Плачь, принцесса, плачь

Окинул изучающим взглядом темно-карих глаз и зашел в кабинет, лишая того выбора, который давали его слова.
– Пожалуйста. – Пожала плечами раздумывая, как мне наклониться и справиться с застежкой на туфлях. Он и так беззастенчиво пялится на мое декольте, а если я еще и наклонюсь? Поэтому просто обула их, не застегивая. Кивнула на компьютер. – Утверждает, что пароль неверный. Хотя в нем я ошибиться не могла.
Подошел и встал то ли сзади, то ли сбоку и наклонился к столу. Не смотрит на меня. Взялся за мышку. Пальцы длинные и нервные, а запястье очень сильное, и кожаный ремешок часов контрастом на смуглой коже.
– Пароль не меняли, но в систему внесли нескольких новых работников, и она могла обновиться. Иногда после обновления бывают всякие факи. Хотите восстановить ваш логин и пароль или придумаем новые?
Слишком близко. Я терпеть не могла, когда кто-либо незнакомый был настолько близко. Так явно почувствовала его запах, который на удивление оказался…терпимым…а, если совсем честно, то даже приятным. Ненавязчивый аромат свежести.
Напряглась, когда подался слегка вперед, еще больше сокращая расстояние между нами.
– Придумайте…
– Давайте вместе придумаем. Какое слово вам нравится больше всего? Ну, или никнейм, логин для входа.
Усмехнулся, и затылок обдало жаром, а по коже побежали мурашки. Я откинулась на спинку кресла и едва не уткнулась в его шею. Выразительно посмотрела на него, ожидая, пока отодвинется, но он даже не пошевелился, улыбаясь и глядя прямо в глаза.
– Я думаю, ХАМ. ХАМ подойдет?
– Это логин или пароль?
Развернула кресло и встала, отходя от него подальше, прихватив чашку кофе. Прямо к столу Никиты, стоящему напротив моего. Эта близость смущала, казалась слишком странной. Сделала глоток, присаживаясь на стол и глядя, как занимает моё место с кривой усмешкой на губах. Поднял голову, сверля своими тёмными, почти черными глазами, всем своим видом показывая, что ждет моего ответа.
– Мне кажется, так вполне мог бы называться чей-нибудь никнейм – Хам. Но пусть будет Харли. Логин – Харли. Как и раньше.
Сердце защемило от боли при воспоминании о Нине.
– Харли, значит? Окей. Харли Квин? – не дожидаясь моего ответа, ввел логин, – Вам бы подошло нечто другое, но ведь никнейм иногда намного больше говорит о его носителе, чем имя. Его мы, в отличие от имени, выбираем сами. И насчет первого варианта – я бы внес его в пароль, но общенародная система безопасности никогда не даст возможность ввода трехзначного пароля. Слишком будет легко войти в вашу, – поднял на меня глаза, скользнул по груди и снова в глаза, – СRМ.
Наглая самоуверенная сволочь! Наверное, краска бросилась мне в лицо, потому что он снова дерзко усмехнулся, слегка склонив голову набок.
Сцепила пальцы в замок и закинула ногу на ногу, испытывая желания дать ему как следует по щетинистой журнальной физиономии за эти наглые намеки.
– В таком случае пусть это будем Хам000000. Каждый раз вводя его, буду вспоминать о вас.
– Главное, что так же никогда обо мне и не забудете. Во всем есть свои плюсы и минусы. Кстати, когда вы злитесь, у вас глаза становятся на несколько тонов ярче. И румянец появился.
Он что-то сохранял у меня на ноуте, быстро щелкал пальцами по клавиатуре. Очень четкий мужественный профиль с резко очерченными широкими скулами. И такие неуместные длинные ресницы.
– Готово. Теперь я уверен, что новый логин и пароль навсегда останутся в вашей памяти. Вы обращайтесь, если еще что-нибудь понадобится ввести. – резкий взгляд на меня, и рука с кофе дрогнула, – Кстати, ваш кофе остыл. Не хотите выйти из этого склепа и выпить со мной чашечку настоящего черного, а не эти помои?
Я настолько опешила от его наглости, что спрыгнула со стола и демонстративно отпила из кружки.
– Вы нашли единственную возможность врезаться в мою память.
Подошла к нему, ожидая, пока освободит моё место.
– А на приглашение вынуждена ответить отказом – ненавижу черный кофе.
– Я тоже ненавижу черный кофе, мы можем попить чаю, например.
Он бросил взгляд на фото Нины со мной и снова посмотрел на меня.
– Такой пароль обязательно надо обмыть.
Проследила за его взглядом и поёжилась, невольно ощутив себя предательницей. Только что я мысленно обвиняла всех в том, что так быстро нашли замену Нине, что общались с ним с улыбкой, легко и непринужденно, а теперь сама стояла рядом и всерьез раздумывала о том, чтобы принять его предложение. Тело окатило ледяной волной презрения к самой себе.
– Я думаю, вы достаточно сегодня обмыли всё, что только можно. Я благодарна вам за приглашение, но у меня слишком много работы. До свидания, Адам.
Он продолжал смотреть на меня. Вот так сверху вниз. Не моргая. Очень глубокие у него глаза, цвет и оттенок меняют мгновенно. От светлого, до почти черного.
– А знаете, я ведь вас прекрасно понимаю. Думаете, пришел на чужое место, на место дорогого для вас человека, еще и в душу к вам лезу, верно? Но если бы не я, то пришел бы кто-то другой. Да кто угодно. Это работа, предприятие, которое не может позволить себе траур по сотруднику даже на один день. Человека не уволили, не подсидели – человек умер. А жизнь вокруг продолжается, и кофе пьют по утрам, и чай, и на работу ходят. Даже хамы. Хорошего дня, Мирослава Лазаревна. Обращайтесь, если что.
Дождалась, пока выйдет за дверь и опустилась в своё кресло, уронив голову на руки.
Конечно, он был прав. Нет его вины никакой в том, что произошло. И фирма тоже не должна горевать по умершему сотруднику. Как и все те, кто собирался утром возле кофемашины, приветствуя нового коллегу. По большому счёту, Нина ни с кем, кроме меня, на работе близко не общалась. Это моя личная трагедия, и только мне с ней жить дальше. А жизнь вокруг действительно продолжается, вот только в моей появилась ещё одна огромная трещина.
Подняла голову и посмотрела на экран. В глаза бросился ярлык соцсети. Кликнула два раза и с облегчением увидела, что здесь она даже не вышла из аккаунта.
Последнее сообщение светилось непрочитанным. От Джокера. И аватарка с Хитом Леджером под маской уродливого грима.
 
Глава 3. Марина Чистова
 
«В комнате темно, но я был прав
Тлеют на руках твои мечты
Если ты забыла, кто твой враг…
Я тебе напомню – это ТЫ…»
© Дарсн – Комната
Иван Петрович Никифоров поморщился, отмахнувшись от Старкова, предлагавшего выйти из этой вонючей ямы и покурить. Хотя затянуться хотелось до дрожи в пальцах. За все время работы участковым не видел майор такого ужаса – будто здесь, в их Мухосранске снимали голливудский фильм ужасов. Да, он привык к убийствам, но к другим: то сын отца пырнет ножом, не поделивши с ним бутылку самогона, то брат брата до смерти изобьет из-за жены-шлюшки, то какого-нибудь приезжего обчистят до нитки, прирежут и кинут труп в канаву. Случалось всякое за время его службы в органах. И он наивно полагал, что уже ничем его не удивить. Но сегодня… сегодня он впервые почувствовал приступ ужаса. Едва спустившись в этой подвал ощутил, как тело каменеет от страха, и тошнота подступает к горлу.
***
Пасмурное небо нагоняло тоску…Затянутое низкими, громоздкими тучами, оно словно грозилось провалиться на землю, задавив под собой старенькие дома с выцветшей, некогда яркой черепицей.
Марина выдохнула, чертыхнувшись, когда ветер словно в издевку бросил ей в лицо несколько локонов. Капли дождя каким-то сплошным потоком обрушились на нее.
– Вашу ж мать! – Слёзы бессилия покатились из глаз девушки.
Сейчас она ненавидела абсолютно весь мир. И чертовое небо, и совсем не ко времени разразившийся дождь, и дорогу, никогда не видевшую асфальта, и огромный чемодан, ручка которого сломалась при выходе из автобуса. Рядом не оказалось ни одного мужика, который мог быть помочь – вместе с ней ехали одни старики, да бабы с приставучими сопливыми детьми, которые трещали без умолку.