Шанс даётся дважды (СИ)

Хотелось бы посмотреть, может, что-то спасти получится. Мы с Аней пошли к мусорке. То, что увидела, повергло меня в шок. Там было всё свалено в кучу. И стульчик Глеба. И мои вещи. Мусор из баков выкинут на нашу с сыном одежду.
Ничего нельзя было спасти. Крысы по ним бегали. Бомжи ковырялись в мусорном баке. Я стояла, как громом поражённая. Слёзы лились из глаз, но я этого не замечала. Опустилась на колени, потянулась к свитеру, моему любимому ультрафиолетовому. Нитки выдернуты. Заляпан. Испорчен. Не починить.
– Пошли ко мне. А ну, прекращай рыдать! Ты чего тут развела? Вставай. Идём.
– Как же так можно, Анечка? – произнесла я. – А я ещё работу потеряла.
– Не переживай, разберёмся.
– За что он так?
– У него другая есть. Вот ведь сволочь.
– Не может быть. Я Святику жизнь, можно сказать, посвятила.
– Ну и кому ты лучше сделала? Себе? Или ему? Сыну? Не кисни, подруга. Прорвёмся.
Мы пришли домой. Слёзы высохли. А вот душа ныла так, что было самой противно.
– Так, сейчас детей накормим, – начала суетиться Аня. – После посидим на кухне и поговорим.
А промолчать никак? Похоже, не получится.
О себе я не люблю рассказывать. Да и кому будет интересно, как я жила или живу? Доверилась я однажды, как я всегда думала, своему любимому и единственному. Желанному. Самому лучшему. Он всё знал обо мне. Я любила его даже больше, чем он меня. А может это чувство к моему мужу и  не было любовью? Всего лишь страстью? Похотью? Я пыталась ответить на вопрос, а люблю ли я Славу?
 Но ответа, так и не находила.
Я не замечала, что ем. Вкус украинского борща совсем не чувствовался. За столом была тихая атмосфера. Слышно только, как ложки стучат. Зато мой мелкий съел весь суп и добавки попросил. Аня и я тоже смотрели на детей и улыбались, переглядывались. А мне вспоминалась моя жизнь с отцом Глеба. После ужина дети ушли в комнату, вовлекая малого в игру. Аня закрыла дверь в кухню. Поставила кружки и чайник. Присела напротив меня.
– Ну, давай рассказывай. Как так получилось-то?
– Что рассказывать, Анют?
– Я не знала, что мелкий у тебя болеет. – Она разлила чай по чашкам.
– Давно уже, – я отпила глоток вкусного чая с ванилью и клубникой. – Никого не хотела напрягать.
– Я думала, что мы подруги.
Мне стало неловко, что я от неё закрывалась. Что поделаешь? Привычка. Но и о своём «благоверном» рассказать почему-то не могла.
Больно. Стыдно. И самой противно, что он меня так подло использовал. Точнее, наверное, будет сказать, что я сама дозволяла так над собой измываться. Видать, мазохистка, да ещё и слабовольная. Почти восемь лет жить с мужчиной своей мечты. Но как оказалось… Всё не то, чем кажется.
Подруга предложила нам остаться у неё, пока я не разберусь, куда нам идти. Да и ночь была уже на дворе. Но мне было неудобно её стеснять, ведь у неё однокомнатная квартира. Сказала, кажется, вслух.
– И с чего стеснишь? – да, всё-таки произнесла. – Сейчас диван раздвину, с детьми лягу. Да и вам возле окна тоже диван расстелю. Хорошо, что Романа дома нет. Так что уложитесь с комфортом, – и Аня мне подмигнула.
– Хорошо, раз так. Но мне очень неудобно.
– Неудобно ей! А на потолке было бы удобно спать?
         Аня дала свою одежду переодеться. Халат и ночнушку. Малому достала из шифоньера футболку и шорты, постиранные и вкусно пахнущие кондиционером.
Зашла в ванну, чтоб ополоснуться. Рассматривала себя: мои густые светло-русые волосы, могли бы позавидовать многие женщины. Правильные черты лица, высокие скулы и синие глаза почти фиолетового отлива, сейчас смотрели на меня в отражении зеркала. Хороша я, точнее наверное красива. Когда моя мама очнулась после наркоза спустя шесть часов после операции и увидела меня, то сказала: «Какая милашка, прям куколка». 
Мама поняла, что беременная, уже когда папа от нас ушёл. Мой отец от нас отказался. Как он тогда заявил ей, ему не нужна жена, которая не может родить. Хотя в браке они прожили почти восемнадцать лет. Символично, а я почти восемь.
 
Но мамулька не жалела о том, что оставила меня. Ей на тот момент было тридцать пять лет. Рожать ей было нельзя, но она на свой страх и риск подарила мне жизнь. Мамулечке сделали кесарево сечение в её день рождения – в первый день зимы. И она любила мне рассказывать, как я появилась на свет. Проснулась она от того, что заболел живот. Позвонила своей подруге Тамаре по стационарному телефону. Не помнила, как её везли к роддому. Но зато помнила, как уже взяла меня на руки. И Анна такая же добрая, как моя мама. 
Выйдя из ванны, я подошла к Ане, обняла её и проговорила:
 – Аня, какая ты хорошая.
Подруга махнула на меня только рукой, что означало: «Ой, скажешь тоже».
 За окном, несмотря на то, что ночь была не тёмная, всё равно ничего нельзя было разглядеть. Но слышны были голоса. Дверь скрипнула и я услышала, как Свят провожает девушку. Они разговаривали друг с другом. А я их слышала и с ума сходила от этого. Мне было невыносимо больно и казалось, что у меня в легких выкачали весь воздух.
Ведь у нас с мужем столько всего хорошего было. Но он пустил всё под откос. Как такое возможно? Было обидно до жути. Я прижала мелкого к себе. И начала раскачиваться и тихонько петь песню. Мелкий даже не проснулся. А я вдыхала его детский аромат. И плакала по своему ушедшему счастью.
Мы познакомилась со Святославом, когда мне было двадцать лет. Столкнулись на пороге политехнического института. Я пыталась открыть дверь, но она почему-то не поддавалась. В сердцах пнула её, и она открылась, ударив стоящего за ней парня.
– Девушка, а вы часом институт не попутали? Вам надо было в физкультурный, – засмеялся парнишка. Красивый. Высокий. Мне даже пришлось голову поднять, чтоб его рассмотреть. Смеющиеся зеленые глаза смотрели на меня. Я подмечала каждую деталь на его лице. И он, видимо, делал то же.
– Я только недавно закончила ветеринарный техникум. Хотела пойти в аграрный институт. Но в последний момент передумала. Вот теперь иду смотреть результаты, возможно, я поступила на экономический факультет.
Я, когда волнуюсь, то начинаю болтать без умолку. Эта привычка мне самой не нравится. Но парню, по-моему, понравилось. Смотрел на меня и словно прожигал во мне дыру.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну пойдём, посмотрим, удачливая девочка, поступила ли ты.
Парень подвёл меня к стенду. Около него стояли и другие абитуриенты.
– Кстати, меня Святослав зовут. – Наклонился он к моему уху и словно обжёг своим дыханием. Сердце пустилось вскачь.
– А меня Мила.
– Красивое имя. И сама ты, как куколка офигенная.
Я, конечно, знала, что симпатичная, но никто мне, кроме мамы, не говорил, что я красивая. Щёки мои враз стали пунцовыми. Засмущалась.
– Спасибо, – сказала я, и парень хмыкнул мне в ответ. – Я поступила. Ура! – развернулась к Святославу.
– Поздравляю, счастливая девочка. Такое событие надо отметить! Пойдём в кафе!
– Как-то не очень удобно. Я тебя чуть ли не прибила этой злополучной дверью.
– Вот и будет мне компенсация морального ущерба.
Вот так и начались наши отношение. Наверное, чёрт меня попутал, но я все эти знаки посчитала за судьбу. Святослав – мой принц из сказки. Никого вокруг не замечал. Для него я была единственной. Нас сжигала страсть и крышу порой сносило от глубоких чувств.
В первый день учебы Свят сразу заявил на меня свои права. Пришёл к последней паре, взял меня под руку и поцеловал при всех. На парней посмотрел с такой гордостью, как бы заявляя: моё, не троньте.
 
Девчонки меня обступили на следующий день и давай расспрашивать, как я смогла захомутать этого красавчика. Моя соседка по парте, Марина, мне все уши прожужжала, что Святослав – гордость института. И если бы он на неё только обратил внимания, лужицей сама бы перед ним расплылась. Теперь ей придётся посмотреть в сторону другого красавчика, Богдана. Он тоже, как и Свят, на предпоследнем курсе юридического на военной кафедре.