Игра без правил
– Жандармерия, – сразу угадал Леон.
– Точно! Летят и ничего не боятся! – согласился Юган. – Сейчас будут отбивать «Элевару»!..
Десантно-штурмовые винторамы с ходу открыли огонь из ракетных установок, и скоро все пространство, на котором оказалась «Элевара», покрылось черно-красными разрывами объемно детонирующих зарядов. Однако к этому партизаны были готовы, и навстречу бронированным винторамам потянулись белые ниточки противовоздушных ракет.
– Вот это война! Хорошо, что мы не ввязались! – поделился переживаниями Леон.
– А я бы ввязался, – признался Ольсен.
– Так запишись к шабашникам, – предложил Харви, следя за действиями десантно-штурмовых винторам, получивших несколько попаданий ракетами, однако не сошедших с боевого курса. Только левая машина стала чуть поддымливать одной из турбин, но это не помешало ей совершить посадку и выпустить солдат в черной броне.
– Не возьмут меня к шабашникам, я же не Томас. У меня только второй контракт, – сказал Ольсен.
– «Два-восемнадцать», это «жандарм-альфа»! Нам нужен ваш «голубь»! – раздалось в эфире.
– Что скажешь, командир? – спросил Юган лейтенанта.
– Отдай, им нужней, а мы нового запустим, – сказал Мози, понимая, что не поделиться дроном – это уж совсем свинство.
– Хорошо, «жандарм-альфа», получай код – два ноля, тридцать два, двадцать восемь.
– Отлично, получил! – ответил «жандарм», и тотчас панорамы на экранах бойцов отделения погасли. Но тут же послышался хлопок, и через шахту выскочил очередной «голубь» – уже четвертый. И снова появилась свежая панорама, а шум битвы и столбы дыма стали утихать, теперь беспилотник разведывал дорогу впереди.
Минут пятнадцать конвой двигался без особых проблем, но вдруг машина подпрыгнула от дрожи грунта, а затем их настигла ударная волна, пришедшая сзади. Беспилотник швырнуло куда-то далеко вперед, и панорама стала хаотично вращаться. Потом дрон все же выпрямился и показал следы произошедшего – на месте поверженной «Элевары» поднималось огромное огненное облако. Чудо-машина была уничтожена.
Не успели бойцы отделения отойти от этой ужасающей картины, как неподалеку, над самыми деревьями, снова пронеслись три десантно-штурмовые винторамы, уносясь к горизонту.
– Похоже, это они ее и ликвидировали, – заметил Леон.
– Ясное дело, штука-то секретная, – поддержал его Юган.
– За этим и приезжали, – согласился Харви. – Жаль машину, такая она мне ладная показалась, а тут раз – и продырявили.
– А потом раз – и взорвали, – добавил Ольсен. – Причем свои же.
– Слышь, лейтенант, пишет, что готовность полная, и опять просит выбрать район применения, – напомнил Юган о своей проблеме.
– А карта там прилагается? – спросил Брейн.
– Карта? Сейчас посмотрим.
22
Примерно через час конвой выбрался в спокойную зону, где партизанские соединения появлялись очень редко и никогда не рисковали перехватывать транспорты. А еще через полчаса КТМ выбрался на приличную грунтовку, которая вела к заброшенному теперь карьеру промышленного известняка. Бойцы перевели дух, а разорванная шина перестала шлепать по дороге, когда Франтишек поднял четвертый мост.
Вся проходимость КТМ здесь уже не требовалась, как и дрон в воздухе, который благополучно спланировал на крышу броневика и встал на магнитный якорь.
Вскоре показались укрепленные ворота закрытой территории. Четырехметровый забор из бетона уходил в стороны от ворот и до ворот, а все пространство перед заграждением было обработано синтетическим репеллентом, уничтожившим навязчивую растительность.
Исключение составляла лишь устойчивая травка, которая, словно пушистое одеяло, покрывало разровненные бульдозерами площади.
– Хорошо они устроились, – заметил Леон, когда КТМ вкатился за ворота и остановился в кармане безопасности – отстойнике, в котором происходила окончательная идентификация транспорта, чтобы выявить возможную подделку партизан.
В прежние времена на территорию добывающих баз, бывало, прорывались управляемые фугасы весом в десятки тонн и уничтожали все вокруг, вплоть до последнего гвоздя, вынуждая компании проводить дорогостоящее восстановление оборудования или уходить совсем.
– Красивая травка, – поддержал Брейн. – В Гунукасте тоже имелась зона безопасности, но там было черным-черно.
– В Гонукасте мрачно, – согласился Харви. – Они, похоже, на химикатах сэкономили и просто сожгли все отработанной породой.
– Как это породой? – уточнил Юган, расслабляясь после выполненной работы.
– Отработанная порода пластического угля может гореть, если поджечь ее магниевой шашкой, – пояснил Брейн.
– Ничего себе! А по виду – просто булыжники.
– А ты думал, почему им дороги не мостят? Столько строительного материала, а он даром валяется в отвалах.
– Тогда бы партизаны конвои прямо на дорогах зажаривали, – сказал Ляминен.
По броне КТМ хлопнули ладонью, что означало – приборный контроль пройден. Спереди опустилась бронеплита, и КТМ стал рулить по извилистому выходу из рассеивающей воронки, в центре которой находился карман безопасности.
В случае проникновения в карман заминированного автомобиля и его подрыва бетонные стены разлетелись бы в пыль, но взрывная волна ушла бы вверх по склонам воронки, отлитой вокруг кармана. Сверху это выглядело как кратер, но кратер был рукотворным.
Следом за КТМ в карман зашла «кассиопея», где водитель вытирал платком пот и не мог поверить, что удалось прорваться. Его напарник сидел рядом на запасном сиденье и таращился в окно. Он молчал уже целый час, погруженный в собственные мысли.
Пассажиры также вели себя по-разному: одни оживились, радуясь окончанию ужасного пути, другие продолжали вздрагивать, все еще не веря, что испытания закончились.
КТМ стоял на внутренней дорожке, ожидая, когда выйдут все транспорты. Наконец показалась автоплатформа, которая тут же обошла «кассиопею» и КТМ, направившись к разгрузке. На базе она действовала по собственной программе и чувствовала себя как дома.
23
Освободившись от коконов бронекомбинезонов и оставив в стойках броневика тяжелые «сквоттеры», бойцы отделения выбрались на площадку в одних серых поддевках, промокших от пота.
Несмотря на то что, кроме Брейна с Харви, все остальные машину не покидали, поддевки у всех были пропитаны потом одинаково, ведь пока одни бегали и стреляли, другие в напряжении ожидали приказа на отражение атаки.
– Ой, как хорошо! – произнес Франтишек, имевший самый малый рост. Он пригладил мокрые волосы и с улыбкой посмотрел на голубоватые облака, за которыми скрылось солнце.
– Даже не верится, что в километре отсюда можно нарваться на мину, – заметил Леон. – Тут вон даже цветы растут.
– Это растения-иноземцы, местные растения здесь вытравили, – сообщил подошедший сержант со значком охранной службы. – Как добирались, ребята? Кто здесь командир?
– Я, – отозвался Мози. – Лейтенант Моузер, командир отделения.
– Отлично. А я сержант Ровер, здешний инспектор-приемщик.
Сержант пожал лейтенанту руку и подал планшет с приемными документами.
– Одну «кассиопею» мы потеряли…
– Значит, зачеркни ее, напиши напротив число погибших и распишись.
– Погибших нет.
– Отлично. Тогда просто распишись – и дело закрыто.
– Какое еще дело? – спросил Леон.
– Никакое, парень. Вот если бы просрали платформу, началось бы расследование, а «кассиопея» – пустяк, тем более что без потерь ценных специалистов.
– Что, очень ценные?
– Это да. В основном инженеры-технологи процесса обработки и обогащения. Доставлять их приходится издалека, это вообще большой дефицит, как выяснилось. Им такое бабло платят, что закачаешься.
– Тогда почему ты сержант, Ровер, а не инженер? – усмехнулся Франтишек.
– Потому что, как и ты, коротышка, дурь курил за углом школы, вместо того чтобы учиться, – сказал сержант.