До тебя…
Михаил кивнул.
Он ещё не решил, что будет делать с мадам Мистерией. Не до неё как-то разом стало. Но то, что её бизнес закончился – это не вызывало сомнений.
– Мне нужна её картотека. Кому она ещё стала свахой, интересно же.
Ни для кого не секрет, что в их мире знание – сила. Что тот, кто обладает знанием, обладает и самим миром.
Михаил никого не собирался выводить на чистую воду. Многие предпочитают быть обманутыми. Он – нет.
Выпив и с шумом поставив стакан, Михаил поднялся.
– Даров, будь другом, свяжись с Артемом. Я спущусь через десять минут.
– Хорошо.
Походкой трезвого человека, Михаил покинул веранду, прошёл в ванную, где включил холодную воду, дал ей немного стечь и лишь потом несколько раз, зачерпнув полную пригоршню воды, плеснул себе в лицо.
Сна не было ни в одном глазу, но общее состояние оставляло желать лучшего, да и вообще попадало под характеристику «дерьмовое».
В голове – каша. Полнейший раздрай. Давненько жизнь не пришибала его так низко к земле.
Наверное, со дня смерти родителей и когда велись долгие переговоры с юристами и с органами опеки, которые не спешили оставлять ему на попечительство маленькую Дину.
Ничего, справился тогда, разрулит всё и сегодня.
Для Зареченского именно личные дела становились самыми сложными.
На хера вообще женился?
Детей захотел, идиот. Поступил бы, как западные, да и их российские звезды шоу-бизнеса. Заключил бы договор с суррогатной матерью, и все дела. Нет, ему семью захотелось. Настоящую. И что в итоге? Только пыль да прах.
Артем, немного заспанный, с помятым лицом уже ждал его внизу.
– Доброй ночи, Михаил Николаевич.
– Привет.
– Куда едем?
– В больницу, к Насте.
Рухнув на сиденье, Михаил пожалел, что не взял с собой спиртного. Желание напиться в хлам не пропало.
Они проехали квартал, когда Михаил сказал:
– Артем, остановись у любого магазина, сходи за виски.
– Михаил Николаевич, вы уверены?
Обеспокоенный взгляд водителя скользнул по работодателю.
– Да. Давай.
Пока Артем ходил за спиртным, Зареченский сидел в машине, откинув голову назад и закрыв глаза. В голове стояла звенящая тишина, когда нет ни одной толковой мысли.
И это было хорошо.
Очень хорошо.
Артем вернулся быстро. Протянул пакет и негромко проговорил:
– Я ещё нарезку взял.
– Спасибо.
Они тронулись, а Михаил открыл бутылку и сделал несколько глотков прямо из горла. Жидкость обожгла внутренности, но мужчина даже не поморщился.
Ничего. Вот так…
Ещё один глоток. И ещё один.
Он не закусывал. Ни к чему.
В клинику они прибыли далеко за полночь. Пошатываясь, Зареченский вышел из машины и, запрокинув голову, посмотрел на небо. Какую-то часть заволокли тучи, где-то пробивались звезды. Луны не было.
– Михаил Николаевич?
Артем оказался рядом.
– Подожди в машине. Не думаю, что я долго.
Поднимаясь по ступеням, Михаил задал себе вопрос – для чего он это делает? Для чего он приехал в клинику? Его мучают угрызения совести? Нет. Мужнин долг? Тоже нет. Ему вообще сейчас на многое по хер… Тогда что его толкнуло на то, чтобы сесть в машину и приехать ночью в клинику? Разговор с сестренкой? Да тоже нет.
Тряхнув головой, Зареченский прогнал не нужные сантименты. Приехал и приехал. Значит, так надо.
Он вошел в большой холл и огляделся. Стены выкрашены в приятный бело-серый цвет, кое-где переходящий в насыщенно серый. Несколько кожаных диванов расставлены по периметру холла. Черно-белые фотографии дополняли интерьер. Большая стойка ресепшена располагалась посередине холла.
– Добрый вечер.
К Михаилу подошёл охранник в черном.
– Извините, но у нас со спиртным нельзя.
Только тогда Михаил понял, что прихватил с собой виски. Недобро усмехнувшись, он всучил бутылку охраннику и молча двинулся по холлу.
Он знал, где находится палата Настёны. Сообщили. Пришлось подниматься по эскалатору на второй этаж. Что ж, вип-клиентам самое лучшее. Чтобы посторонние не беспокоили лишний раз.
Два парня из охраны сидели на диванчике рядом с палатой Насти и негромко о чем-то беседовали. Завидев Зареченского, мгновенно встали и поприветствовали. Тот махнул рукой.
– Всё нормально. Идите, кофе попейте.
В палате было просторно, приглушенный свет создавал иллюзию домашнего уюта. На стене висела большая плазма, по бокам снова фотографии пейзажей. Два кресла стояли у большого окна.
И только кровать с оборудованием выбивалась из общей картины.
Михаил некоторое время постоял в дверном проеме, не моргая глядя на кровать и на лежащую на ней Настёну.
Приглушенный свет не позволял рассмотреть малейшие нюансы произошедших с ней изменений, но и то, что он видел – было достаточно. Бледная кожа, синяк на скуле, несколько царапин, заклеенных медицинским пластырем. Хорошо, что уже без капельницы.
Михаил прикрыл за собой дверь и прошел в комнату. Оглядевшись, заметил стул. То, что надо. Ему же сейчас надлежит исполнять роль трепетного и заботливого мужа, так ведь? Поэтому да, переносим стул к кровати и садимся рядом.
На больничной кровати – пусть и удобной, вразрез отличающейся от тех сетчатых, что имелись в муниципальных – Настя казалась маленькой и трогательной. Реснички трепетали, рот чуть приоткрыт. Руки у неё лежали поверх покрывала, что бережно оберегал выпирающий живот.
Рот и живот привлекли внимание Михаила.
Первый, потому что как бы он не относился сейчас к Насте, ему нравилось целовать её. А ещё нравилось видеть, как эти алчные алые губки смыкаются на его члене, который сейчас дернулся при восприятии в голове картины секса. Что-что, а секс с Анастасией ему нравился.
Второй вызывал прямо противоположные чувства. Нежность. Желание проявить заботу, погладить его, удостовериться, что человечек, живущий внутри, здоров и чувствует себя хорошо.
И снова ураган эмоций пронесся по душе Зареченского. Ярость и трепетность соединились воедино, вызывая целое цунами, будоража и раздирая внутренности в лохмотья.
К черту всё…
Настю. Их брак. Отношения с любыми другими девушками. Отберет у неё ребенка и будут они жить вдвоем. Воспитает. Без материнской любви тоже дети растут, и кто бы, что бы ему ни говорил о неполноценности, он даст ребенку всё, что требуется. И, судя по тому, как с ним торгуется Настя, как раз материнской любовью тут и не пахнет. Голый расчет и выгода. Всё как всегда.
Дрянь.
Руки сжались в кулаки.
И после этого Даров его ещё спрашивает, не изменил ли он своего мнения из-за теракта и то, что в нем невольно пострадала Настя. С какого перепугу он должен смягчиться?
Настя, как кошка, у которой девять жизней. Придет в себя, отряхнется и дальше будет его шантажировать беременностью, выбивая большую сумму, при этом её алый рот будут исторгать слова любви и клятвы верности. Придушить хочется эту вероломную суку.
Зареченский подался вперед, впитывая в себя черты лица жены.
А ведь красивая… Даже сейчас. С израненным лицом, с синяками. Одни ресницы чего стоят. Длинные, изогнутые. Трепещущие.
Мужской взгляд скользнул вниз.
Грудь. Шикарная. Такая, какая ему нравится. Не маленькая, но и далекая от четвертого размера. Он уже представлял, как она нальется за период беременности и станет охрененно аппетитной во время кормления малыша. Подумал и осекся.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.