В конце они оба умрут

Но нас уже не будет, и нам этого не узнать.
Я пытаюсь выбросить эту мысль из головы.
— Хочешь, попробуем спуск с горы на велосипеде? — спрашиваю я. Он любит кататься, плюс в этом виде спорта никак не задействована вода.
— Не-а. Хочу попробовать что-нибудь новое. Как тебе прыжок с парашютом?
— Рискованно, — говорю я. — Расскажешь потом людям, каким я был, если тут все полетит к чертовой матери? — Меня совсем не удивит, если я умудрюсь погибнуть там, где гарантируют адреналин без малейшего риска.
— Договор.
Дейрдре протягивает нам форму добровольного отказа от претензий на шести страницах. Само по себе это не такая уж и редкость для организаций, обслуживающих Обреченных, и мы просматриваем форму разве что дежурно, потому что в случае возникновения какой-либо проблемы все равно не успеем никого засудить. Немыслимое множество безумных случайностей может произойти буквально в любую секунду. Каждая прожитая нами минута приравнивается к чуду.
У Руфуса корявая подпись. Я различаю только первые две буквы, а остальные теряются в кривых линиях, похожих на график сбыта какого-то товара на предприятии, продажи которого то растут, то падают.
— Ну вот. Я подписался под отказом от нытья в случае собственной смерти.
Дейрдре не смеется. Мы платим по двести сорок долларов каждый. Такую сумму вроде и не зазорно требовать с людей, чьи сберегательные счета в противном случае пойдут псу под хвост.
— Следуйте за мной.
Длинный коридор напоминает мне складское помещение у отца в мастерской, разве что из шкафчиков там не доносились визги и смех. А может, и доносились, просто я не слышал. (Шучу.) Здесь комнаты устроены как кабинки для караоке, только некоторые вдвое, а то и втрое больше в размерах. Пока мы идем по проходу, я заглядываю в каждое дверное окошко, зигзагом подходя то к одной, то к другой стене. В каждой комнате я вижу Обреченных в больших очках. Некоторые сидят в симуляторах гоночных автомобилей, которые трясет из стороны в сторону, хотя ни по каким трекам они не несутся. Один Обреченный «лезет на гору», пока сотрудник «Жизни в моменте» в той же комнате сидит с телефоном и строчит сообщения. Влюбленные целуются в воздушном шаре, который парит на высоте чуть меньше двух метров над полом, а вовсе не в небе. Мужчина без специальных очков плачет, придерживая со спины смеющуюся девочку верхом на лошади, и сложно определить, кто из них Обреченный (может, даже оба, но мне становится так грустно, что я перестаю заглядывать в помещения).
Наша комната не очень велика, но оснащена огромными вентиляционными отверстиями, к стенам прислонены маты, а инструктор одета как летчик. Ее темные кудрявые волосы собраны сзади в пучок. Мы переодеваемся в одинаковые костюмы, навешиваем на себя все необходимое снаряжение и все трое становимся похожи на косплееров «Людей Икс». Руфус просит девушку (ее зовут Мэдлин) сфотографировать нас. Я не уверен, нужно ли мне его приобнимать, поэтому решаю последовать его примеру и просто кладу руки себе на талию.
— Сойдет? — спрашивает Мэдлин и показывает нам экран телефона.
Мы выглядим так, будто задумали что-то важное и серьезное, будто отказываемся умирать, пока не избавим мир от всех его изъянов.
— Супер, — говорит Руфус.
— Я могу еще пофотографировать, пока вы парите в воздухе!
— Было бы круто.
Мэдлин подробно объясняет нам механизм работы аттракциона. Мы наденем специальные очки, и начнется наше виртуальное приключение. Помещение будет играть отдельную роль, и его задача — создавать ощущение абсолютной реальности. Мэдлин пристегивает ремни у нас на спинах к поддерживающим крюкам, и мы забираемся по лестнице на платформу, которая напоминает трамплин, с той лишь разницей, что мы располагаемся меньше чем в двух метрах над полом.
— Когда будете готовы, нажмите кнопку на очках и прыгайте, — говорит Мэдлин и подтаскивает маты под наш трамплин. — Все будет в порядке. — Она включает мощную вентиляцию, и в комнату врываются шумные потоки ветра.
— Готов? — читаю я по губам Руфуса, который надевает очки.
 
Я тоже натягиваю свои на глаза и киваю. Нажимаю зеленую кнопку на очках. В тот же миг включается виртуальная реальность. Вот мы уже внутри самолета, одна дверца открыта, и трехмерный мужчина, подняв вверх большие пальцы, подбадривает нас и приглашает выпрыгнуть в открытое синее небо. Я боюсь скорее не выпрыгнуть из самолета, а сделать шаг в реальное открытое пространство передо мной. Могут, например, порваться ремни, хотя я и чувствую себя на сто процентов в безопасности.
Руфус несколько секунд кричит, делает шаг вперед в метре от меня и затихает.
Я снимаю очки, надеясь, что не увижу Руфуса на полу с переломанной шеей, но он парит, и его мотает из стороны в сторону потоками воздуха. Не стоило мне видеть Руфуса в таком виде, но мне необходимо было убедиться, что он в порядке, даже если мое собственное приключение теперь немного подпорчено. Я все равно хочу испытать ту же радость, что испытал Руфус, поэтому натягиваю очки обратно, считаю «три, два, один» и прыгаю. Я становлюсь невесомым и обнимаю себя руками, как будто лечу с огромной горки, а не свободно падаю сквозь облака. Впрочем, сквозь облака я тоже не падаю. Я раскидываю руки, пытаясь ухватиться за края многочисленных облаков, как будто надеюсь схватить одно из них руками и скатать из него снежок.
Через пару минут волшебство рассеивается. Я вижу, как под нами появляется зеленое поле, и знаю, что должен чувствовать облегчение — все почти закончилось, я почти в безопасности, — но ведь никакой настоящей опасности по сути и не было. Адреналина нет. Все слишком надежно.
Это именно то, под чем я поставил свою подпись.
Виртуальный Матео приземляется одновременно со мной. Мои ноги мягко утыкаются в мат. Я натужно улыбаюсь Руфусу, который улыбается мне в ответ. Мы благодарим Мэдлин за помощь, снимаем снаряжение и выходим из комнаты.
— Забавно было, да? — говорю я.
— Стоило подождать заплыва с акулами, — отвечает Руфус, когда мы идем к выходу мимо Дейрдре.
— Спасибо, Дейрдре, — говорю я.
— Поздравляю вас с жизнью в моменте, — говорит Дейрдре и машет нам вслед. Странно, когда тебя поздравляют с тем, что ты живешь, но, полагаю, предложить нам прийти вновь она не может.
Я киваю и выхожу на улицу вслед за Руфусом.
— Мне показалось, тебе понравилось! Ты улыбался.
Руфус снимает цепь с велосипеда, который никто, к сожалению, не украл.
— Сам прыжок да, понравился. А потом было как-то странно. А тебе прямо понравилось? Давай, никакой критики, только чистое осуждение.
— Примерно так же, как тебе.
— Идея была твоя, — усмехается Руфус и откатывает велосипед от паркомата. — Сегодня твоими идеями больше не пользуемся.
— Прости.
— Я шучу, чувак. Было интересно, но в такие места приходят из-за того, что в них низок риск получить увечья, а ведь приключения без риска вообще не по приколу. Надо было сначала почитать отзывы и только потом нести им деньги.
— В сети не так-то много отзывов, — говорю я. Когда услуга эксклюзивна для Обреченных, не стоит ожидать мощной обратной связи. Сложно представить Обреченного, который станет тратить драгоценное время на похвалы или, наоборот, критику какой-то организации. — Мне правда очень жаль. Жаль не потраченных денег, а потраченного времени.
Руфус останавливается и вынимает телефон.
— Время мы даром не потратили. — Он показывает мне наше совместное фото и загружает его в инстаграм с тегом #последнийдруг. — Десять лайков, глядишь, этой фоточкой наберу.
 ЛИДИЯ ВАРГАС 
 
 09:14 
 
Лидии Варгас не позвонили из Отдела Смерти, потому что она сегодня не умрет. Но если бы ей предстояло умереть, она точно рассказала бы об этом всем, кого любит, — в отличие от ее лучшего друга, который так и не признался, что стоит на пороге смерти.
Лидия сама догадалась. Все подсказки оказались под носом, оставалось только свести их воедино: Матео пришел в жуткую рань, произнес добрые, но совершенно неожиданные слова о том, какая она потрясающая мама, оставил конверт с четырьмя сотнями долларов на кухне и заблокировал ее номер (а ведь именно она его этому научила).