Ведьма

С изумлением Элин обнаружила, что сестра не делит с мужем ни ложе, ни даже спальню. Однако это не ее дело. Хотя ей самой казалось, что лучший момент дня – когда она ложится в теплую постель рядом с Пером. Когда она лежала в его крепких теплых объятиях, ее охватывало чувство, что никакое зло мира никогда не коснется ее и Марты…
Как же она ошибалась!
– Элин!
Мягкий голос хозяина заставил ее вздрогнуть. Она была так погружена в свои мысли, что чуть не уронила кувшин.
– Да? – проговорила Элин, взяла себя в руки и обернулась.
Его голубые добрые глаза были устремлены на нее, и она почувствовала, что краснеет. Поспешно опустила глаза.
До сих пор Элин не могла решить, как ей относиться к мужу сестры. Пребен был всегда так дружелюбен по отношению к ней и Марте. Он – пастор и хозяин усадьбы. А она – всего лишь прислуга в доме сестры. Вдова, живущая чужой милостью в чужом доме.
– Коротышка Ян говорит, что Элин умеет помогать при отёле. Моя лучшая корова так мучается…
– Звездочка? – спросила Элин, по-прежнему не поднимая глаз. – Батрак что-то говорил про нее сегодня утром.
– Да, Звездочка. Элин занята – или может спуститься и посмотреть на нее?
– Конечно, могу.
Она снова поставила кувшин на ночной столик и молча пошла вслед за Пребеном в хлев. В дальнем углу лежала Звездочка и мычала. Ей больно, это сразу бросалось в глаза – она не могла подняться. Элин кивнула батраку Коротышке Яну, в растерянности стоявшему рядом.
– Сходи на кухню и принеси мне соли.
Присев на корточки, она погладила мягкую морду коровы. Звездочка посмотрела на нее округлившимися от страха глазами.
– Элин может помочь ей? – спросил Пребен и тоже погладил бело-коричневую шкуру коровы.
На мгновение их руки соприкоснулись, и Элин тут же отдернула руку, словно ее укусила змея. И снова кровь прилила к лицу; к тому же ей показалось, что хозяин тоже чуть заметно покраснел. Но тут вернулся запыхавшийся Коротышка Ян, и она выпрямилась.
– Вот, – проговорил он и протянул Элин солонку.
Кивнув головой, она приняла ее, высыпала в ладонь большую горку и, проводя в соли круги против часовой стрелки указательным пальцем правой руки, стала читать стишок, которому научила ее бабушка.
Пречистая, Пресвятая Богородица,
Дорогая, возьми девять замков, девять ключиков,
Отопри приплод у моей Звездочки,
Отопри, припусти, на свет Божий отпусти.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
– Аминь, – повторил Пребен, и Коротышка Ян поспешил сделать то же самое.
Звездочка мычала.
– А что теперь? – спросил Пребен.
– Теперь остается только ждать. Заговоры на соли обычно очень действенны, но могут проявиться не сразу – дело еще и в том, насколько велик плод. Но загляните к ней завтра утром – думаю, окажется, что с ней всё в порядке.
– Коротышка Ян слышал? – спросил Пребен. – Заглянуть к Звездочке, едва он проснется завтра утром.
– Будет сделано, хозяин, – пробормотал Коротышка Ян и, пятясь, вышел из хлева.
Пребен обернулся к Элин.
– Где Элин такому научилась?
– От бабушки, – коротко ответила та.
Чувство, которое она испытала, когда их руки соприкоснулись, все еще тревожило ее.
– При каких еще болезнях Элин может помочь? – спросил Пребен, опираясь о стенку загона.
Слегка шаркнув ногой, она нехотя ответила:
– Ну по большей части, если уж не самые тяжелые хвори…
– И у людей, и у животных? – с любопытством спросил пастор.
– Да, – проговорила она.
Ее удивило, что Бритта ни разу не упомянула об этом при муже. До батрака Коротышки Яна все же дошли слухи об умениях Элин. Впрочем, это, наверное, не так уж и странно. Когда они обе жили под одной крышей в отцовском доме, Бритта всегда с презрением высказывалась и о бабушке, и о ее познаниях.
– Расскажи еще, – попросил Пребен, направляясь к двери.
Элин нехотя последовала за ним. Не пристало ей идти и переговариваться с хозяином – слишком уж легко начинают молоть злые языки в усадьбе. Но здесь решает Пребен, так что она тяжелым шагом пошла следом.
Снаружи стояла Бритта, уперев руки в бока, с самым мрачным взглядом. Сердце у Элин ушло в пятки. Все вышло именно так, как она опасалась. Ему ничто не угрожает, она же может впасть в немилость. А с ней и Марта.
Ее опасения, каково это будет – жить на милости сестры, – оказались куда как верны. Бритта была злой и суровой хозяйкой, и от ее злого языка и сама она, и Марта уже не раз страдали.
– Элин помогла мне со Звездочкой, – сказал Пребен, спокойно встретив взгляд жены. – А сейчас идет накрывать нам трапезу. Она предложила нам побыть вместе, только нам с тобой вдвоем, ибо я в последнее время так много отсутствовал по делам прихода.
– Предложила нам побыть вместе? – с подозрением переспросила Бритта, но уже куда более мягким голосом. – Ну что ж, неплохое предложение от Элин… – Она смело взяла Пребена под руку. – Я-то ужасно соскучилась по моему мужу и господину, и мне кажется, он слишком мало видится со своей женушкой.
– В этом моя дорогая жена совершенно права, – ответил пастор и двинулся с Бриттой в сторону господского дома. – Однако сейчас мы постараемся это исправить. Элин сказала, что через полчаса мы можем садиться за стол, и это прекрасно, ибо тогда я успею привести себя в порядок, чтобы не выглядеть оборванцем рядом с моей прекрасной женой.
– Да что уж там, оборванцем ты никогда не выглядишь, – ответила Бритта и хлопнула его по плечу.
Идя за ними, на минуту забытая всеми, Элин перевела дух. Мрак в глазах Бритты был ей слишком хорошо знаком, и она знала, что сестра неразборчива в средствах, когда надо сделать зло тому, кто, по ее понятиям, поступил с ней несправедливо. Но на этот раз Пребен спас ее и Марту, за что она была ему навечно благодарна. Хотя на самом деле он мог бы и не ставить ее в подобную ситуацию.
Быстрым шагом Элин поспешила в кухню. Всего за полчаса ей нужно накрыть на стол, да еще и добиться от кухарки, чтобы та приготовила нечто особенное… Поправляя передник, она все еще чувствовала тепло руки Пребена.
* * *
– Пап, чем ты занят?
Билл был так погружен в текст, что вздрогнул, услышав голос сына. Он задел чашку, стоявшую рядом, и несколько капель кофе выплеснулось на письменный стол.
Билл обернулся к Нильсу, стоявшему в дверях.
– Я работаю над новым проектом, – ответил он и повернул монитор, чтобы сын мог увидеть.
– «Новые “Приятные люди”», – прочел Нильс заголовок на первом слайде презентации. Под заголовком виднелась фотография яхты, рассекающей волны.
– Что это такое?
– Ну помнишь фильм, который мы смотрели? «Приятные люди» Филипа и Фредрика [5].
Нильс кивнул.
– Ну да, как черномазые играли в хоккей с мячом.
Билл поморщился.
– Про сомалийцев, которые играли в хоккей с мячом. Не надо говорить «черномазые».
Нильс пожал плечами.
Билл посмотрел на сына, стоявшего в полутемной комнате, небрежно засунув руку в карман шорт и откинув светлую челку, падавшую на глаза. Он появился в их жизни довольно поздно. Незапланированный, да и не очень желанный ребенок. Гунилле было сорок пять, ему самому – к пятидесяти, а два старших брата Нильса уже вышли из подросткового возраста. Гунилла настояла, чтобы они оставили ребенка, утверждая, что в этом есть какой-то высший смысл. Но Билл никогда не ощущал такой связи с Нильсом, как с двумя старшими сыновьями. Он не хотел – да и сил уже особо не было – менять подгузники, сидеть в песочнице или в третий раз проходить арифметику за первый класс.
Билл снова повернулся к компьютеру.
– Это презентация для СМИ. Моя идея состоит в том, чтобы сделать что-то позитивное и помочь беженцам в нашей местности влиться в шведское общество.