Жаркая осень 1904 года

Вацлав Красовский поможет князю Амилахвари и его очаровательной супруге легализоваться в САСШ и завести нужные знакомства. А помимо этого, Николай Бесоев должен стать резидентом нашей разведывательной сети, которая будет работать автономно, поддерживая связь с помощью радиостанции с ГУГБ. Он будет действовать дистанционно, лично не выходя на контакт с руководителями других разведгрупп, которые начнут работу в крупных городах Западного и Восточного побережья САСШ. Связь будет поддерживаться с помощью объявлений в газетах, а также посредством так называемых «почтовых ящиков».
У Коли будет небольшая, подчиняющаяся только ему группа «ликвидаторов», которые начнут охоту на самых зловредных недругов России. Проскрипционный список уже составлен, и во многих банкирских домах Америки в самое ближайшее время появятся вакантные должности в их высшем руководстве.
Я, как мог, постарался развеселить Николая и Натали, рассказав им несколько забавных историй из жизни знаменитых разведчиков. Они посмеялись, но, похоже, кошки все же продолжали скрестись у них на душе. Коля волновался, и я прекрасно понимал его – он боялся не за себя, а переживал за любимую женщину, прекрасно понимая всю опасность их заокеанского вояжа. А Натали просто боялась. Ведь одно дело – кратковременная поездка в ту же Швейцарию, где под надежным прикрытием она поработала приманкой для сладострастных «р-р-революционеров», которые привыкли больше болтать на митингах, чем резать глотки и валить из снайперки врагов.
А там, в Америке, все будет всерьез, без дураков. И надежда у нее будет только на Николая, который умрет, но не отдаст ее головорезам из секретных служб американских банкиров. Потому что из их лап вырваться живым вряд ли кому удавалось. Они придерживаются по жизни принципов «Мертвые не кусаются» и «Боливар не выдержит двоих».
Чтобы отвлечь Николая и Натали от нехороших мыслей, я достал из кармана флешку, включил стоящий на столе ноутбук, дождался, когда он загрузится, и вставил флэшку в USB-порт.
– А сейчас, ребята, – начал я, – хочу показать вам тех, с кем вам придется там вести дело. Так сказать, весь заокеанский паноптикум… С кого начнем?
25 (12) августа 1904 года, полдень.
Окрестности деревни Красная Горка.
Полевой лагерь сводной Тихоокеанской
бригады морской пехоты.
Генерал-майор Вячеслав Николаевич Бережной
В большой штабной палатке яблоку было негде упасть. На улице шел теплый летний дождь, и господа, а также товарищи, офицеры (это зависело от того, из какой эпохи они происходили) заполнили не такое уж и маленькое помещение из прорезиненного брезента. Если обычно в этом временном помещении на своих служебных местах находилась лишь дюжина офицеров штаба бригады в чине от полковника до поручика, не считая, конечно, меня, то сейчас здесь столпилось почти полторы сотни офицеров, две трети из которых были взводными и ротными командирами: мичманами, лейтенантами, прапорщиками, подпоручиками, поручиками и штабс-капитанами по адмиралтейству.
Часть из этих офицеров, как и я, происходит из будущего. Другие до войны с Японией служили на кораблях Тихоокеанской эскадры, при существующих на них десантных ротах. По штатам этого времени было положено иметь по две роты на корабль 1-го ранга и одну роту на корабль 2-го ранга. Помните в знаменитом фильме Эйзенштейна «Броненосец “Потемкин”» матросов с винтовками, готовых стрелять по приказу командира в бузотеров – так это они родимые. Вроде бы часть команды, а вроде и нет. Когда создавалась наша сводная бригада, то как раз эти уже существующие десантные роты, усиленные снятыми с кораблей пулеметами «максим» и пушками Барановского, были добавлены к морским пехотинцам из XXI века. Вот как раз таких офицеров-хроноаборигенов и было сейчас большинство в нашей бригаде.
Ведь все равно ни в какие десанты эти роты не ходили, а в боевой обстановке служили основой для формирования групп борьбы за живучесть. Дело, конечно, тоже нужное и важное, но восполнимое из других источников, например, за счет устаревших кораблей, которые с началом войны были поставлены на консервацию, и мобилизованных матросов с торгового флота. А десантные роты были переданы в морскую пехоту, и после весьма серьезных тренировок эта сборная солянка превратилась в достаточно грозную боевую единицу, которая, правда, в реальном бою была задействована только один раз – при захвате Окинавы. Потом был тяжелейший, выматывающий силы и нервы переход через три океана, прибытие на Балтику, торжественная встреча с участием императора и размещение, хоть и поблизости от столицы, но в таком глухом углу Петербургской губернии, что до него еще не дотянулась железная дорога.
И вот теперь все эти офицеры устремили свой взгляд на мою персону, специально собравшую их здесь для важного разговора. Напряжение ожидания в тяжелом и сыром воздухе нависло, как грозовая туча, – того и гляди под брезентовыми сводами заблестят молнии. Основания для того, чтобы собрать здесь сразу всех офицеров бригады, были более чем весомые. Например, могло поступить сообщение: «Нас отправляют на войну», или что-то вроде того…
Скинув с головы капюшон плаща, я остановился на пороге, перед этим волнующимся людским морем. Начальник штаба бригады полковник Ян Игнатьевич Квятковский скомандовал: «Господа офицеры, смирно!», и передо мной тут же, как по мановению волшебной палочки, образовался живой коридор. Разговор с ними я начал почти теми же самыми словами, что и городничий в известном всем романе Николая Васильевича Гоголя:
– Господа офицеры, я собрал вас здесь для того, чтобы сообщить вам чрезвычайно важное известие… Решением государя-императора наша сводная Тихоокеанская бригада с сего дня будет развернута в первый в России Корпус морской пехоты… Ура государю-императору, господа офицеры! – Ура России!
Ответом на мои слова было такое троекратное могучее «ура», от которого, наверное, в радиусе километра, испуганно каркая, взлетели в небо мокрые и нахохлившиеся вороны, сидевшие до того на деревьях.
Когда шквал верноподданнического восторга немного утих и господа офицеры снова стали внимательно слушать начальство и адекватно воспринимать информацию, я продолжил доводить до них текущие новости:
– Развертывание будет происходить в следующем порядке: существующие батальоны будут развернуты до бригад, роты – до батальонов, взвода – до рот. Все офицеры бригады, прошедшие аттестацию – а не прошедших аттестацию у нас нет, – получают повышение на одну ступень, как в чине, так и в должности. Рапорт о полной готовности корпуса к боевым действиям должен поступить государю до 1 мая будущего 1905 года, а сам процесс формирования должен быть завершен до 31 декабря сего года. Пополнение будем получать повзводно с кораблей Балтийского флота, Гвардейского флотского экипажа, Гвардейского и Гренадерского корпусов, начиная с пятнадцатого числа сего месяца. С целью скорейшего развертывания учебного процесса всем нынешним нижним чинам присваивается звание инструктор-наставник, а унтер-офицерский состав: квартирмейстеры, боцманматы, боцмана и кондукторы – старших инструкторов-наставников. Учить будем по схеме – делай как я. Минимум лекций – максимум действия. Основной упор будет делаться на отработку десантирования, как с больших десантных кораблей, так и с подручных средств – от мобилизованных торговых судов до шлюпок и плотов, а также на бой в городских условиях и штурм укрепленной позиции. Местом постоянной дислокации при формировании корпуса избраны окрестности Ораниенбаума…
– Господин генерал-майор, – поинтересовался начальник оперативного отделения штаба, пока еще бригады, полковник Владимир Антонович Стрелицкий, – а как быть с высадочными средствами, которых едва хватало для потребностей бригады, но будет совершенно недостаточно для корпуса?
– Видите ли, Владимир Антонович, и вы, господа офицеры, – ответил я, – дело в том, что даже государь-император заранее не знает, где будет необходимо применить наш корпус. Возможно, это будет север, возможно, Черноморский театр военных действий, возможно, даже Балтика, хотя здесь для защиты нашего побережья очень хорошо поработали российские дипломаты, закрывшие вход в это, по сути, внутреннее море, всем военным кораблям, кроме кораблей балтийских стран. Но ничто не вечно под луною, в том числе и дипломатические договоренности. Надеясь на лучшее, мы должны готовиться к худшему. Поэтому основной упор будет сделан на отработку десантирования с приспособленных для этого торговых кораблей и подручных средств. Кстати, проект большого десантного корабля вместе с соответствующей техдокументацией уже передан германским судостроителям, и они обещали выпекать таких красавцев как пирожки, по две штуки в месяц. Один им – один нам. Но на Черное, а тем более на Каспийское море их перебросить невозможно. Так что будем учиться высаживаться со всего, что плавает: с торговых пароходов и барж, с миноносцев и миноносок, с катеров и шлюпок, на любой пригодный для этого участок побережья, чтобы возможный враг даже не предполагал, где же нас ему ждать. Вам это понятно, господа офицеры?