Ничто не случайно

Мы пошли на снижение и покружили над домом. На звук «Урагана» из дома выбежали его жена и дети. Он изо всей силы махал им, а они отвечали ему с земли, размахивая обеими руками.
– ЛЕТИ ПРЯМО НАД НИМИ! – крикнул мне фермер, показывая сумку с конфетами, чтобы я понял, зачем это нужно.
Биплан снизился до высоты 50 футов и зашел на круг как раз над небольшой толпой на земле. Его руки заработали, и конфеты полетели вниз. Дети, как мангусты, бросились врассыпную, молниеносно поднимая их с земли, то и дело вскакивая, чтобы помахать еще раз своему папе. Мы сделали еще два круга, и мужчина дал сигнал, что можно возвращаться.
Мне никогда не приходилось летать с более удовлетворенным пассажиром. Он улыбался, как Санта-Клаус, летящий посреди лета по небу в своих красно-желтых санях. Он прилетел и улетел, как и обещал, хорошенькие маленькие дети были бесконечно счастливы, вот и сказочке конец.
Но когда мы вернулись, для саней уже собралось много работы.
Один пожилой скептик решил все же прокатиться, но предупредил меня:
– Только без всяких этих ваших выкрутасов, ясно? Чтобы наверху все было гладко и красиво!
Полет действительно получился гладким и красивым, пока не пришло время снижаться для посадки. Тут моему пассажиру вдруг пришло в голову начать отчаянно размахивать руками и дико визжать.
Я кивнул и улыбнулся, сосредоточивая внимание на посадке, не расслышав ни одного его слова до тех пор, пока мы не остановились вновь возле дороги.
– В чем было дело? – спросил я. – У вас в полете были какие-то неприятности? Что вы мне хотели сказать?
– ООО-ХХХ! – сказал он с улыбкой человека, которому удалось провести саму смерть. – Когда мы снижались, там, после последнего разворота… оохх! Я увидел, что мы заходим на посадку в самый центр пруда, и поэтому завопил: «ВЫРАВНИВАЙ, ПАРЕНЬ, ВЫРАВНИВАЙ!» И вы выровняли полет как раз вовремя.
День был очень жарким, и мотор не останавливался ни на минуту. Когда самолет приземлялся, целая толпа ребятишек устраивалась освежаться в потоке воздуха за хвостом биплана. Они плескались в воздушной реке как молодая форель, разбегаясь со счастливыми улыбками на лицах каждый раз, когда я нажимал на газ, чтобы вырулить на взлетную полосу. Оказываясь в толпе пассажиров, я поднимал вверх свои защитные очки и расслаблялся на ветру, который обтекал кабину.
Однажды, когда я приземлился, Стью разговаривал с двумя репортерами. Их интересовали мы и наш аэроплан. Они задавали вопросы и щелкали фотоаппаратом.
– Большое спасибо, – сказали они, уходя. – Сегодня в десять двадцать о вас будет передача.
После обеда мы все катали и катали пассажиров, однако помнили, что это наш второй день в Кахоке, и пришло время подумать о том, куда лететь дальше.
– Меня прельщают две возможности: остаться здесь и заработать деньги или же полететь дальше и заработать еще больше денег, – сказал Стью.
– Давай переночуем здесь, а завтра поутру двинемся дальше.
– Ненавижу оставлять злачное место. Но мы же всегда можем сюда вернуться, правда?
Мы лежали в теплой полуденной тени крыла, пытаясь спастись от жары в прохладной дреме. С неба донесся еле различимый звук.
– Аэроплан, – сказал Стью. – Вон, смотри. Он тебе не кажется знакомым?
Я посмотрел. Высоко в небе кружил желтый Каб. Очевидно, пилот разглядывал что-то на земле. Затем аэроплан немножко снизил высоту, сделал петлю и бочку. Это был тот же самый Каб, который летал в составе пятерки лучших американских пилотов на смотре в Прейри дю Шайен.
– Это же Дик Уиллеттс! – воскликнул я. – Это … но как он узнал … конечно, это он!
Через несколько минут Каб уже катил по траве и остановился возле нас. Какой приятный вид! Дик был высоким и спокойным человеком и к тому же очень опытным пилотом, который своим неожиданным появлением напомнил нам, как одиноко путешествовать на одном аэроплане.
– Приветствую! Так я и знал, что где-то встречусь с вами на своем пути.
– Но как ты нашел нас? Позвонил Бетт, что ли? Как тебе это удалось?
– Сам не знаю. Просто подумал, что вы, наверное, где-то здесь, – ответил Дик, развалившись в своей кабине и неторопливо покуривая трубку. – Это первое место, куда я полетел вас искать, честное слово.
– Гм. Просто фантастика.
– Да. А как у вас здесь идут дела, катальщики?
Дик остался с нами и после обеда тоже летал с пассажирами раз пять. У меня появилась возможность остаться на земле и послушать, что говорят люди после полета. Я убедился, что все они, оказавшись снова на земле, склонны верить в то, что пилот, с которым они летали, – это лучший пилот в мире.
– Что вы чувствовали, когда он садился? – спрашивал один из них. – Я вообще не заметил того момента, когда колеса коснулись земли. Он сел так мягко, что я мог слышать, как под нами появилась посадочная полоса, но не почувствовал этого.
– Знаешь, я ему очень сильно доверяю… Что ты думаешь о своем пилоте, Ида Ли? – спросил жену фермер в рабочем комбинезоне после того, как она полетала с Диком.
– Все было так интересно и красиво, – ответила она. – Думаю, что он – хороший пилот.
Около пяти часов я заметил, что горючего у меня не хватит для того, чтобы при такой интенсивности полетов дотянуть до заката, и в то же время оказалось, что ключи от единственной бензозаправки в городе были у человека, который уехал.
– Я слетаю в Кеокук, Ричард, – сказал я, – а ты продолжай радовать наших пассажиров, летай с ними.
– Давай, – ответил он.
Через двадцать минут я с разочарованием взирал на кеокукский аэропорт. Здесь была бетонная взлетная полоса, везде виднелись новые постройки. Садиться на такую твердую поверхность означало полностью сточить о бетон хвостовой костыль, а для того, чтобы долететь до следующего аэропорта, у меня явно не хватит горючего. Но к западу от поля остался небольшой клочок травы, и мы приземлились там.
Для того, чтобы подъехать к заправочной станции, нужно было пересечь бетонную взлетную полосу, где вдоль края проходила глубокая грязная канавка, над которой возвышался пятидюймовый край бетона. Я проехал туда-сюда вдоль взлетной полосы, выбрал самый чистый участок канавки и попытался прямо заехать на него.
Не получилось. Грязь замедлила скорость движения биплана, и к тому времени, когда мы приблизились к бетонной бровке, нажатие на газ до упора не помогло нам преодолеть ее.
Я заглушил свой «Райт», повторяя про себя нелестные высказывания о новом поколении летной техники, появление которого привело к повсеместному исчезновению травяных взлетно-посадочных полос. Я пообещал себе никогда больше не садиться в Кеокуке или в каком-либо другом современном аэропорту и пошел искать кого-нибудь с машиной, которая вытянула бы меня из затруднительного положения.
Трактор с косилкой для травы, который работал поблизости, был ответом на мой вопрос.
– Привет! – окликнул я тракториста. – У меня небольшая проблема с тем, чтобы пересечь вашу новую бетонку. Не подтянешь ли меня своим трактором?
– О, конечно. Мой трактор может таскать в десять раз большие самолеты.
Он прекратил косить сразу же, и мы вместе на его тракторе направились обратно к аэроплану. Когда мы прибыли на место, ко мне в кабину заглядывал один из служащих при летной школе, которая находилась рядом с аэропортом.
– Кажется, ты застрял, – сказал он.
– Да, сэр, – ответил я. – Но с этим мы справимся за какую-то минуту и я подъеду к вам заправиться.
Я снял с трактора моток буксирного троса и протянул его от железного крюка на тракторе до переднего шасси своего биплана.
– Вот, должно быть, и готово. Мы будем подталкивать за концы крыльев, если увидим, что трактору приходится туго.
– Ему не придется туго. Не беспокойся.
Трактор действительно оказался на высоте. Через несколько секунд биплан свободно стоял на бетоне, готовый к тому, чтобы я завел мотор и покатил на заправку.
– Спасибо. Ты просто выручил меня.
– Это все чепуха. Мой трактор может таскать в десять раз большие самолеты.