Небо на земле (СИ)

— Угу.
— А ты-то как его узнал?
— Да она недавно фотки с тимбилдинга показывала: у них было крутое ориентирование на местности и на следующий день пейнтбол для желающих. Я аж обзавидовался.
— То есть чисто по картинке запомнил? — не поверил Пашка.
Стёпка посмотрел на него, как на слабоумного: — Ну да. Попробуй такого не запомнить.
С последним сложно было не согласиться.
— А что у них за контора?
— Кажись, какие-то железки разрабатывают. Или программы, фиг их разберёт. Но точно для автомобилей. Слушай, это ж вроде твой знакомый. Ты что, о нём ничего не знаешь?
— Не, ну что-то да знаю, — уклончиво ответил Пашка и споро увёл разговор в сторону.
«Городской» Герман оказался куда меньшим эксплуататором, чем «дачный». К общественно-полезным работам не привлекал, встречи назначал далеко не каждый день и вообще не требовал от Пашки чего-то особенного. Обычно они просто бродили по окрестностям, перебрасывались фразами обо всём и ни о чём, ели мороженое. Точнее, Пашка ел, а Герман его спонсировал в качестве пресловутой компенсации. Неизменность сценария встреч расслабляла, а расслабляться как раз таки не стоило.
— Во сколько вы обычно обедаете? — как-то мимоходом поинтересовался Герман.
— В час-два. А что?
— Ничего. Завтра в восемь… нет, лучше в половину восьмого на остановке «Южный».
— Хорошо, — уже тогда стоило заподозрить неладное: обычно они встречались в стороне от проезжей части. Но подозрительность никогда не была сильной стороной Пашкиной натуры, поэтому он послушно объявился в назначенном месте в назначенное время.
Герман сменил представительскую А8 на более демократичную Suzuki Vitara, а костюм — на джинсы и тенниску.
— Мы куда-то едем? — наморщил нос Пашка, плюхаясь на переднее пассажирское сиденье. — За город?
— Да, но как вы догадались, Холмс? — автомобиль ровно заурчал мотором и тронулся с места. — Пристегнись.
— Элементарно, Ватсон, — если сегодня на Германа нашёл бес сарказма, то это очень и очень плохо: он ни за что не откажет себе в удовольствии всласть потоптаться по самолюбию своего пассажира. — Так вы мне расскажете, куда меня везёте?
— Сам всё увидишь.
— Ну и ладно, — Пашка сердито отвернулся и принялся рассматривать в боковое окно проплывающие мимо пейзажи. На редкость знакомые пейзажи. — Погодите, мы что, на дачу?
— Павел, твои способности к логическим построениям сегодня велики как никогда. Это хорошо, они тебе крепко понадобятся.
У Пашки тут же появилось запоздалое дурное предчувствие, однако что теперь он мог сделать?
Вопреки двадцати восьми градусам на улице, в дачном доме Германа стояла приятная прохлада.
— Ну-с, располагайся, — хозяин указал на стул за обеденным столом. Пашка осторожно присел на краешек, ожидая подвоха. Тот не заставил себя ждать: Герман вынул из массивного «сталинского» буфета коробку с шахматами и разложил её непосредственно перед гостем. Правда, расставлять все фигуры он отчего-то не стал, оставив на клетчатом поле лишь четыре. Как будто итог некой партии.
— Вот тебе задачка: поставить мат в два хода. Времени — пятнадцать минут, — Герман небрежно посмотрел на часы. — Каждые штрафные три минуты будут стоить одного предмета одежды. На мой выбор.
— Чего?! — Пашка подскочил с места. — Да вы совсем, что ли?..
— Сядь, — от этого короткого слова коленки подломились сами собой. — Я уже называл тебя умственным лентяем. Значит, для того чтобы заставить тебя думать, необходим хороший стимул.
— Игра на раздевание?!
— Почему нет? И кстати, если лишишься брюк, то домой будешь добираться самостоятельно.
— Вы!.. — от возмущения у Пашки не хватало слов.
— Время, Павел, — холодно напомнил Герман. — Не трать его попусту.
Яростно сопящий Пашка перевёл взгляд на доску. В два хода? Да он ему сейчас!
Пятнадцать минут истекли.
— Штрафные три.
Пашка схватился за голову.
— Три минуты истекли. Футболка.
— Не буду я!..
Властный взгляд заставил язык примёрзнуть к гортани.
— Ты принял правила.
Медленно, неловко Пашка стянул с себя поименованный предмет одежды и рефлекторно обхватил плечи руками. Верно, он согласился на условия. Отступать некуда.
— Следующие три минуты. Думай, Павел: эта задача элементарна.
Легко ему говорить, зная ответ! А у Пашки, кажется, мозги вообще атрофировались от стресса.
— Время закончилось. Носки.
— Так нечестно: их два, а уговор был на один!
— Хорошо, снимай правый, — пожал плечами Герман.
«Две попытки, у меня осталось две попытки», — Пашка ни секунды не сомневался, что его могут без денег и в одном исподнем оставить самостоятельно добираться из дачного посёлка домой.
— Левый.
«Думай, думай, думай!»
— Павел, ты меня разочаровываешь. Брюки.
Как во сне Пашка встал со стула. Противно першило в носу, на языке чувствовался металлический привкус крови из прокушенной щеки. Если Герман сейчас настоит на своём, если переломит Пашкину волю, как ивовый прутик…
Тишина вибрировала на ультразвуковой частоте.
— Одевайся.
«Неужели?!» — Пашка впервые с начала игры поднял глаза на своего мучителя.
Герман стоял у окна, повернувшись спиной к комнате и скрестив руки на груди. Вот только было что-то новое, непривычное в его всегда прямой осанке. «Он вправду разочарован», — понял Пашка. И почему-то от этого стало намного горше, чем от перспективы почти нагишом идти добрых двадцать километров до города.
Вместо того, чтобы побыстрее воспользоваться разрешением, бездарный шахматист снова перевёл взгляд на доску. Машинально потрогал языком накусанное изнутри место на щеке — ну не могла задачка быть совсем уж нерешаемой. Что-то он всё время упускал, что-то…
— Герман, — шёпотом позвал Пашка, — я, кажется, нашёл. Посмотрите, так?
Два хода белыми — действительно элементарных, — и у чёрного короля больше нет путей к отступлению.
— Правильно, — в голосе подошедшего к столу Германа послышалось лёгкое недоумение. — Ну-ка, попробуй эту, — на доске выстроилась новая комбинация. — Здесь тоже два хода.
Пашка навис над монохромным полем, едва ли не водя по нему носом: — Так?
— Да.
Следующая задачка.
— Так?
— Так.
Ещё одна: посложнее, на три хода.
— Снова верно, и на сегодня хватит.
— Почему? — Пашка поднял на собеседника блестящие от куража и вдохновения глаза.
— Потому что в любой игре важно уметь вовремя останавливаться, — наставительно сказал Герман. — Но ты молодец, пускай я и не понимаю причины, сдвинувшей тебя с мёртвой точки.
Скупая эта похвала окрыляла так, что выйди сейчас против Пашки какой-нибудь Карпов — продул бы в момент.
— Одевайся, чемпион, — совсем необидно усмехнулся Герман, — и пойдём чай пить.
— Что к чаю? — небрежный тон ну никак не хотел сочетаться с настойчиво прорывавшейся довольной улыбкой.
— Козинаки. Тебе понравится.
Под псевдонимом козинак проходило огромное шоколадное пирожное, которое Пашка сначала умял в один присест, а потом уже задумался над тем, как он теперь будет впихивать в себя мамин обед.
Обратно они ехали другой, незнакомой дорогой: сначала долго по полям, потом грунтовка нырнула в сосновый лес, а на трассу «Сузуки Витара» выскочила вообще у загородного водохранилища. Впрочем, лично Пашка против столь витиеватого маршрута не возражал — он любил путешествия в любом их виде.
— Павел.
— Да?
— Я заигрался, — голос неотрывно смотрящего вперёд Германа звучал ровно, а выражение глаз надёжно скрывали непроницаемые стёкла «Рэй Бенов». — Даю тебе слово, что сегодняшнее больше не повторится. Ни в каком виде.
Пашка смущённо потупился. Это без сомнения было извинением (кто бы мог подумать: Герман умеет извиняться!), но как на него правильно ответить?