Загадка сапфирового креста

— Беги в медпункт! — скомандовала Марго.
Баскаков пулей вылетел в дверь. Вдогонку ему почему-то бросился Вова Яковлев.
— Ольга Борисовна, — Марго ласково взяла учительницу за руку, — давайте сядем.
Она легонько потянула классную к стулу, но та словно остолбенела. И её попросту невозможно было стронуть с места. А главное, она по-прежнему не прекращала визжать, и от жуткого звука, который она исторгала, у ребят по спинам бежали мурашки.
— Кошмар, — причитала Наташка Дятлова. — Теперь нам, наверное, будет.
— Мы ни при чем, — мигом откликнулся Герасим. — И вообще, если бы не Луна, то Ольгу сейчас по частям бы пришлось собирать.
— Если бы вообще осталось что собирать, — разглядывая поверженный портрет великого поэта, подхватил Иван. — Такая штука, да ещё с такой высоты…
— Запросто череп могла проломить, — добавила Варвара.
Луна молчал. Похоже, он тоже ещё не очухался от потрясения и лишь растерянно хлопал глазами.
— Ольга Борисовна! Ольга Борисовна! — тщетно пыталась достучаться до сознания учительницы Марго.
Та по-прежнему ничего не слышала.
Дверь класса широко распахнулась. В неё вбежала перепуганная медсестра. Следом, шумно дыша, едва поспевал высоченный и толстый завуч «Пирамиды» Афанасий Иванович Майборода, которого за пышные казацкие усы прозвали Тарасом Бульбой.
Ребята мигом умолкли.
— Варвары! — пробасила мужеподобная медсестра. — До чего довели педагога!
В следующий миг, достигнув учительницы, она, к немалому ужасу класса, влепила Ольге несколько звонких пощечин. А после этого, ловко подхватив её одной рукой, другой сунула прямо под нос пузырек с нашатырем.
Визг наконец оборвался. Ольга Борисовна, повиснув на мощной руке медсестры, громко закашляла.
— Жива? — деловито осведомился Тарас Бульба.
— Жить будет, — оптимистическим басом откликнулась медсестра.
Тут, словно в доказательство её слов, учительница обвела мутными глазами присутствующих и прошептала:
— А все-таки цыганка была права.
 
Глава 4.
ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ ПРОФЕССИОНАЛА
— Цыганка? — словно не веря собственным ушам, вытаращился на классную руководительницу восьмого «А» Афанасий Иванович. — Какая ещё цыганка?
— Разве я говорила про цыганку? — удивленно произнесла Ольга Борисовна.
— Но не я же, — не сводил с неё глаз завуч.
— Вы что, Афанасий Иванович, маленький? — напустилась на него медсестра. — У человека шок! А вы со своими вопросами лезете! Ей же на голову картина упала! — ткнула медсестра пальцем туда, где валялся разбитый портрет Александра Сергеевича. — Сколько уже твержу, что нельзя на стены подобную тяжесть вешать. Тут же ведь дети! Хорошо ещё на учительницу свалилось. А если бы на ребенка? Его бы этой штукой прибило, — и она вновь принялась тыкать пальцем в поверженный образ Александра Сергеевича работы Тропинина, — а нам с вами, Афанасий Иванович, потом отвечать.
— Шурочка, Шурочка, — замахал на неё руками Тарас Бульба, — давайте-ка не сейчас. Обсудим это позже.
— Уж будьте спокойны, обсудим, — угрожающе пробасила медсестра. — И директору докладную обязательно напишу.
— Экая вы экстремальная женщина, — с неудовольствием посмотрел на объемную медсестру Афанасий Иванович.
— Это не я экстремальная, а обстоятельства, — отбила выпад завуча Шурочка.
— Между прочим, вы оба не правы, — вмешался Каменное Муму, и его скуластое лицо приняло непрошибаемо-упрямое выражение. — То есть какая-то доля истины в ваших словах есть. Картина и впрямь упала. Только не на кого-то, а просто на пол. Вернее, сперва она собиралась упасть прямо на Ольгу Борисовну, но Пашка её отбил.
— Кого отбил, Ольгу Борисовну? — ничего не понял Майборода.
— Почему Ольгу Борисовну, — мысленно изумился несообразительности завуча Герасим. — Павел отбил картину.
— А зачем он отбил ее? — спросила медсестра.
— Чтобы она не упала на Ольгу Борисовну. — Герасиму уже наскучило растолковывать этим двоим совершенно очевидные, по его мнению, вещи.
— Лунин отвечал, — попыталась, в свою очередь, объяснить случившееся Наташка Дятлова. — Верней, Ольга Борисовна вызвала его к доске, а он никак не мог ответить. Тогда Ольга Борисовна встала и подошла к нему. Тут как раз картина начала падать, а Лунин отшвырнул её в сторону.
— Дело ясное, что дело темное, — с многозначительным видом изрек Тарас Бульба. — Ну-ка, Лунин, объясни мне, пожалуйста, как это у нас вдруг картина упала?
— Я-то откуда знаю, — преисполнился удивления Луна. — Видимо, гвоздь не выдержал. Или ещё что-нибудь, на чем она там у вас висела.
— Афанасий Иванович! — с возмущением воскликнула Варвара. — Павел картину не ронял. А наоборот, спас от неё Ольгу Борисовну. И вообще, вы не имеете права подозревать его.
— Разве я подозреваю? — смутился от такого напора Тарас Бульба. — А если Лунин спас собственную классную руководительницу, значит, большой молодец.
— А если бы он, к примеру, чужую классную руководительницу спас, то не был бы молодцом? — совершенно некстати осведомился Муму.
— Зачем ты так, — покачал головой Тарас Бульба. — Спасение любого человека — хороший факт биографии.
— Лунин у нас вообще человек положительный, — с ангельским видом проговорила Варвара, решив окончательно отвести от Паши удар.
— Да, да, не ругайте его, пожалуйста, — раздался слабый голос классной руководительницы, которая, похоже, мало-помалу приходила в себя. — Он действительно меня спас.
Афанасий Иванович задрал голову вверх. На месте, где ещё каких-нибудь полчаса назад красовался портрет Пушкина, ныне осталась лишь медная табличка с известным советом Бориса Годунова сыну.
— Однако высоко висело, — пробормотал Тарас Бульба. — Могло бы и впрямь зашибить.
— Вот именно, — одарила его очередным ангельским взором голубоглазая Варвара. — А Павел, рискуя собственной жизнью, прямо кинулся на портрет.
— Мы все видели! — подтвердил Сеня Баскаков.
— С этим мы обязательно потом разберемся, — пообещал Тарас Бульба. — А теперь, Ольга Борисовна, продолжайте урок.
— Какой урок! — опять напустилась на него медсестра.
— Который у них по расписанию, — откликнулся завуч.
— Вы, Афанасий Иванович, разве не видите? — вскипела от негодования Шурочка. — На ней ведь лица нет! Ей не то что урок сейчас вести, она вообще двух слов связать не сможет.
— Наверное, уже могу, — не слишком, впрочем, уверенно отозвалась Ольга Борисовна.
— Нет, нет, — поспешили к учительскому столу Марго и Варя. — Давайте, Ольга Борисовна, мы вас лучше в медпункт проводим.
— Верно, — поддержала Шурочка. — Ведите её туда. Я сейчас ей успокоительный укол сделаю.
— Да, наверное, так будет правильней, — завуч одобрил этот план действий. — А я до конца урока посижу с классом. Кто у вас сегодня дежурный? — окинул он взглядом ребят. — Нужно убрать стекла с пола.
Дежурили Иван Холмский и Вова Яковлев. Достав из стенного шкафа веник и совок, они принялись ликвидировать последствия недавней катастрофы.
Марго и Варя, подхватив с двух сторон классную под руки, двинулись к медпункту. Дородная Шурочка вышагивала впереди них, как полководец.
— Осторожней, Ольга Борисовна, — оказавшись на лестничной площадке, вкрадчиво проговорила Варя. — Нам совершенно некуда торопиться.
Учительница покорно замедлила и без того неспешный шаг.
— Ладно, вы там идите, — не оборачиваясь, бросила медсестра. — А я пока лекарство и шприц приготовлю.
Варя и Марго переглянулись. Именно это им и надо было. Теперь, когда Шурочка не может послушать, есть шанс кое о чем расспросить Ольгу Борисовну. Во всяком случае, попытка — не пытка.
— Просто не понимаю, — исподволь начала Варвара. — Как это получилось? Портреты уже столько времени висят у нас в классе, и ничего.
— Это рок, — шепотом выдохнула Ольга Борисовна.
— Рок? — Варвара хорошо разыграла недоумение.
— Не обращайте внимания, — будто бы спохватилась учительница. — Просто глупость какая-то с языка сорвалась.