Вспышка пламени

– Дальше!
– На несколько секунд…
– И?
– Небольшое нарушение мозгового кровообращения. Это ничего не значит, ерунда…
– Боже… Боже… Боже!
В этом крике чувствовались такое отчаяние и ужас, каких Тина прежде не слыхала. Дьюк опустил голову, словно сдаваясь перед жестокой и несправедливой судьбой и признавая свое поражение. Тина опять почувствовала, как по спине крадется противный холодок, и вздрогнула.
Это привело к еще одной яростной вспышке Дьюка. Он рванулся к ней, одной рукой подхватил под колени, а другой взял за плечи и легко, словно ребенка, поднял. Он выпрямился и стоял теперь с живой ношей на руках. Она ощущала безумный стук его сердца, видела смертельную бледность лица и ничего не понимала.
Дьюк обернулся к остальным гостям. На них глядели изумленные, перепуганные, любопытные и даже злорадные лица. Кто-то действительно переживал, а кто-то предвкушал занятное зрелище. Но одно лицо выделялось из общей массы – лицо хозяйки. На нем застыло выражение неподдельного ужаса.
Тина закрыла глаза, не желая видеть эту сцену, ощущая себя совершенно беспомощной. Теперь избежать сплетен не удастся, все потеряно.
– Тина заболела. Я забираю ее домой, – объявил Дьюк тоном, не терпящим возражений.
– Я же могу идти сама, – шепнула она, приоткрыв глаза.
– Я тебя понесу, – мрачно заявил он.
Ричард Йорк проводил их к дверям.
– Мне так жаль, – прошептала Тина ему, с болью вспоминая неприятную сцену.
– Мы все сожалеем о вашем… приступе, – любезно ответил хозяин дома.
Они наскоро распрощались.
Дьюк тут же направился к машине. Он шумно, с хрипом дышал.
– Я в полном порядке, Дьюк, правда, – умоляла Тина. – Ты можешь отпустить меня.
Он, казалось, ничего не слышал. Заботливо устроив ее на переднем сиденье, он выдавил:
– Едем скорее домой!
Усаживаясь за руль, он все еще задыхался от недавнего напряжения. Поездка домой превратилась в сплошной кошмар. Дьюк настоял, чтобы Тина в деталях рассказала ему обо всем, что испытала во время приступа, равно как и выслушал всю историю ее болезни с самого рождения. Он настолько сомневался, что это всего лишь нервно-сосудистый рефлекс, что Тина посоветовала ему обратиться к ее доктору в Сиднее за подтверждением, что все ею сказанное – правда. К ее величайшему неудовольствию, Дьюк сразу заявил, что так и сделает.
Он мне не доверяет, – подумала Тина.
Весь остаток пути до Найтсбриджа они напряженно молчали. Остановив машину возле дома, Дьюк повернулся к Тине и поглядел на нее пристальным, испытующим взором.
– Я не желаю, чтобы ты встречалась и разговаривала с Дерком Роуаном. Я не хочу, чтобы ты вообще когда-нибудь с ним виделась, – жестко приказал он.
Услышав столь необычного рода просьбу, Тина от удивления онемела. Ей было достаточно хорошо известно умение Дьюка безжалостно рвать с друзьями, однако Дерк ничем не заслужил такого отношения. Он всегда искренне любил и почитал Дьюка, заботился о его будущем. Его очень волновала творческая судьба молодого драматурга.
– Почему? – только и смогла спросить она.
– О чем говорил с тобой Дерк сегодня вечером?
– Неужели это имеет значение?
– Да.
Он испепелял ее взглядом, его лицо помрачнело, брови сошлись в одну линию. Тина задумалась, стоит ли говорить с ним именно сейчас о его писательстве, но тут же отказалась от этой мысли. Все, что делал Дьюк Торп, было результатом его собственного решения, а не чужих советов. К тому же она обещала не давить на него.
– Да ни о чем, – отмахнулась она так небрежно, как только умела.
– Он говорил обо мне? – настаивал Дьюк.
– Нет, – сказала она, тут же устыдившись этой мелкой лжи.
– Тогда о чем же?
– О прошлом, о нашей совместной работе в Австралии.
– Дай мне обещание больше никогда не встречаться с Дерком Роуаном, – снова потребовал он.
– Дьюк, он же мой старый друг, – запротестовала Тина. – Чего ради давать ему от ворот поворот?
Зеленые глаза зажглись дикой животной яростью.
– Потому, что я до безумия ревную тебя к нему, – выпалил Дьюк. Он был просто в неистовстве.
 
Тина недоверчиво уставилась на него, решив, что Дьюк лжет. У него не было причин ревновать ее к кому бы то ни было, особенно к Роуану. Кроме того, она пребывала в уверенности, что Дьюк не из числа безумных ревнивцев, приходящих в ярость, стоит кому-то обратить на их женщину хоть самое мимолетное внимание. Он разумный и справедливый человек.
Что станет с нами? – подумала она. Как мы дошли до такого? Они оба лгали – она чувствовала это, – и лгали по мелочам, скрывая главное.
– Поклянись мне в этом, Тина.
Она замотала головой. Но это же совершенное безумие!
– Этого я сделать не могу, Дьюк, – тихо ответила она.
– Почему?
– Потому что это несправедливо по отношению к Дерку.
– Несправедливо! – Он прорычал это слово, затем отвернулся, уставившись в обступившую их со всех сторон ночную тьму. У него вырвался горький приглушенный смех. Этот смех внезапно прервался, сменившись мрачным молчанием. Тина чувствовала, что ее нервы на пределе.
Дьюк уходил от нее, погружаясь в себя, в свое одиночество.
Ее охватил ужас. Она не может потерять его из-за такой ерунды! Тина лихорадочно заговорила.
– Ты говорил, я вправе поступать, как пожелаю, Дьюк. Так зачем теперь ты приказываешь мне что делать? Я с тобой, потому что хочу этого. С Дерком меня связывают три года общей работы. Ты знаешь, что между нами нет ничего, кроме дружбы. Какой может быть вред, если Дерк и я…
– Позволь мне самому судить от этом, Тина! – огрызнулся он и зло посмотрел ей в глаза.
– Так же, как ты рассудил и исчез из моей жизни на восемь лет? – парировала она.
На его щеке задергались мышцы. Он заговорил медленно, нарочито четко выговаривая слова.
– Веришь ты или нет, но Дерк Роуан способен испортить наши отношения. Если я нужен тебе, Тина, то мне нужно это обещание. И никаких уловок.
Он что-то скрывал от нее, какую-то тайну, которую не откроет ей никогда и ни при каких обстоятельствах. И не позволит никому, даже самому близкому другу, сделать это. Возможно, все дело в том, что Дерк что-то знает о его тайне…
Что ж, придется согласиться на его требование, какая бы причина за ним ни стояла. Для нее Дьюк гораздо важнее Роуана. Их отношения слишком драгоценны, чтобы рисковать ими ради дружбы с другим мужчиной.
– Обещаю, – произнесла она бесцветным голосом, в глубине души сожалея о том, что вообще согласилась пойти на эту вечеринку.
У Дьюка вырвался глубокий вздох облегчения, он потянулся вперед и повернул ключ зажигания. Они были дома, но эта мысль не принесла Тине утешения. С этой минуты между ними, подобно тени, легла его тайна. Эта тайна вечно будет следовать за ними, омрачая самые прекрасные минуты близости.
Дьюк помог Тине выйти из машины. Хлопок дверцы за ее спиной, казалось, возвещал о том, что все происшедшее сегодня вечером остается в прошлом. Все, но не тайна Дьюка. Удастся ли ей когда-нибудь докопаться до всей правды?
 
13
После неудачной вечеринки у Йорков в жизни Дьюка и Тины изменилось многое. Он буквально ни на шаг не отходил от нее, предупреждал малейшее желание, не спускал с нее глаз в театре и на улице. Тина даже задавалась вопросом, уж не знак ли это приближения конца их отношений?
От ее врача из Сиднея пришло письмо с подтверждением того, что она рассказала Дьюку о своей болезни и ее причинах. Это письмо немного успокоило Дьюка, он перестал переживать из-за сущих пустяков, но по-прежнему старался никуда не отпускать ее одну. Тина перестала сердиться и обижаться на такое его поведение, поняв, что причиной всему – не эгоизм собственника и не желание ограничить ее личную свободу, а забота о ее благополучии.
 
Дьюк ни разу не признался Тине в любви, но в каждом его поступке, каждом взгляде и прикосновении она чувствовала это. Их союз был почти безоблачным. Но какая-то подспудная тревога не давала Тине наслаждаться счастьем их взаимной любви.