Не ищи меня

Повсюду гребаные легавые.
Повсюду гребаные легавые.
Я мысленно пытаюсь превратить угрозу в шутку, представляю вместо полицейских настоящих легавых – породистых охотничьих собак, которые весело гребут на лодке. Повсюду гребаные легавые, ла-ла, ла-ла, ла! Но потом я вспоминаю, как сижу на диване, держу ее мягкое теплое тельце на коленях и показываю картинки с животными, пытаясь научить ее лаять, блеять и мычать. В ту же секунду мое дыхание сбивается, и у меня начинается паническая атака.
От этого не сбежать. Не знаю, зачем я пытаюсь. Едва лишь я попадаю в слегка напряженную ситуацию, как мой мозг бьет тревогу и начинает мешать прошлое с настоящим. Я живу как ветеран войны, который, заслышав грохот фейерверков, думает, что началась бомбардировка. Классическое посттравматическое расстройство. Я уже сто раз перебрала в памяти подробности того случая в индустриальном районе и почти на сто процентов уверена, что это был не он. И все же…
Я решила вычеркнуть из своих мыслей настоящего его, того, кто уж точно не бездомный наркоман и живет себе нормальной жизнью где-то далеко отсюда. Я всех их вычеркнула. Я не называю их по имени. Ни вслух, ни в тишине своей головы.
– Давай, Анна, – бормочу я, закрывая бутылку и запихивая ее обратно в сумочку.
Короткая передышка помогла, но нужно встать на ноги и найти ближайшую автобусную остановку. Или вызвать такси. Нет, слишком дорого. Лучше пойти пешком, если я в состоянии. Свежий воздух приведет меня в чувство.
Я поднимаюсь, медленно бреду сквозь чащу вешалок, выхожу через автоматические двери и щурюсь, когда в глаза мне бьет послеполуденное солнце. Я еще плохо ориентируюсь в городе, поэтому останавливаюсь в нерешительности, не зная, направо идти или налево. Потом вижу машины скорой помощи у обочины перед одним из тех дешевых тренажерных залов. Мигалка на крыше все еще вспыхивает, задние двери распахнуты настежь. У меня сжимается в груди, и я торопливо разворачиваюсь в противоположном направлении – таким образом вопрос, куда идти, решается сам собой.
Перехожу через мост – более оживленный, чем второй, на нем всегда пробки – и иду мимо вереницы жалких магазинчиков, в которых меня потихоньку начинают узнавать. В витрине парикмахерской мелькает мое отражение. Я так изменилась. Лицо похудело, волосы кажутся тусклыми без высветленных прядей, на мне гораздо меньше косметики, чем когда-то. Побитая жизнью версия той женщины, какой я была прежде. Иногда, когда я смотрю в зеркало, в ответ на меня глядит незнакомка.
Но ведь этого я и хотела. Перевоплощения. Только в моем случае лебедь превратился в гадкого утенка. Люди постоянно меняются. Переезжают, берутся за новое дело, красят волосы, перестают красить волосы, худеют и, наоборот, толстеют, ищут партнеров на сайте знакомств, вступают в новые отношения, женятся, снова женятся и, в целом, создают себе новую жизнь. Кто-то из них должен обрести счастье. Почему не я?
«Ты знаешь, почему», – произносит беспощадный голос у меня в голове.
 
Глава 7
 
Тогда
Наташа
Я испытала облегчение, когда мы наконец добрались до церкви. К несчастью, Эмили проснулась в плохом настроении и никому, кроме папы, не давала вытащить себя из детского кресла и отнести внутрь. Я подумала, что она просто голодная, но она не стала есть мандариновые дольки, которые я для нее приготовила, и бросила бутылочку с водой на пол.
– Прости, но тебе придется ее взять, – пробормотал Ник. – Я должен быть у купели, – он протянул мне хныкающую и лягающуюся Эмили под взглядами всей семьи, которая явно придерживалась невысокого мнения о моих материнских навыках.
– Папа! Папа! – вопила Эмили вслед Нику, пока он шел за Джен по боковому нефу, чтобы присоединиться к очереди родителей и крестных. В церкви в это время проходило сразу несколько крестин, поэтому там было людно, шумно и царил сущий кавардак.
Я заметила, как Хейли с мужем тепло обняли Джен, поцеловав в обе щеки. Хейли и Джен были в почти одинаковых платьях – из узорчатой шелковой ткани, с облегающим верхом, строгой юбкой до колена, круглым вырезом и без рукавов. Я посмотрела на собственный наряд. Сегодня я решила надеть старомодное платье в стиле хиппи: длинное, развевающееся, с цветочным узором – утром в зеркале оно казалось великолепным, а сейчас выглядело дешево и убого.
Джен в очереди протиснулась поближе к Нику, и, в ожидании начала церемонии, они вступили в непринужденную беседу. Я опустилась на край скамьи в самом конце зала и попыталась усадить Эмили на колени. Но едва ее попа коснулась моего платья, как я почувствовала влажный комок и до моих ноздрей донесся неприятный запах. Так вот чем она была так недовольна!
Пеленальной комнаты в церкви не было, и у меня ушла вечность на то, чтобы сменить подгузник в крошечной туалетной кабинке. Когда я вернулась, Итана Генри Чарльза уже окропили святой водой и Ник с Джен уже принесли ложные обеты воспитать его в христианской вере. Я была рада, что пропустила представление, хотя, конечно, это было самое начало праздника – даже не первое блюдо, а так, аперитив.
После церемонии мы вернулись в машину и вместе со всеми поехали к Хейли с Райаном, где нас ждала роскошная вечеринка. Стоял июнь, было тепло, на небе ни облачка. Фраза «Ну разве нам не повезло с погодой?» уже успела меня утомить. Едва я отпустила Эмили, как она помчалась к дверям, ведущим в сад. Ник был занят тем, что здоровался с тетушками, дядюшками, двоюродными братьями и сестрами; Джен приветствовала их вместе с ним, не выказывая ни малейшего намерения оставить его в покое. От этого зрелища мне стало тошно, но я не могла вклиниться между ними так, чтобы это не выглядело нарочито. К тому же нужно было присматривать за Эмили.
В саду повсюду висели флажки и воздушные шарики. На террасе были воздвигнуты две беседки, на лужайке белели, словно овечки, пластиковые столы и стулья. Эмили бегала вокруг в своем новом нарядном желтом платьице, протискиваясь между ногами у взрослых, которые болтали, разбившись на группки. Я бегала за ней на увязающих в земле каблуках. То и дело оглядывалась через плечо в поисках Ника, но его нигде не было видно.
Муж Хейли, Райан, бросал сосиски и котлеты на решетку гигантского газового барбекю. Завороженная дымом и запахом, Эмили подошла ближе.
– Осторожно! – вскрикнула я, подхватывая ее на руки. – Горячо! Горячо!
– Горячо! – повторила она, показывая на барбекю и серьезно качая головой.
Дым летел ей в глаза, поэтому я решила отойти. В знак протеста Эмили принялась пинать подол моего платья.
– Пойдем отыщем папу, – сказала я, опуская ее на землю. – На старт, внимание, марш! – я сделала вид, что мы бежим наперегонки, и мы, хихикая, помчались обратно к дому.
В гостиной обеденный стол ломился от салатов, сэндвичей и мисок с чипсами, которые радостно уминали дети. В кухне было полно народу: там откупоривали вино и открывали пиво. Кто-то разливал крюшон из кувшина. Наконец я заметила Ника, наливавшего просекко – мой любимый напиток. Я подскочила к нему и взяла у него бокал.
– Спасибо, милый, – сказала я, поднося бокал к губам.
– Вообще-то, это мне.
Обернувшись, я увидела Хейли. За ее спиной Джен нежно укачивала Итана, сюсюкая над его розовым личиком.
– Ой, прости, – неловко забормотала я. – Я не заметила…
– Все в порядке, – сказал Ник, мгновенно доставая другой бокал. Потом помахал бутылкой. – Еще кому-нибудь?
– Мне, пожалуйста, Ники! – кивнула Джен.
– Малыш! – закричала Эмили, подбегая к Итану.
Джен опустилась, чтобы ей лучше было видно.
– Поцелуй двоюродного братика, – сказал Ник.
Эмили влажно чмокнула Итана в лоб, и все присутствующие хором заголосили от умиления.
– Мы просто обязаны сделать фото, – сказала Хейли, доставая телефон.
– Ники, давай, присоединяйся! – воскликнула Джен. – Подержи ее, чтобы она снова поцеловала Итана.