Не ищи меня

Во время перерыва я сходила в аптеку и сделала тест на беременность в туалетной кабинке. Увидев положительный результат, я не почувствовала себя ни взволнованной, ни счастливой. Я пришла в ужас. Какая же я дура! В голове зазвучали все предупреждения подруг. Воображение нарисовало, как Ник передает мне пачку банкнот на аборт, совсем как на покупку нового велосипеда, после того как он меня сбил.
Я попросила его встретиться со мной в обеденный перерыв, сказала, что это срочно. Мы нашли скамейку в маленьком парке рядом с его офисом, и я сообщила ему новость. Он удивленно приоткрыл рот, а потом разрыдался.
– Что такое? Что случилось? – спросила я, чувствуя, как зашевелились все мои страхи.
– Ничего! Просто поверить не могу, я так счастлив! – с сияющими глазами ответил он.
– Ты не злишься?
– Злюсь? Да я в восторге! Это лучшее, что случилось в моей жизни. Ты – лучшее, что случилось в моей жизни, Наташа. Это чудо. Я стану отцом.
Меня затрясло от облегчения. Я и на секунду не могла представить себе такой реакции. Когда я спрашивала, почему у них с Джен не было детей, он ответил, что они решили не заводить их, сосредоточиться на карьере. Но теперь он говорил, что хочет быть отцом, более того, хочет быть отцом моего ребенка. Я-то думала, что это проблема, которую мы будем обсуждать часами, решая, как лучше поступить. Но Нику даже в голову не пришло, что я, возможно, не рада беременности. Не то чтобы меня это задело: я восприняла это как знак, что он считает наши отношения серьезными, по-настоящему меня любит. Одно дело – тайком проводить страстные ночи в отелях, и совсем другое – завести ребенка.
– Так что дальше? – спросила я, глядя на свои подрагивающие руки.
Он засмеялся:
– Мы поженимся и будем жить долго и счастливо.
– Но ты уже женат.
– Разведусь.
– А если она не согласится? Это займет годы.
– Согласится. Я найду способ ее убедить. Когда Джен услышит эту новость, она поймет. Это мой шанс на ту жизнь, о которой я мечтал, – у него на глазах снова выступили слезы. – Я так тебя люблю, Таша, ты только что сделала меня самым счастливым человеком на свете.
Он все разрулил. Уже через несколько недель Джен покинула супружеский дом, и там поселилась я. Я бросила работу в кафе, забыла о карьере и стала проводить дни, тратя целые состояния на сайтах с детскими вещами, пока с меня сдували пылинки. Это было похоже на сон, мне непрестанно казалось, что вот сейчас я проснусь и все закончится, или что-нибудь пойдет не так с беременностью, или Джен передумает. Но, к ее чести, она не стала мешать Нику. Я сочла, что она давно уже знала: в их браке нет чувств. И согласилась развестись с ним по причине измены за щедрую материальную компенсацию. Все прошло цивилизованно, они вели себя как полагается взрослым людям, хотя на деле взрослые люди редко себя так ведут. Развод был быстрым и гладким, и мы сыграли тихую свадьбу в сентябре, за три недели до рождения Эмили.
Я могла бы догадаться, что все складывается слишком хорошо, чтобы быть правдой. Через несколько дней после родов Джен заявилась в гости с красивым дизайнерским платьицем в комплекте с чепчиком и башмачками. Мы с Ником были потрясены ее великодушием, но я никогда не забуду, какими глазами она смотрела, как крошечная Эмили сосет мою грудь.
 
Глава 6
 
Сейчас
Анна
– Анна!… Анна!
Я вздрагиваю, когда меня хлопают по плечу. Обернувшись, я вижу свою коллегу Маргарет, в кремовых брюках и вязаной кофточке в тон, придающих ей расслабленный вид.
– Ты что не отвечаешь? – в ее голосе звучит упрек. – Я чуть голос не сорвала.
У меня вспыхивают щеки.
– Прости, замечталась.
Но это неправда: я снова вспоминала аварию. Пару минут назад я шла по торговому центру, как вдруг услышала вой сирен: он становился все громче, обволакивал все вокруг. Мой завтрак подкатил к горлу, и в поисках укрытия я забежала в ближайший магазин – «Маркс и Спенсер».
Маргарет смотрит на меня, приподняв короткие густые брови.
– Все в порядке, котик?
На вешалке между нами, словно воды Средиземного моря, поблескивают голубые платья.
– Да, – отвечаю я, отчаянно импровизируя. – Задумалась об отпуске.
– О, отпуск! – она хихикает. – Не могу дождаться. Все пытаюсь купить купальник, но на мне они ужасно выглядят. Куда едешь? Куда-нибудь, где жарко?
– Не в этом году. Я еще не отработала четыре месяца, – говорю я, умалчивая о том, что у меня к тому же нет денег, ведь последние сбережения я потратила на то, чтобы снять квартиру.
– Да, конечно. Жаль. Придется отдыхать осенью. Зато дешевле, и еще застанешь хорошую погоду, если поедешь на юг, – Маргарет пускается в рассказ о каком-то местечке на Тенерифе, но мне все труднее сосредоточиться из-за иголок боли, скапливающихся во лбу. – Там всегда хорошо. Ты была на Канарах? – она замолкает и ждет ответа. – Анна?… Анна? Я спрашиваю, ты была…
– А?.. Нет… Но мне бы хотелось…
Очередная ложь. Нет, две. Я как-то отдыхала на Лансароте, и мне там совсем не понравилось. Тропические дожди заливали апартаменты, черный песок был похож на грязь – я ни за что не стала бы ходить по нему босиком.
Я мысленно ругаю себя. Почему нельзя было рассказать об этом, не притворяясь, что я никогда не была на Канарах? Иногда можно и правду сказать. К тому же нехорошо так обращаться с Маргарет. Она милая и так душевно ко мне отнеслась: помогла разобраться с компьютером, познакомила с коллегами, всегда следит, чтобы я не обедала в одиночестве на рабочем месте. Нужно проявлять к ней больше уважения.
Маргарет все еще рассказывает о Тенерифе. Я пытаюсь кивать, делаю вид, что слушаю, но голову будто в тисках сдавило. Вой сирен спровоцировал мигрень. Это происходит каждый раз, даже когда звук доносится издалека. Хуже всего сирены скорой помощи, ведь их вой означает, что кто-то ранен или, может быть, мертв. Заслышав их, я всегда представляю жуткую аварию, а не человека, мирно скончавшегося в своей постели, или тяжелые роды. В моем воображении возникают разбросанные по асфальту изуродованные трупы, носилки с телами, крики о помощи и стоны. Я знаю, что сочувствие, испытываемое мною по отношению к этим воображаемым незнакомцам, не адекватно реальности. Это себя я жалею за то, что осталась в живых. И виню себя за это каждый день. Линдси, мой психотерапевт, предупредила, что на душевное исцеление уйдут годы, и я уверена, что никогда в жизни больше не сяду за руль.
– Ну, некогда мне болтать, – говорит Маргарет, как будто я ее удерживаю. – Нужно успеть на рынок, пока не закрылся. Ты уже была на рынке? Это лучшее, что есть в Мортоне. Там ты найдешь все, что угодно. Палатка с сыром – это просто нечто, а когда попробуешь яйца, никогда больше не пойдешь за ними в супермаркет.
– Спасибо за наводку. Заскочу туда позже.
Но я не пойду. Нужно вернуться домой, прежде чем я отключусь. Мое зрение сузилось до тонкой полоски, по обеим сторонам от нее – темнота, как на видео с телефона, какие показывают в новостях.
– Хороших выходных, – говорит мне расплывчатое кремовое пятно. – Увидимся в понедельник.
Я смотрю ей вслед, потом осторожно пробираюсь к примерочным. Если повезет, там будет кресло, на котором ждут скучающие мужья и бойфренды, мысленно репетируя свои реплики: «Отлично смотрится! Нет, честно, тебе идет. Нет, ты не выглядишь в нем толстой. Мне правда очень нравится, покупай. Может, уже пойдем пообедаем?» Я сажусь на фиолетовый пуф и достаю бутылку из сумочки.
Вода из-под крана слишком теплая, но на вкус лучше, чем на юге страны. Именно мягкость воды привлекла сюда пивоваров. Первыми стали варить пиво монахи несколько веков назад. Если верить брошюрке, которую я взяла в библиотеке, у реки еще сохранились руины аббатства. Может быть, схожу туда завтра, если прекратится мигрень. Вот только руины эти находятся у самой Зоны, где начинается индустриальный район. Я не готова к еще одной такой же встрече, как в прошлые выходные. На то, чтобы отойти от предыдущей, у меня ушла львиная часть недели. Вдруг я снова столкнусь с теми ребятами? Снова услышу тот голос? Его слова, словно навязчивая песенка, звучали у меня в голове каждую ночь, пока я ворочалась в постели. Одна и та же фраза.