Жестянка

А звёзды, похоже, совсем не наши, не земные.
Тем временем джип уже выкручивал между размытыми контурами старых глинистых кратеров, торопясь к огромным бесформенным пятнам яркого парашютного шёлка, Ирка всегда маневрирует по-хозяйски, аккуратно, дабы не пачкать ценные купола грязными колёсами. Вот с чем-чем, а с парашютной тканью на Пятисотке всё нормально, куполов всегда хватает, мы ими в Переделе торгуем.
Я, облизываясь, глядел на жёлтый баррель, но Кретова ожидаемо рванула к людской бочке, инструкция. Она так долго не отрывала взгляда от места падения спускаемого аппарата, что наш верный тарантас чуть не съехал с пыльной грунтовой дороги в большую промоину. Что-то зло рявкнув, водительница быстро сориентировалась, и УАЗ-469, оставив слева большой гранитный камень, уже медленнее покатил в нужном направлении. Приметный каменюка, лежит вроде как в маленькой пещерке, но почти весь на солнце. Круглый такой, белый, гладкий, как яйцо какого-нибудь динозавра, только очень большое. Многие пытались проверить это «яйцо» на прочность, но изыскания ударного типа ничего не дали.
Под жёлтыми куполами на Полигон сваливается некий материальный ресурс. Это так называемые крупные «ресурсники». Редкость, между прочим. На три людских барреля ЦУП закидывает одну такую вот сокровищницу. Насколько я понимаю, это капитальная материальная помощь приземлившимся и выжившим пассажирам. Непонятно, почему грузовые баррели не идут комплектом с людскими, будто на далёкой или близкой станции отправления кто-то из снабженцев жадничает. У них там что, дефицит на складах?
С чем прибывают эти грузовики на полигон? По-разному выходит, тут никогда не угадаешь. Внутри ресурсника может оказаться всё что угодно, вплоть до полных неожиданностей. Это так называемый «лут». Например, именно в таком грузовом барреле пару лет назад нашлись два глайдера-гравилёта. Которые сейчас без всякой пользы стоят в пустом ангаре, точнее, висят в воздухе – один вообще без заряда, во втором осталось чуть-чуть, на полделения. Запасных батареек нет, разрядились.
Глайдер – это или инопланетное чудо, или продукт развитой земной цивилизации, но моя память подобных технологических успехов не помнит. В генезис удивительных изделий мы, спасатели, не вникаем, без дополнительных сведений и капитальных исследований это непродуктивное занятие. Так же бесполезно гадать кто управляет ЦУПом, люди и инопланетные существа. Плевать, нам батарейки нужны.
Существуют и маленькие ресурсники, такие спускаемые аппараты приземляются под красными куполами. Вот уж точно бочки, мы их так и называем, «красные бочки», а в народе ходит название «краснухи». Это бесхитростные конструкции объёмом в четыреста литров, на корпусе простенькие крепёжи. Внутри может находиться жидкое топливо, запчасти к чему попало, различные консервы, всякая полезная в быту мелочёвка. Может попасться отличная одежда и обувь, а если очень повезёт, то и медикаменты в специальных сорокалитровых контейнерах. Изредка встречаются неплохие инструменты, немного чаще патроны разных калибров, а вот совсем редко – огнестрельное оружие.
Падают эти грузовички довольно часто, разлетаясь не только по Полигону, но и по всей Жестянке. Мы порой ловим и такие, то и дело воюя за находку с ещё неоперившимися, а потому особенно наглыми и безбашенными сталкерами. Приличная часть малых ресурсников падает за пределами зоны ответственности Пятисотки.
А вот голубые капсулы с людьми, «людские баррели», и жёлтые ресурсники в секторе спускаются только здесь, на боевом поле, их кидают очень точно. Поэтому желающих отжать большой грузовик всегда будет много.
Эти баррели действительно легли близко, вон он, периметр базы с вышками, хорошо просматривается с точки приземления.
– Стоп! – крикнул я, хватаясь за поручень.
Джип встал, как вкопанный.
– Что не так? – резко повернулась ко мне Ирина.
– Сталкеры, сука… Минимум трое зарылись, за кустами, – я пальцем показал направление.
– Что это у тебя с самого утра всё сука и сука? – неожиданно возмутилась Кретова, хватая бинокль. – Другие слова забыл?
 
Я что, ещё и вслух ругался?
– Да засучило что-то… Рацию бери, работать буду.
Вот сколько раз хотел я те купины кустарника, что от степи к территории Пятисотки почти вплотную подходят, спалить к чёртовой матери, а? Лентяй проклятый! В башке что-то мелькало, а до реализации дело так и не дошло. Да и мужики из аграриев запугивали: «Как это сушняк палить, ты с ума сошёл? Пожар устроишь, надо дождей ждать!». Умные все… То есть, мне что, надо в проливной дождик кусты поджигать?
Присев поудобней, я положил ствол карабина на трубчатую скобу. Говорил же, что сомневаться не буду!
Бах! Бах! Неторопливо высадив по целям весь магазин, я тут же вставил и большим пальцем выжал вниз следующую обойму. Эх, хорошо пошло, азартно, от души! Злость, видать, накопилась. Даже колено стало меньше болеть. Сердце и дыхание успокоились, стрелять стало удобней. Я старался бить чуть выше основания кустов, если не в башку дурную, так по ногам влепит.
Пш-ш…
– «Вышка-Контроль» – внимание! – напряжёно произнесла Ирина в микрофон. – Есть сталки, группа до пяти человек левей нас триста пятьдесят, в языке кустарника. Четыре вместе, один ближе к вам, прячутся.
– Понял тебя, Ир, подключаемся! – быстро ответил Джон.
– Быстрей, ребята!
Чужая горячая пуля зло стукнула по корпусу грузового барреля, ещё одна чиркнула по камню. Что ж вы делаете, сволочи, а если в людской попадёте? Плохо дело, у них есть «длинный» ствол, нарезной. По крайней мере один. Вот так Дергачёва и убили. Человек, честно выполняя профессиональный долг, летел спасать обезумевших от страха пассажиров барреля, но тут появились безбашенные вольняшки.
Это хорошо, что наши подключаются, хотя бы ради морального эффекта. Сейчас на вышку подскочит Игорёня. Его изношенная «мосинка» лупит далеко, да не очень точно, ствол старый, пуля почти проваливается в дульный срез. Так что звание снайперской эта винтовка давно утратила. Самое ценное в ней – штатный оптический прицел, хоть какая-то оптика, при острой нехватке в гарнизоне биноклей… Ничего, пусть пощёлкает как получится, а там уж подтянется и сам Дед.
У главного ствол зачётный.
Владимир Викторович тоже живёт в башне, однако его чудо-винтовка не на стенке висит, как у некоторых, а хранится в специальном сейфе с непривычно большим, вытянутым верхним отделением и одним местом в обитом зелёным бархатом деревянном штативе. Чудо называется Tikka T3 Varmint в калибре 243 Win, винтовка, привезённая, как уверяет владелец, под заказ из Финляндии. Кому именно она была привезена, как он её выцарапал и почему уверен именно в заказе? Конкретных обстоятельств обретения сокровища я не знаю, сам же Владимир Викторович на эту тему предпочитает не распространяться. У него вообще много тайн.
Машинка эта лютая предназначена для тяжёлого варминта, то есть для спортивной стрельбы по сусликам-байбакам на предельно возможной дальности. Старик ранее имел такое вот нестандартное хобби, любил на досуге неспешно шмалять из дорогущих стволов по живой мишени. В варминтинге ещё есть лёгкий класс и дисциплина снайперов. Но сам Дед снайпером себя не считает, смешно.
В общем, совершенно уникальная вещь. Собственно, на нищей Жестянке такое точное оружие вообще в диковинку, я всего один раз подержал в посёлке винтовку CZ 550 308Win. Тут же вообще адский зверь.
Не завидовать шефу невозможно. Внешний вид лощёной винтовки сразу выдаёт стоимость и качество дорогого оружия, для особых людей деланного. С такой пушкой надо не по местным степям мотаться, а выезжать на соревнования куда-нибудь в Европу или в США. Налицо некий стандарт качественной высокоточной оружейки.
 
Нездешний у неё калибр, для Жестянки уникальный. Байбаков и на полигоне хватает, очень крупных, жирных и действительно вкусных после попадания на кухню гарнизонной столовой. Но никому и в голову не придёт тратить на их добычу драгоценный боеприпас, желающим отведать доступного свежего мяса вполне хватает прочных силков и тарельчатых капканов. Впрочем, Дед с ней вообще никогда не охотится, кроме как на сталкеров, поэтому патронов у него сохранилось довольно много, сотни три точно имеются. Он вообще охотой не интересуется.