Заградотряд времени

Открыл люк механика-водителя и стал выбираться. Получалось неуклюже, ноги почему-то плохо слушались.
Перевалившись через броню, я упал на землю и пополз в лес. Надо убраться от танка подальше. Когда огонь доберется до снарядов, рванет сильно.
Я отполз подальше и только лишь под прикрытием деревьев встал. Ноги уже держали лучше, однако голова немного кружилась. «Здорово долбануло, но уже и то хорошо, что живой остался», — подумал я.
Хватаясь за стволы деревьев, чтобы не упасть от головокружения, я направился на позицию артиллеристов. Ну и сволочь же сержант, влепил все-таки снаряд в корму, хотя я его и предупреждал.
Я добрался до опушки, вышел из леса.
Рядом с сорокопяткой стояли два наших танка — Т-34 и КВ.
Увидев меня, сержант бросился навстречу:
— Ты ранен?
— Да вроде нет, голова только кружится.
— А из носа кровь чего идет?
Я вытер нос рукой — на ладони была кровь.
— Ты чего мне в корму снаряд вогнал? Без малого не убил.
— Прости, друг, то не я. Танки на подмогу подошли. Я и рта открыть не успел, как они выстрелили. Как же, немец к ним кормой стоит, где броня потоньше. Разве можно упустить такую удачу? Я уж их сразу обматерил, да поздно было. Знаешь что, ступай-ка ты в тыл. Вижу я — человек ты свой, а что документов нет, так не у тебя одного сейчас. Отлежаться тебе надо, да и обмундирование сменить, — сержант посмотрел на меня жалостливо, — одежа какая-то на тебе странная, совсем не военная.
Наверное, и в самом деле видок у меня был еще тот. Одежда в грязи, лицо в копоти от пороха и в крови.
Я поплелся по дороге с холма в тыл. Настроение было — хуже некуда. Василий погиб, мне эти неумехи не только не дали фашистов добить, но и ни за понюх табака самого чуть в танке не сожгли. Распирала досада, горечь саднила горло. Чувствовал бы себя получше — набил бы морду танкистам. Сами бы подумали: ну какой дурак к позициям врага задом встанет?
Однако, когда прошел километра два, мне стало немного полегче — втянулся.
Навстречу мне из-за поворота выехала колонна мотоциклистов. Передний мотоцикл, немного не доезжая до меня, остановился. Сидевший в коляске — судя по знакам отличия и планшету на боку офицер — спросил:
— Откуда следуешь, товарищ?
— А вы кто будете? — задал я встречный вопрос, не забывая о бдительности.
Он внимательно оглядел меня. Видно, мой внешний вид с явными отметинами боя вызвал доверие, и он понимающе кивнул.
— Я ротный. Где-то здесь расположение артбатареи должно быть.
— Вон там позиции, — махнул я рукой назад. — Километра через два, не заблудитесь — там два танка стоят и пушка. Тяжко хлопцам сейчас — немцы наседают, мало наших в строю осталось. А на это не смотри, — я тронул рукой одежду, — по случаю здесь, потому и выхожу на сборный пункт.
— Ну, бывай.
Мотоциклист дал газу, и за ним устремилась вся колонна, обдав меня пылью и запахом бензина.
Я отправился дальше и, пройдя еще около часа, наткнулся на пост на дороге.
— Стоять! Кто такой?
— Свой, русский, из Орши иду.
— Документы.
— Нету, сгорели.
— Еще один погорелец.
Вдали с оставленных мною позиций артиллеристов послышались выстрелы пушек, а потом — частые разрывы снарядов. Похоже, немцы накрыли позиции интенсивным огнем. Как там сержант? Уцелел ли?
За разрывами мы не услышали рева самолетных двигателей. Просто из-за леса, на малой высоте вынырнули две тени и пронеслись над нами. Самолеты выписали в небе полукруг и вернулись.
— Ложись! — заорал я и упал.
Один из самолетов сбросил бомбу. Она рванула метрах в пятидесяти от нас, взметнув комья земли и подняв пыль. Я откашлялся, осмотрелся. Самолетов видно не было.
Мы поднялись с земли.
— А где же старшина? — растерянно озирался боец.
Сбоку от дороги зияла воронка, а поодаль были видны разбросанные фрагменты тел.
— Накрылся твой старшина.
Боец явно растерялся. Понятное дело — рядовой, привык подчиняться приказам. А нет команды — и не знает, что дальше делать.
— Своих ищи — ну, в крайнем случае, на сборный пункт иди.
— Ага, ага, — закивал боец, — есть сборный пункт. Мы же туда задержанных отправляли. Ну там — отставших или уцелевших из разных частей.
— Далеко ли?
— Рядом, за тем пригорком деревня, в ней и сборный пункт.
— Тогда пошли.
Метров через триста, за поворотом дороги, мы наткнулись на брошенный прямо посреди дороги грузовичок. Дверцы распахнуты настежь, машина с виду цела.
— Эй, есть кто живой? — закричал я.
Неужели испугались самолетов да сбежали?
Я залез в кабину. Ключ зажигания в замке.
— Не балуй, чужая ведь машина. — Боец боязливо оглядывался по сторонам.
— А где ты водителя видишь? Немцам ее оставить хочешь? Лучше я поеду, чем пешком идти.
— Умеешь разве?
Я поворочал рычагом коробки, нащупывая нейтраль. Повернул ключ — шевельнулись стрелки на приборах, но дальше ключ не поворачивался. Где же у полуторки стартер? Я перевел взгляд вниз. Так, обычные три педали — сцепление, тормоз, газ. А рядом еще одна, круглая, как цилиндр. Я нажал ее. Взвыл стартер, и мотор завелся. Тьфу ты, а все современное образование виновато. Привык, что у машин стартер ключом зажигания пускается, только у некоторых гламурных моделей — кнопкой «Старт». Ближе к народу надо быть.
— Так ты со мной едешь или пешком идешь?
Боец молча забрался в кузов, хотя в кабине место рядом с водителем было свободно.
— Поехали! — крикнул он сверху.
Ну, поехали. Я тронул машину. Эбонитовый четырех-спицевый руль тугой, но машина шла послушно.
Мы взобрались на пригорок. А за ним деревушка темнела, перед нею — сборный лагерь. У дороги стоял стол, на обочине сидело с полсотни мужчин — в форме и без, кое-кто из них — с винтовками.
Увидев нашу машину, на дорогу выбежал сержант:
— Стой!
Я затормозил полуторку.
— Куда едешь?
— К передовой.
— Слушай, здесь недалеко наша часть. Подбрось бойцов.
— Садитесь, мне все равно в ту сторону.
— Кривохатько, сажай людей.
К машине подбежали полтора десятка парней и мужчин, залезли в кузов. В кабину степенно уселся усатый сержант, держа в руках кирзовую сумку с документами.
— Поехали.
Я тронул машину. Дорога еще не была разбита колоннами танков, и потому ехать было легко.
Километров через пять из кустов на дорогу выскочил боец в расстегнутой гимнастерке и без винтовки:
— Стой! Вы куда претесь! Немцы впереди — танки прорвались!
Я вопросительно посмотрел на сержанта. Он тут старший, в кузове его бойцы. Хотя какие они бойцы — новобранцы в большинстве своем, многие в гражданской одежде еще, без красноармейских книжек, без оружия, необученные.
Сержант колебался недолго:
— Откуда тут немцам взяться? Поехали!
Я-то поехал, однако внимательно смотрел по сторонам и вперед.
Не соврал боец. Едва мы миновали чахлую рощицу, как впереди на дороге показался танк. Шел он нам навстречу. В глаза бросились его угловатые контуры. «Не наш», — екнуло сердце.
Я вдавил тормоз в пол.
— Эй, не дрова везешь! — послышалось из кузова.
И тут танк выстрелил. Скорее всего — с ходу, потому что промазал по неподвижной машине. Снаряд его рванул немного правее машины, на обочине. Парни, как горох, посыпались из кузова и — в обе стороны от дороги.
Я распахнул дверцу и кинулся в рощицу. Усатый сержант, бросив в кабине сумку с документами, побежал в другую сторону.
Рядом со мной оказался боец из заслона. Его винтовка с примкнутым штыком мешала бежать, цепляясь за кусты и ветки деревьев.
Танк выстрелил еще раз, и полуторка вспыхнула.
Танк принялся прочесывать пулеметным огнем обочины и рощицу. Пули так и чмокали по стволам деревьев.
— Ложись, пока не зацепило.
Я свалился на землю, рядом упал боец.
Рев танкового мотора приближался, и среди редких деревьев показалась его серая туша. Неожиданно грянул взрыв. Гусеница танка слетела, и он крутанулся на месте. Из моторного отсека повалил дым.