Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь (СИ)

– Она умерла? – интересно, что придумает деда на вопрос, негласно находящийся под запретом.
– Сбежала с мастером укрощения.
– Таким, как я? – было приятно, что в выдумках деды нашлось место и моей профессии.
– Нет, – он рубанул ладонью по воздуху – так резко, что впору было обидеться, – то был истайр, лунный эльф.
Именно маги лунных когда-то вывели виверн. Я помнила гравюры в учебниках – истайры отличались от людей только телосложением и ушами. Такими же, как у снарров.
– И ты видел настоящего истайра?
Сомневаюсь, что он ответит правду. В империи их помнили только ветераны пограничных войн.
Деда энергично кивнул и пустил колечко дыма.
– Благодаря его реформам в вашей школе искоренили жестокость к вивернам.
– Его реформам? Ты говоришь так, будто он член Совета, – все-таки у деды не отнять умения смешивать небыль и быль.
– Нет, но мастер Рэмис имел большое влияние на императора.
Вот теперь я припоминаю давно припорошенное трухой информации. Карлион лично вел курс истории создания и укрощения магических существ.
– Она названа его именем!
– Не совсем, но сейчас это не имеет никакого значения.
И правда. Важно было наше семейное единение, гавань спокойствия, в которой я могла укрыться от прошлого и грядущего, был ценен только момент.
Но и он, к сожалению или к счастью – ведь иначе потеряет свою ценность? – имеет свойство заканчивается. Следующий день был таким же, как многие до него, и в то же время другим. То ли часовой механизм на стене, то ли мое собственное сердце неумолимо отсчитывали минуты до агонии. От этой мысли неприятно сосало под ложечкой. Еще два дня, и наступит боль. Стыдно признаться, но боли я боялась куда больше смерти – логического конца всего живого. Нет, она также естественна и необходима, как сигнал о голоде или об опасности, но мне ничем не поможет. А потому… почему бы не обойти ее правила? Уверена, в нижнем городе найдется местечко, где продаются яды. Мгновенные. К Дане идти бесполезно – она слишком дорожит лицензией, чтобы держать у себя запрещенные вещества. Да и не производит она впечатление способной лишить жизни. Разве что Вейдена.
На ноге не было даже шрама, но я не обманывалась. Во время приступа в доме знахарки, на абсолютно чистой коже расползлось синее пятно. Будто лопнули все сосуды одновременно… Брр.
Одевшись как можно неприметнее, в сером плаще я выскользнула из дома. Ошибаются те, кто утверждает, что дурные дела делаются в полночь. Перед рассветом их совершают чаще всего. Когда горожане мирно спят в своих постельках. Во внутреннем кармане плаща лежало снятое кольцо, подарок деды на шестнадцатилетие – день девичьей весны. Горько отдавать его, но на арене золотом не платили. Нет, я не жалела ни о чем, лучшего приза и желать было нельзя. Друзья забрали Аришу с собой и уже нашли ей хозяина – дядю Роба, за нее на душе было спокойно.
Хех. Еще вчера моим заветным желанием было проехаться на личной виверне перед Лайзиенной. Как смешно и глупо. Интересно, до ушей Лайзы дошли слухи о моих похождениях? В нашей среде такие вещи разносятся быстро. Да дракон с ней, с Лайзой.
Подозреваю, свое название Теневой переулок получил неслучайно. Он был некой чертой между «светом», пытающимся соблюдать приличия, и вотчиной ночных хозяев, где горожане следовали их законам, как мы имперским. Боялась ли я идти туда одна, без Бретта и Робина? Да еще и в самый тихий предрассветный час? Солгу, если скажу, что нет. Но терять было нечего.
Темнота проглотила последний факел за плечом, схлопнулась вокруг меня, как ловушка. Я ускорила шаг, радуясь таланту запоминать самую извилистую дорогу. До Джерсемея еще несколько улиц… А вон та, где мы чуть не напоролись на темнокожих наемников. Дно нижнего города напоминало чутко спящую кошку – я была убеждена, что мое появление и перемещение не осталось незамеченным от местных королей. Неуловимые тени тревожили и раздражали зрение, невидимые взгляды жгли между лопаток и подстегивали идти быстрее. Только бежать было опаснее, чем перед сворой собак. Пьяниц, как ни странно, не попадалось – наверное, инстинкт самосохранения у этой братии получше моего.
 
В какой-то момент шаги за спиной стали неприлично громкими. Я резко обернулась, внутренне приготовившись пустить в ход пару дедовых приемов. Но неизвестный оказался быстрее и, зажав рот рукой, втянул в кромешно-темную подворотню. Вот и все. Меня душили то смех, то слезы. Даже яд не понадобится. Вот только жаль потерять целых два дня… и возможность выполнить следующий важный пункт – удлинить волосы в салоне цирюльника-артефактора. Всю жизнь они были одной длины, до плеч. Не припомню, чтобы их хоть раз стригли.
Тем временем неизвестный толкнул осторожно скрипнувшую дверь и, не размыкая убийственных объятий, втащил вовнутрь. Вырываться было бесполезно – силы слишком неравны. Через пару секунд, за которые в голове пронеслась тысяча способов ухода из жизни, глаза ослепил свет тусклого магического пульсара – светлячка, запертого в стеклянной сфере. Проморгавшись, я с облегчением и злостью узнала своего «благодетеля».
– Если тебе что-то понадобилось для нашего дела, совсем не обязательно было идти сюда, – наигранно-ласковый, бархатистый голос перебил и свел на нет гневную тираду, – могла просто попросить. Учитывая нашу связь, достаточно было обо мне подумать.
А вот это он зря… Последняя фраза добавила запала злости, позволив ответить достойно.
– Лучше сдохнуть, чем думать о тебе, – я выпуталась из его рук, как из ослабленной веревки – он больше не держал. Прошла пару шагов вдоль стены, где предположительно находилась дверь, но до обидного неловко споткнулась о какую-то пакость. Ну простите, я не истайр с их ночным зрением!
– Осторожно, ударишься виском об пол, – спорю на то, что Карлион – магистр школы, он издевался!
Я обернулась. Зеленоватый пульсар бросал потусторонние блики, отчего лицо снарра казалось демоническим. Дом – сарай или склад – оставался в тени, и можно было только гадать о его истинном предназначении. Надеюсь, здесь никого не убивали и не насиловали.
– Благодарю за заботу, прощайте, – на такой пафосной ноте я даже перешла на официальное «Вы», – Не желаю Вас больше видеть. Считайте это моим последним желанием.
Эльф молчал. Несколько мгновений я совершенно не могла его прочесть, вот уж действительно статуя, как та упавшая на площади. Потому вздрогнула, когда он заговорил.
– Хорошо, я отпущу тебя и даже проведу до дома, – чудная картина откроется дворовым старухам-сплетницам! – но ты удовлетворишь мое любопытство. Почему человек, которому и без того отведено ничтожно мало, отказывается от жизни?
– Не твое дело, – эльф был последним, перед кем я раскрою душу. Особенно перед ним, сложившим руки на груди и рассматривающим, как ученый необычное насекомое.
– Тогда ты никуда не уйдешь и… не потратишь два оставшихся дня на свои милые глупости.
Его губы насмешливо изогнулись дугой. Мерзавец! Влез в мысли, и еще смеет презирать. Ну конечно, куда нам до вас, бессмертных снарров. Как говорит деда, со свиным рылом в калашный ряд. Не верилось, что он способен исполнить угрозу – ведь это равносильно избиению лежачего! – но сердце екнуло.
– Я не считаю тебя насекомым, – внезапно сказал эльф.
– А кто мы для вас, как не бабочки-однодневки, – я была оголенной струной. Еще одна подслушанная мысль, и я за себя не ручаюсь. Руки чесались расцарапать холеную физиономию.
– Основная масса и впрямь – то муравьи, не видящие ничего кроме работы, то глупые беспечные мотыльки, то жирные трутни, – изумрудные глаза мягко, завораживающе блестели, пока звучал негромкий, гипнотизирующий голос, – но ты другая.
 
– Не можешь опознать мой «вид»? – в глубине души сравнение снарра меня впечатлило – и опечалило, – подскажу. Кузнечик. Люблю скакать по травке и ненавижу быть пойманной в сачок.
– То есть, тот ловец и негодяй, которого ты ненавидишь – я?