Это моя вина
1) старый театр, который был никому особо не нужен, потому что его затмил
2) недавно построенный комплекс для занятий творчеством;
3) дом-музей основателя школы;
4) капелла с большими витражными окнами с изображениями распятия Христа, нескольких сюжетов с участием Девы Марии и святых. В начале каждой недели там проводилась торжественная линейка (посещение обязательно);
5) старый спортзал (пустой и закрытый на замок в ожидании ремонта);
6) новый спортзал с ультрасовременной стеной для скалолазания. А также:
7) библиотека Хейзелтон, архитектурная жемчужина всего кампуса, увенчанная большим сверкающим куполом.
5. На стенах главного здания, а также в других значимых сооружениях висели портреты прежних директоров, прославленных преподавателей, деятелей литературы и председателей попечительского совета, забавные в своей помпезности. Все мужчины.
6. И наконец: многие здания, построенные в конце девятнадцатого века, соединялись служебными тоннелями, которые были необходимы для обслуживания расположенной под землей системы отопления. Тоннели были закрыты, и входить в них было строго запрещено администрацией. Но мы бы не упоминали об этом, если бы не было способа туда проникнуть.
Федерация гиков
Вот история, которая много говорит о Фрэнки Ландау-Венке:
В ее первый год учебы в Алабастер, в октябре, шахматный клуб, «Клуб шпионов», клуб научной олимпиады, клуб садоводов, клуб ролевиков, а также клуб Кубка по географии и несколько других решили объединиться, поскольку народу в каждом из них было не так уж много.
Они назвали себя Федерацией гиков, скинулись и собрались устроить вечеринку – чтобы привлечь новых членов (таков был тайный план) и, конечно, просто хорошо провести время. Ожидался диджей, начос с луковым соусом, теплая содовая и, возможно, стробоскоп.
С некоторой задержкой приглашение вступить в Федерацию гиков получил и дискуссионный клуб, в котором состояла Фрэнки, и, разумеется, его члены устроили дискуссию: хотят они вступать в новое объединение или нет. Они не считали себя гиками, и, в общем-то, даже за пределами клуба не все их к таковым причисляли. Их статус походил на статус членов студенческого самоуправления: если ты действительно крут, то не особо заморачиваешься, но если уж ты туда попал, это еще не значит, что у тебя проблемы с общением.
Обсуждая вечеринку, некоторые заявили, что да, дискуссии – это для гиков. Всем следует признать это. Назови это вместо «дискуссий» «расследованиями», и получится название для гиковского клуба. В любом случае единственный способ защититься от такого рода обвинений – поменять значение слова «гик». Придать ему оттенок шика, как в определенных кругах Силиконовой долины.
– Мы должны заменить образ унылого гика образом гика стильного, – предложил один из защитников. Другой сказал, что во всеуслышание называть себя не-гиком может только самый настоящий ботан, но потом уточнил, что называет ботанами только гиков в плохом смысле этого слова и надеется (но не смеет точно утверждать), что его товарищи по клубу правильно его поняли.
Противники возражали, говоря, что, подвергая опасности и без того сомнительную крутость дискуссионного клуба, они подвергают опасности социальный статус его членов. Объединение с клубом Кубка по географии, члены которого славились метеоризмом и склонностью ковырять в носу, убьет боевой дух клуба и лишит его самых популярных членов, которые не захотят состоять в Федерации. А если лидеры уйдут, говорили противники присоединения, то пострадает вся команда. Она начнет проигрывать состязания, в которых всегда побеждала, ее рейтинг упадет, и оставшиеся члены не смогут поступить в лучшие колледжи. Это будет начало конца.
Фрэнки, тогда еще новичок в команде, вступила в спор и завершила его.
– Мы забываем два главных пункта, – сказала она, подняв руку.
– Какие же? – поинтересовалась Зеда, которая, как председатель клуба, взяла на себя роль арбитра.
– Во-первых, – начала Фрэнки, – если мы хотим сохранить или укрепить социальный статус дискуссионного клуба, то должны вести себя как политики.
– И?
– Компания обиженных гиков, объединившись в федерацию, может устроить массу проблем. И если мы претендуем на какое-то влияние, нам лучше их не злить.
Повисло молчание.
– Не стоит действовать им на нервы, – пояснила Фрэнки, – кто их знает, что они могут устроить, если объединятся.
Молчание затягивалось.
– Хорошая мысль, – прервала общие раздумья Зеда. – А второй пункт?
– Это вечеринка. Там будет много наших знакомых. Нас пригласили.
– И что?
– Как что? Мы хотим пойти? Я, честно говоря, сходила бы на вечеринку.
Потом все быстро проголосовали, и по итогам голосования дискуссионный клуб школы Алабастер официально присоединился к Федерации гиков.
Фрэнки вышла из комнаты торжествуя. Это был самый счастливый момент за весь первый год в школе.
* * *На вечеринке она познакомилась с Портером Уэлшем из «Клуба шпионов». Члены этого клуба претендовали на обладание всякими магическими шпионскими штучками, вроде оборудования для наблюдения, устройствами для снятия отпечатков пальцев и металл о детекторами. Только они знали, что у них нет ничего, кроме пары биноклей и одной крохотной камеры, а большую часть времени члены клуба проводили за чтением и обсуждением романов Джона ле Карре и Фредерика Форсайта. В любом случае в клубе их было только четверо.
В свои пятнадцать Портер успел вырасти до 190 сантиметров. Он отрастил длинные черные волосы, а таким мощным торсом не могли похвастаться даже самые высокие его сверстники.
Танцевал он не очень хорошо и знал об этом, но на его лице часто появлялось удивленное выражение: словно время от времени он внезапно обнаруживал себя танцующим. Причем с девушкой.
Разумеется, Фрэнки уже знала о том, кто такой Портер. Его отец возглавлял энергетическую компанию, чрезвычайно прибыльную, имя которой то и дело всплывало в «Нью-Йорк таймс» в связи с сомнительными практиками ведения бизнеса (в Алабастер все знали подобные вещи о семьях друг друга). Несколько лет назад состоялся судебный процесс, который в итоге ничем не закончился, и еще несколько исков оставались на рассмотрении – но мистер Уэлш сохранял свой пост, доходы и скандальную известность. Портер был младшим из троих детей. Все они учились в Алабастер, его сестра Джинни была на два класса старше.
Портер спросил Фрэнки, не хочет ли она позаниматься с ним алгеброй в библиотеке завтра вечером. Она согласилась.
Они смеялись, делая домашнюю работу (материал восьмого класса). Оба они любили читать и клубничный «ментос». Прежде чем Фрэнки успела понять, что происходит, Портер уже провожал ее в общежитие, и они целовались под фонарем. Он ей нравился. Ей нравился его рост. Он больше походил на мужчину, чем другие парни его возраста. Ей нравилась его комната, заваленная стопками романов в бумажной обложке. Ей нравилось смотреть, как он играет в лакросс – на поле он был настоящей звездой. Но ей трудно было поверить, что она ему действительно нравится. Тогда она еще походила на застенчивого ребенка – острые локти, слишком длинные ноги, выдающийся подбородок, непослушные кудряшки. Но Портер говорил, что с ней весело и что у нее красивые глаза.
Встречаться с парнем оказалось неплохо. Хоть они и не были «влюблены» друг в друга, и вопрос любви даже не поднимался, но Фрэнки и Портер встречались несколько месяцев. Она ходила на матчи по лакроссу. Он посещал дебаты, в которых она участвовала. Они посылали друг другу милые письма по электронной почте и проводили вместе каждый субботний вечер. Она познакомилась с его родителями, когда те приезжали в школу (и с удивлением обнаружила, что отец Портера, о котором он говорил с таким отвращением, оказался веселым лысеющим мужчиной). Они держались за руку в кино и вместе садились в столовой. Они пробыли вместе дольше, чем все остальные пары на первом курсе.