Одноклассники бывшими не бывают (СИ)

— Рассказывай.
Мне хотелось узнать, был ли тогда у меня шанс. И что его привлекает сейчас?
Есть ли этот шанс сейчас. У меня, у него. У нас.
— В общем, я действительно был сильно влюблен в Варю. Дурацкая история… — Илья перевел взгляд за окно, где по залитым солнцем тротуарам шли мимо девушки в коротких платьях, смеющиеся и весенние, привлекательные, яркие, как тропические птицы. Даже я отвлекалась, чтобы проводить взглядом то одну, то другую. Но он смотрел сквозь них. — Это был восьмой, кажется, класс. Мы столкнулись с ней в книжном. Она стояла в кассу передо мной и держала Урсулу Ле Гуин. «Левая рука тьмы». Я чуть с ума не сошел! Это была лучшая книга в мире в моем хит-параде вот уже год к тому времени! Но в школе никто не слышал даже имя Ле Гуин. Я не выдержал и сказал Варе, что ее ждет невероятное удовольствие. Она тоже так удивилась! Оказалось, она давно прочитала книгу, а теперь хочет кому-то подарить. Мы шли домой и говорили-говорили-говорили. Про книги, про музыку, про фильмы. Про то, как у нас похожи вкусы. До того дня я вообще ее не замечал. Оказывается все это время рядом была родная душа.
Да, кажется, мне пора закатывать губу. Не помню, что я читала в восьмом классе, но помню, что по вкусам я до Соболева не дотягивала никогда. Он был сложный и красивый, а я…
Но я помнила, как точно так же сошла с ума, познакомившись со своим мужем. Мы совпадали буквально во всем: любили пиццу с ананасами и фрикадельки с брусничным соусом, фильмы с перевертышами, в которых все оказывается совсем не так, и надо смотреть с начала, Земфиру и Мумий Тролля, кататься на велосипеде по заросшим дорожкам парков, фиолетовый цвет и компьютерные игры в жанре хоррор.
Правда спустя много лет оказалось, что все эти совпадения — полная ерунда. И куда важнее другое. Например, общий ребенок. Он сейчас живет с девушкой, которая последнюю книгу читала в школе, смотрит только турецкие сериалы и считает компьютерные игры развлечением для инфантилов.
И ничего. Счастлив. Шубу, вон, ей купил норковую, хотя всю жизнь называл это примитивным мещанством. И не денег было жалко, мы на путешествия больше тратили. Я у него даже спросила — а почему мне не покупал?
«А ты не просила!» Конечно, не просила, я же знала, как он относится…
— Только Варя меня родной душой не считала. Когда я подошел к ней на следующий день, у нее не нашлось времени для меня. И после уроков. И завтра. Когда бы я ей ни звонил, она была занята. На все мои предложения отвечала отказом. Можно было догадаться, что я ей не слишком понравился, да? Но я же не мог вот так упустить единственного человека похожего на меня!
Соболев сжал мою руку так сильно, что я поморщилась. Но ничего не сказала.
Я сама часто завидовала современным подросткам. Сейчас можно найти «своих» в любой точке мира и не расставаться с ними никогда.
А в моем детстве как? Родители переехали в другой район — и все.
Я так лишилась Ксени, моей дошкольной соратницы по безумным набегам на колючие кусты крыжовника под окнами дома.
Поэтому я не удивлялась упорству Ильи. Только завидовала. Хотела бы и я точно знать, что мне нужно и идти к этому, не сворачивая.
— Я не отступал. Мне всегда говорили, что настоящие мужчины добиваются женщины, которую любят. Но все было тщетно. На выпускном я осознал, что могу больше никогда ее не увидеть. Я поступал в физтех, собирался жить в общаге в Долгопрудном, она планировала поработать годик медсестрой в ветеринарной клинике и подумать, хочет ли быть врачом. Где нам встретиться?
— И что ты сделал?
Перед глазами стояла Варя на выпускном — в зеленом платье с одинокой розой в руках. Очень грустная Варя. Я так тогда ей завидовала, что даже не думала, что он чувствует на самом деле.
Представить только, что кто-нибудь, кто мне совершенно не нравился — тот же Протасов, например, к одиннадцатому классу из ангелочка превратившийся в быдловатого качка с бандитскими манерами, вдруг воспылал бы ко мне нежной любовью. И стал бы заваливать цветами, караулить на выходе из школы, дарить игрушки и шоколадки и названивать, чтобы поговорить о музыке. И все это после одного вежливого разговора о Земфире, например.
 
Бррр.
Очень терпеливая девушка.
— Я ее обманул.
Илья вдруг заметил, что слишком сильно сжал мою руку, выпустил и с виноватым видом стал массировать побелевшие пальцы. Я тихонько ойкнула.
— Я пообещал больше не настаивать ни на чем и попробовать быть просто друзьями. И честно держался почти два года. Переписывался в аське, приглашал на концерты не чаще раза в месяц, пару раз мы даже съездили на рок-фестиваль, где я оставлял ее на ночь одну в палатке, а сам бродил по полям до утра, чтобы не поддаться искушению.
— А потом?
— А потом я вылетел со второго курса, потому что надо ходить на лекции, а не играть в игры, бухать и мечтать о несбыточном. И загремел в армию.
— Ой.
— Ага, ой… — он грустно усмехнулся. — Тогда еще два года служили. Перед отправкой я попросил Варю о встрече. Был очень убедительным. Напирал на то, что она меня, может быть, вообще больше никогда не увидит. Она согласилась, плакала все свидание, жалела меня… Генетическая память, что ли, проснулась, бабок-прабабок, провожавших мужей на войну. Вот так я выпросил, буквально наныл у нее секс. Народная мудрость была права — упорным все удается…
Я аккуратно попыталась убрать пальцы из-под его руки, но он цепко поймал их. И мой взгляд тоже.
— Больше мы не встречались.
* * *
После развода я много думала о том, как жить дальше, где искать нового мужчину, зачем его искать и как оно будет — встречаться с кем-то, кто тоже разведен. Особенно, если в первом браке у него остались дети. А чаще всего так и бывает. Навсегда в мою жизнь войдет не только любимый мужчина, но и женщина, которую он когда-то называл единственной и самой лучшей.
Смогу ли я когда-нибудь поверить тем же словам? Не буду ли постоянно помнить, что после меня может обнаружиться единственная номер три? Четыре? Что я вообще в очереди из любовей на всю жизнь и мой номер шестнадцатый?
И дети. Это было хуже всего. Я вся сжималась внутри, отказывалась представлять, что ни с кем не буду близка по-настоящему, никогда не стану ближе бывшей жены, потому что дети делают людей родственниками навсегда.
Мне все говорили — брось, не заморачивайся. Пытались убедить, что первый брак — всегда немного дурость, а второй — сознательный выбор. И даже намекали, что большинство мужчин после развода своих детей тоже считают бывшими, и это не будет проблемой.
Тут мне становилось противно, и я действительно переставала об этом думать, чтобы не расстраиваиться заранее.
Правильно делала.
Теперь мне предстоит соревноваться не просто с бывшей, а с мертвой бывшей. С Варей, навсегда оставшейся для Соболева девятнадцатилетней. Юной, яркой, свежей. И чем дальше она будет уходить в легенды и мифы, тем безупречнее будет ее образ.
— Почему? — тихо спросила я. — Почему вы больше не виделись?
Она не дождалась его из армии?
Мне повезло с мужем. Он был признан не годным по состоянию здоровья, и меня совершенно не коснулась проблема долгого ожидания возлюбленного. Друзья поступили в институты и тоже как-то миновали эту проблему. Я даже не могла вспомнить, были ли среди моих знакомых мужчин служившие. Кто бы мог подумать, что именно Соболев, такой классический неформал, загремит в армию?
Как он там выжил?
— Мне не очень повезло, — он криво ухмыльнулся. В глазах мелькнуло что-то жесткое, мышцы лица на миг закаменели. — Это была маленькая часть в Карелии, где были… свои порядки.
 
Теперь была моя очередь успокаивающе накрывать его руки своими. И гладить большим пальцем тыльную сторону кисти и пересекающий ее длинный шрам, уходящий дальше, на предплечье.
Спрашивать не стала.
— Мы с ней продолжали переписываться и даже созваниваться. Как друзья. Как будто ничего не было… Но я вдруг понял, что не жду писем и звонков. И даже стараюсь избегать их. Тут надо понимать, насколько у нас все было нерадостно, чтобы оценить, почему вместо получаса спокойной жизни в секретариате, где стоял телефон, я предпочитал лишние полчаса в казарме. Никогда не думал, что окажусь человеком, который, добившись желаемого, утрачивает к нему интерес.