Кольцо Мерлина (ЛП)

Верхний край башни выкрошился, но крыша все еще была прочна, а мощная, толстая дверь и вовсе была новой. При их приближении дверь бесшумно распахнулась, и они вошли.
За дверью никого не было, но их, по-видимому, ожидали. Приятный низкий голос велел им пройти внутрь. Короткая прихожая вела в большую комнату, занимавшую оставшуюся часть нижнего этажа. Шкуры белого медведя лежали на полу вместо ковров. Комнату освещал большой камин, еще немного света добавляла жаровня с пылающими сучками скандинавской сосны. То, что камин горел в это время года, не было чем-то необычным, потому что каменные стены иногда бывают холодными и влажными даже летом.
Комната была обставлена скудно. Посредине стоял оставшийся от старых монахов длинный узкий стол со скамьями по бокам. На противоположной арочной стене висел треснувший коричневый бивень мамонта, а под ним возвышался постамент, поднятый на несколько футов над каменным полом. На этом возвышении стояло дубовое кресло, украшенное затейливой резьбой, в нем сидела провидица Фиммилин и смотрела в хрустальный шар. Шар лежал на небольшой подставке, на которую был наброшен шарф из темно-лилового китайского шелка с расшитыми золотом драконами.
Когда они вошли, ворон с раздвоенным языком выкрикнул: «А вот и призраки!» Он дико забил крыльями и заскакал взад и вперед на насесте, к которому был привязан цепочкой.
Провидица не подняла головы и продолжала смотреть в хрустальный шар. Она пробормотала: «Успокойся, Мимир», таким отсутствующим образом, как будто не имело значения, слушался ее ворон или нет. Тот замолчал, злобно посматривая на незнакомцев и время от времени хрипло каркая. Ворон вел себя так, словно был не птицей, а чем-то большим.
Фиммилин еще немного посидела в той же позе, затем поднялась с усталым вздохом и знаком указала приблизиться.
Она была красива и стройна, и поначалу показалось, что она очень молода. Ее облегающее, дымчато-малиновое шелковое платье было покрыто сверкающими камнями, которые отражали цвет ткани, словно несметное количество внимательных красных глаз. Когда она двигалась, свет пламени отражался от этих камней, осыпая стены и потолок бесчисленными крошечными радугами.
Но вскоре стало ясно, что ее красота не имеет возраста. Ее волосы были такими же белыми, как ее кошачьи перчатки, а глаза и улыбка свидетельствовали о старости и мудрости. Эту женщину нельзя было обмануть. К счастью, они пришли, чтобы попросить у нее знания, а не скрывать.
Она не удостоила Фланна вниманием, для нее он был неинтересен. На Коренику, которая была в этот момент доминирующей, она бросила острый взгляд как на равную. Гвальхмая она пристально изучила.
«Итак, вы все здесь», – наконец произнесла Фиммилин, снова усаживаясь в кресло и задумчиво рассматривая их, подперев подбородок руками. «Мне сообщили о том, что вы прибудете. Ирландец, который не верит в магию; девушка из семьи викингов, которая несет в себе особую магию; и человек, который имел дело с магией, но еще не знает, как правильно ею пользоваться.
Поэтому спроси, что ты хочешь узнать и оставь меня. Помни только, что ответы исходят от того, кто больше меня и больше тебя, странник. Как я вижу, до сих пор ты не преуспел и обречен на неудачу в будущем».
Говоря это, она улыбнулась Гвальхмаю, и улыбка изменила ее лицо, смягчила резкий тон ее слов.
«Воистину, – добавила она мечтательно, – на тебя, как мне и говорили, приятно смотреть. Должно быть, тебе довелось вкусить волшебных яблок Хель, благодаря которым боги остаются молодыми».
Она жестом пригласила Гвальхмая подойти и посмотреть в хрустальный шар. Кореника, которая мгновенно невзлюбила Фиммилин, встала рядом с ним, потому что ревновала его к молодой и нестареющей красоте этой пожилой женщины.
Фланн, хотя его сердце бешено стучало, встал по другую сторону девушки, чтобы Тира не подумала, что его легче запугать, чем соперника.
Провидица усмехнулась, зная, о чем думает каждый из них. «Тогда, во имя Великой матери, пусть каждый из вас заглянет в шар и сосредоточится на своем вопросе, а не на мне! Каждый увидит то, что пришел увидеть, хочется ли ему это знать или нет!»
 
С этими словами она провела рукой над сферой, и внутри нее начали формироваться образы.
Когда это началось, у каждого из них возникло ощущение, будто он держит провидицу за руку и путешествует с ней одной, так как остальные исчезли из поля зрения. Образы стали для них реальностью, они поодиночке вошли в странный мир, куда ее дух вел их.
Там было ужасно холодно и темно, и на пути у них стояли огненные преграды, от которых их скрючивало и коробило, но через все опасности они прошли целыми и невредимыми и попали в другой мир.
Здесь каждого окружило множество духов, с которыми они беседовали, однако у всех духи были разные.
Кореника оказалась в объятиях своего отца, который умер, когда Посейдонис затонул, а Атлантида была стерта с карты мира. Они долго разговаривали, она была счастлива, но для нее это было как сон, который не можешь вспомнить после пробуждения.
Затем к ней явился другой дух. Он тепло приветствовал ее и рассказал о грядущих событиях. Эти пророчества она не забыла, потому что для нее это было обещанием. Она сохранила пророчества в своем сердце, потому что они касались только ее и Гвальхмая, и никому о них не рассказала, даже ему.
Тира тоже заглянула в будущее и запомнила его. С тех пор, в те моменты, когда она была владелицей своего тела, она смотрела на Фланна с большей застенчивостью, чем прежде, и отказывалась рассказать ему о том, что видела.
Фланн также молчал о том, что случилось с ним в духовном мире. Он ушел в смущении и сомнениях, но потом, когда события начали сбываться, поверил провидице больше, чем в тот день.
К Гвальхмаю пришли призраки старых времен. Краснокожие и черноглазые, украшенные перьями, с разрисованными лицами они прошли мимо под глухой ритм шаманского барабана. Все они улыбались ему, потому что были духами людей, которые когда-то его любили. Однако за ними появились двое, которые выглядели очень несчастными – его родители. Однажды с пожеланиями счастливого пути они отправили его в путешествие в Рим с миссией, которая потерпела неудачу. И хотя он знал, что в этом нет его вины, он почувствовал их разочарование и загрустил. Вскоре и они исчезли в потоке призраков, проходивших мимо.
Наконец ему явился старик в одеждах мага, и Гвальхмай сразу узнал Мерлина, с которым должен был поговорить, потому что именно лицо Мерлина смотрело на него из глубины кольца.
Гвальхмай встал перед Мерлином – по крайней мере, сделал это в своем воображении – и хотел было освободить руку, чтобы обнять крестного отца, но провидица крепко держала ее и не отпускала.
«Я пришел туда, куда ты меня направил», – сказал Гвальхмай. «Какой совет ты хочешь мне дать?»
Мерлин строго взглянул на него из-под густых бровей, и Гвальхмай ощутил себя маленьким мальчиком.
«Мой ученик, у меня для тебя есть работа, и на этот раз ты должен успешно выполнить ее. Ты отправишься в Рим, как и планировалось, но сейчас бесполезно доставлять туда сообщение об Алате. В Риме больше нет императора, и сегодня этот город – не больше, чем просто город. Он не может отправить флот, да ему он и не нужен.
Поэтому ты должен продолжить поиски, пока не найдешь правителя, способного исполнить желание твоего отца, чтобы Алата принадлежала людям, которые нуждаются в убежище.
И поскольку это так же важно для меня, как и для твоего отца, я желаю, чтобы это непременно был христианский монарх, и чтобы никто другой не мог принять и удержать эту землю.
 
Поскольку это может занять больше времени, чем можно сейчас себе представить, с этим можно не спешить. Поэтому у меня есть поручение для тебя. Отправляйся в Эльверон, страну эльфов и фей, которую римляне называли Мона. Это был последний бастион друидов, и в благодарность Эльверон хранит Экскалибур, меч короля Артура.
Сэр Бедивер, верный оруженосец Артура, перед лицом смерти оставил этот меч там, чтобы эльфы хранили его до тех пор, пока не начнутся последние великие битвы мира, когда Артур восстанет и поведет тех, в ком течет британская кровь, против врагов. Тогда ему снова понадобится этот меч.