Огонь в его крови (ЛП)

Дракон издает низкий гортанный рык, напугав меня. Мой взгляд тут же возвращается к нему, и пока я смотрю, он выгибает дугой спину и преображается. От быстроты, с которой это происходит, прямо дух захватывает. Я и глазом не успеваю моргнуть, он снова становится человеком. Во всяком случае, в основном похожим на человека. У него все еще есть те маленькие черепные рожки на висках и пестрый чешуйчатый узор на его золотой коже. Он встает со своего припавшего к полу положения, распрямляя свое красивое, совершенное и измененное тело во все свои шесть футов роста. И он направляется, чтобы встать прямо передо мной, моргая своими медными с золотым глазами.
Он протягивает мне руку.
— Нет.
Глава 7
КЛАУДИЯ
Нет?
Нет, что?
Я в изумлении пялюсь на него.
— Что ты имеешь в виду под «нет»?
— Нет, — медленно повторяет он еще раз. Произносит он его с необычной интонацией, как будто он проверяет это слово и находит его чуждым. — Нет.
А потом он выжидающе смотрит на меня.
Снова он повторяет как попугай. Я сказала «нет», а он запомнил. Вообще-то, я говорила ему «нет» довольно-таки часто. Поэтому неудивительно, что он подхватил его. Скорее всего, он даже не знает, что оно означает. Полагаясь на догадки, я снова начинаю отступать к лестничной клетке.
— Нет, — повторяется он, и в его голосе явственно слышится нотка предостережения.
Ладно, может, он и впрямь знает, что говорит. Я спешно наклеиваю на лицо широкую «кто, я?» улыбку. Это просто еще один похититель. Вместо толстого мэра я заполучила дракона. Ну, хорошо. Мне просто придется с этим разобраться.
— Ну и ладушки, тогда поиграем в игру «нет».
Он наклоняет голову, пытаясь разгадать, что я сказала, а затем делает шаг в направлении меня.
— Нет, — говорю я, выставив руку вперед, чтобы остановить его.
Он останавливается там, где стоит, низко приседает на корточки, а жадное, голодное выражение его глаз приковано ко мне.
Э… Он очень-очень голый. Я опускаю руку чуть пониже, чтобы ею прикрыть от моих глаз анатомию его тела. Когда он вот так сидит, ну, в общем, легко заметить, что он возбужден. Даже больше, чем слегка возбужден. У этого мужчины что, непрекращающийся стояк в моем присутствии? Вот же черт.
— Итак, ты говоришь на английском?
Опустив брови, он сосредотачивается.
— Итааа… ды… говрыш… айне-глийсхм.
Его рот, произнося слова, двигается медленно, с большим преувеличением. Я снова обращаю внимание, что у него пара больших клыков, как у вампира. Или, ну, как в его форме дракона.
А вот это не очень-то и утешает.
— Смею предположить, что это «нет».
— Нет, — повторяет он.
— Правильно. Нет. Вот супер, — я делаю жест рукой. — Эту часть теперь мы уже поняли. Я так понимаю, что раз ты не говоришь на английском, я не могу спросить тебя, ты намерен меня прикончить и сожрать до или после того, как меня изнасилуешь.
— Насссссилуешь, — низким голосом напевает он, как бы проверяя это слово.
Вот дерьмо. И обязательно ему надо было подцепить именно это слово?
— Никакого изнасилования, — заявляю я ему. — Нет. Изнасилование — это плохо.
Он прищуривает глаза, и я с тревогой осознаю, что он меня вообще не понимает. В отношении смысла «нет» он догадался, однако в отношении «изнасилования» вполне могут существовать «жуткие затруднения», если это все, что ему знакомо. И чем больше слов я выплевываю на него, тем более возбужденным он становится. Снова встав на ноги, он подходит чуть поближе в медленном, но неуклонном движении, крайне внимательно наблюдая за мной. Я знаю, что если попытаюсь снова сбежать, он поймает меня.
Я тут застряла.
Ясно. Если это именно то, через что мне приходится пройти, я с этим справлюсь. Он не сожрал меня, так что это плюс. И он освободил меня от цепей, а это еще один плюс. Возможно, все-таки он и не собирается причинять мне зло. Я бросаю взгляд на тушу мертвой козы. Да, зрелище, конечно, не из тех, что успокаивает. И только я опускаю руку, перед моими глазами снова маячит его гигантская эрекция, напоминая мне, что, хотя дракон меня не съел, это еще не означает, что он безопасен.
Ну что ж. Настало время, чтобы завести друга.
Я задумываюсь о том, как мне выполнить эту задачу. Не хочу всполошить его, это уж точно. И еще больше не хочу, чтобы он подумал, что я проявляю особый интерес. Одним глазком я осматриваю его обнаженное тело, так, на всякий случай, если мне померещилось. Возможно, у него стояк от того, что нервничает. Хотя нет, его эрекция нисколечко не опустилась. Массивная, тяжелая головка его члена порыта капельками предсемени.
Стояк у него, конечно же, не нервное.
Он издает низкое гортанное грохотанье, дикое и звереподобное. От неожиданности я встречаюсь с ним взглядом и тут же понимаю, что он поймал меня за разглядыванием его хозяйства. И ему это нравится. Выражение его глаз становится хищным, к тому же они снова переключили цвет, изменившись на черное, и это меня беспокоит. А еще больше меня беспокоит то, что он начинает медленно подкрадываться ко мне.
«Думай быстрее, Клаудия, или окажешься, лежа на спине, под этим мужчиной-драконом».
У меня аж мозг взрывается от лихорадочно метающихся мыслей, и я быстро хлопаю себя по грудной клетке.
— Я — Клаудия.
Он останавливается. Хвала небесам. Он хмурит брови, пока пытается разобраться в моих словах. Он встает на ноги, растягиваясь и широко расправив плечи. Он делает шаг ко мне и жестом указывает на свои губы, будто хочет, чтобы я опять заговорила.
Отлично, общение более важно, чем секс. Это работает. Я еще раз хлопаю себя по груди и медленно произношу.
— Клауууу-диии-яяяя.
Его пристальный взгляд сосредоточен на моих губах, когда он это повторяет. Или пытается повторить.
— Клаууууу-даа.
— Клау-диииии-я.
Его губы сжимаются в гримасу.
— Клау-да.
Достаточно похоже. Я улыбаюсь и киваю головой, указывая на себя.
— Клаудия.
Тогда я показываю на него.
Однако он не очень-то хочет говорить о себе. Его черный взгляд перемещается по моим обнаженным частям тела, и у него в горле снова начинается низкое гортанное грохотанье.
— Клау-да, — говорит он, чуть ли не мурлыча. Кроме того, могу поклясться, что, когда он произносил мое имя, у него дернулся член.
Уппппс.
Я снова улыбаюсь ему сияющей улыбкой.
— Клаудия.
Затем указываю на него еще раз и еще раз, и потом еще и еще раз, надеясь, что до него наконец-то дойдет.
Глаза дракона-мужчины вновь переключаются обратно к глубокому золотому цвету, и от этого я испускаю вздох облегчения. Думаю, это значит, что он счастлив. Он кладет большую, когтистую ладонь на свою грудь и хлопает по ней.
— Кэйл, — этот слог, очень похожий на «Кайл», вылетает из его рта быстро и твердо. Я повторяю его вслед за ним.
В ответ на это все его лицо излучает удовольствие, и могу поклясться, что этот мужчина буквально мурлычет. Он подкрадывается чуть поближе.
— Клау-да Кэйл, — говорит он низким, глубоким грудным голосом и еще разок пододвигается поближе ко мне.
Я поспешно отступаю назад и вздрагиваю, когда наталкиваюсь на стену. Попалась, как мышь в мышеловке. Проклятие. Он приближается ко мне все ближе, и я закрываю глаза, надеясь, что он собирается просто как-то по-драконовски дружелюбно меня обнять.
Я чувствую, как тепло его обнаженного тела надвигается на мое собственное. Он — этот дракон — обжигающе горячий. Это не удивительно, если учесть, что он изрыгает огонь, тем не менее, ощущать это на себе, просто поражает.
— Клау-да, — бормочет он этим своим низким, грохочущим голосом, а потом наклоняется ко мне и обнюхивает мои волосы, чуть не тыкаясь в меня носом.
Я остаюсь совершенно неподвижной, не будучи уверенной в том, как себя вести.
Он проводит когтями сквозь мои спутанные волосы, и, когда я открываю глаза, то вижу у него на лице восторженное выражение. Глаза у него золотые, поэтому я успокаиваюсь. Его прикосновение достаточно нежное, а глаза спокойные. Наверное, он не осознает, что пугает меня до чертиков. Что люди не лезут вот так в личное пространство друг друга. Он — дракон. Наверное, у них все иначе.