Синеглазка для Грома (СИ)

— Почему Фиалка?
Молотов почесал задумчиво затылок.
— Так Бар-кафе тебя так назвал. Весь вечер уши нам жужжал о новенькой девчонке в части. Я это… — он вдруг замялся, смутившись.
— В общем оставили меня в части, комбат Громов взял сержантом в роту. Так что спасибо тебе, Фиалка.
Он потянулся и заключил меня в медвежьи объятия. А я как стояла, так и осталась стоять на месте, словно столб соляной, позволяя парню обнимать себя.
— У нас теперь один-один, — улыбнулась ему. — Ты спас меня, а я тебя.
Молот кивнул.
— Ладно, увидимся чуть позже, — парень помахал рукой и сорвался в сторону солдат.
Чуть вдалеке я заметила Остапа в компании других бойцов. Он помахал мне, подмигнув. Я снова покраснела. Опустив глаза, побежала в кабинет Грома.
Меня переполняло счастье. Спас! Все-таки Гром только с виду такой жесткий и злой, на самом деле у него доброе сердце!
Его дверь была открыта. Бросив на стол сумку, я на всех порах вбежала в кабинет и увидев комбата, сидящего за рабочим столом, набрала побольше воздуха в грудь и выпалила.
— Товарищ комбат, вы самый лучший на свете!
Он поднял на меня глаза, и в этот момент я услышала откуда-то сбоку мужское покашливание. С замершим сердцем повернулась на звук. На диване по правой стороне от меня восседал командир полка. Оверьянов пытался спрятать свой смех за кашлем, но у него это плохо получалось.
Господи, как стыдно то.
— Ой, — только и смогла выдавить из себя. Он еще больше рассмеялся.
— Рядовой Счастливцева, — попытался проговорить сквозь смех.
— Извините, товарищ… — я запнулась, силясь вспомнить его звание. Пауза стала слишком неприлично долгой.
— Капитан? — слетело вопросительное с губ.
Смех прекратился. Оверьянов вдруг стал красным, как помидор.
— Значит так, Громов, — он повернулся к комбату. — Мало того, что твои бойцы звания воинские не знают, так еще и обращаются не по уставу. Ну-ка, включай эту красотку в ротные занятия под командованием Грызунова. Когда у нас ближайшие начинаются?
— В конце следующей недели, — сдавленно проговорил Гром.
Оверьянов поднялся с дивана.
— Ну и отлично, я беру это под свой контроль.
О, господи. Хуже просто не может быть…
Как только дверь за командиром полка закрывалась, я продолжила стоять неподвижно. Не то, что посмотреть на Грома, я вдох сделать боялась. Усиленно рассматривала свои начищенные утром туфли.
— Вит, — раздалось его тихое.
— М? — все еще не смотрю на него.
— Так что ты там говорила? Тебя перебили.
В его голосе слышится смех. Разве может такое быть? Наконец-то набираюсь храбрости, и поднимаю на него глаза. Гром улыбается. Сидит в кресле, весь довольный собой, щурясь от солнечных лучей. Подумать только, ходячая гроза Громов в хорошем настроении.
— Хотела спасибо сказать за Молота.
— А, — усмехнулся. — Благодарность принимаю.
Снова повисла тишина. Я смотрела на него, и глазам своим поверить не могла. Как, оказывается, ему улыбка идет. А эта ямочка на щеке… От его взгляда по коже бежали мурашки.
— Садись, чего стоишь. Сейчас будем принимать у тебя экзамен.
А вот эта фраза убила напрочь все волшебство момента. Мне стало так обидно, что не сдержала порыва.
— Ну что вы за человек, товарищ комбат! Я вам тут можно сказать, в любви призналась, а вы все про экзамен свой. Ну нельзя же так….
— Счастливцева… — перебил мой монолог, ехидно выгнув бровь. — Не выучила, да?
Соврать или нет? Эх, была-не была.
— Не-а.
Он нахмурился.
— Счастливцева, я же предупреждал тебя. Уволю…
— Знаете что, товарищ комбат! У меня в комнате невозможно ничего учить! Там постоянный шум! Может вы и можете, а я нет. Так что, я не выучила. Пыталась, но не смогла.
Он замолчал. Посмотрел на меня задумчиво. А потом просто взял и поднялся с кресла, направившись к выходу.
— Идем.
— Куда? — я смотрела на него во все глаза и не могла понять, шутит он или нет.
— Идем, говорю, — Гром надел фуражку и приоткрыл для меня дверь. Я не шелохнулась. Тогда он приблизился, и, схватив меня под локоть, потащил из кабинета.
 
Закрыв дверь на ключ, Гром неотступно шел за мной. Нервировало то, что я никак не могла понять его настроя.
Стоило мне выйти из помещения, едва не налетела на перегородившего дорогу Литвинова. В руках парня был небольшой букет ромашек.
— Фиалка, — не успел он договорить, я почувствовала на своем плече касание руки Грома. Отодвинув меня к себе за спину, он сердито посмотрел на бойца. — Рядовой Литвинов, я не понял, тебе заняться нечем? Молотов! — крикнул Гром так громко, что у меня едва не заложило уши. Спустя пару секунд к нам подбежал и сержант.
— Сержант, почему твои солдаты дурью маются? Им что заняться нечем?
Молот опустил глаза в пол.
— Виноват, товарищ комбат, сейчас исправим.
Гром потянул меня дальше и я не смогла увидеть Литвинова. По всей видимости, ему теперь достанется. Ну и Гром, ведет себя как собака на сене! И что с того, если бы парень подарил мне цветы? Он ведь ничего плохого никому не делает. Ну и зануда он…
К нам подбежал Мишка. Понюхав меня, замахал хвостом. Но вредный комбат не дал мне и с ним пообщаться. Потянул дальше.
— Если вы затеиваете что-то плохое, лучше отступитесь, товарищ комбат! — заявила, глядя в его широкую спину. Рука Грома так крепко сжимала мою ладонь, что мне было больно.
Гром вдруг остановился. Обернувшись, посмотрел на меня вопросительно.
— Имейте ввиду, у меня есть защитник. Вам не справится с ним.
В подтверждении моих слов, Мишка звонко гавкнул. Да уж, голос у него не похож на рык собаки- убийцы.
Гром прикрыл глаза, выдохнув.
— Ну что за детский сад на мою голову?! — прорычал мужчина, продолжая тянуть меня в неизвестном направлении.
***
Пока он открывал входную дверь ключом, я вертела головой по сторонам. Подумать только, Гром привел меня к себе в квартиру! И радостно, и тревожно одновременно. Что он задумал?
— Громко думаешь, заходи. — ухмыльнулся мужчина, пропуская меня вперед.
Квартира была небольшой, но чистенькой и уютной. Порядок был слишком идеальным для мужчины.
Гром сразу же направился на кухню, а я замерла в коридоре, рассматривая обстановку комнаты. Интерьер здесь тоже был без особых излишеств — письменный стол, стул, кровать и шкаф. Я подумала, что здесь эти предметы мебели — стандартный набор.
— Кушать будешь? — его голос заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Гром стоял в проеме двери, с полотенцем в руках.
— Кушать?
Я была настолько удивлена его поведением, и предложением, что мне показалось это розыгрышем. Но Гром выглядел вполне серьезным.
— Давай чай выпьем. Я бутерброды сделаю. Из еды ничего, но колбаса есть.
Ох уж эти бабочки в животе. Пусть они не путают мои мысли!
— Да, не откажусь. Вам помочь? — кивнула с готовностью.
— Еще спрашиваешь, — нагло улыбнувшись, он вручил мне палку колбасы.
Пока мыла руки и резала докторскую, Гром заварил чай, достал из шкафа вазочку с конфетами. Я все смотрела на него и удивлялась, как у него красиво здесь. Такое чувство, будто он и не один живет.
Комбат устроился рядом.
— Пей, чего смотришь? — кивнул на стоящую рядом со мной кружку. — Я сейчас уеду в город, меня до самого вечера не будет. Работы срочной нет, так что тебе можно все выучить. Будешь заниматься здесь. У нас не такая слышимость, да и все мои соседи на службе, так что не помешает никто.
Я едва чаем не поперхнулась.
— Вы оставляете меня у себя в квартире?
Он словно ни в чем не бывало, жуя бутерброд, согласно кивнул.
— Ты же гостей звать не будешь и посиделки устраивать? Смотри, Литвинова увижу возле дома своего, получит пять нарядов… — пригрозил беззлобно пальцем.
 
— При чем тут Литвинов, товарищ комбат — протянула с обидой в голосе, на что Гром громко рассмеялся.
Я поймала себя на мысли, что чувствую себя невероятно счастливой. Вот так, только утром я думала, что моя жизнь невероятно грустна. И всего то нужно было, чтобы начальник угостил тебя чаем и вот так белозубо улыбнулся. И на душе сразу теплее стало. А под его нарочито строгим, но невероятно добрым взглядом, было совсем не страшно. Я ведь раскусила уже этого громилу. Он только с виду грозный, а на самом деле — настоящий добряк. И сердце у него огромное. Не уволит он меня, даже если и не выучу я этот треклятый устав. Пожурит только, да перестанет.