Великий поход
У тяжёлой двери с отшкурившейся краской мы остановились, чтобы перевести дух.
– Пришли, – сказал мой попутчик, – это здесь. Он кивнул на дверь, и я ещё раз убедился в сочетаемости бытовых деталей с общим представлением о личности. Эпоха бронированных дверей, этих оборонительных сооружений приватизированной нищеты, обошла обиталище нашего героя стороной. Звякнул электрический звонок, и мы прониклись ожиданием встречи. Прошло несколько минут, прежде чем мягкие, но слышимые шаги за дверью приблизили кого-то по ту сторону житейского барьера к намеченным гостям.
Это был не дымный Везувий науки и не её чудаковатый аскет. Нас встретил благообразный молодцеватый человек, едва ли напоминавший своим видом университетского профессора.
– Журналист, о котором я вам говорил, – без особых церемоний отрекомендовал меня хозяину квартиры мой сопровождающий.
– Да-да, – услышал я в ответ на рекомендацию, и дверь перед нами распахнулась. Дом профессора предстал как уютный и легко переносимый мир. Творимое в этом мире знало определённую эстетическую меру и во всём демонстрировало пример хорошего вкуса. Здесь было прибрано, немногоместно, а вещи приучены к строгому, почти математическому порядку.
Пока я осматривался, профессор что-то выяснял в прихожей с моим попутчиком, организовавшим нашу встречу. Их разговор не касался моего присутствия, и потому я чувствовал себя непринуждённо. Наконец оба вошли в комнату, и хозяин приветливо улыбнулся:
– Ну, к делу. Так что вас интересует?
– Этот вопрос практически не освещается в научно-популярных изданиях. В политологии же он стал камнем преткновения. Речь идёт о таком историческом явлении, как арийцы. Кто они? Какова реальная роль арийцев в становлении мировых цивилизаций? Всем очевидно, что этот вопрос в нашей стране долгие годы оставался запретным. Благодаря разработкам теоретиков германского фашизма и тем последствиям, к которым привело практическое осуществление фашистских идей в годы Второй мировой войны. Но разве можно запретить существование целого пласта древней истории? Запретить существование исторических фактов, событий, явлений? Особенно если учесть, что сами арийцы никакого отношения к политическим выкладкам фашистов не имеют. Помогите разобраться. Эта тема планируется к публикации в нашем журнале в виде культурологического эссе. С опорой на вашу научную консультацию. Она должна вызвать живой интерес у читателей.
«Живой интерес» – какая досадная штамповка", – пропекло вслед за сказанным моё журналистское ухо.
Профессор выслушал терпеливо, не выявляя никаких признаков раздражения чужим красноречием. Он понял, прежде чем я сформировал логику своего вопроса. Профессор жестом предложил мне сесть и, расположившись в кресле напротив, приготовился к беседе. Было очевидно, что время вдохновенного полета его мысли и его познания над просторами историографии прошло. Сменилось на необходимость скучных пересказов материала, заклеймённого параграфом. Стандартом научного мышления. Сам же мой собеседник напоминал удачливого адвоката. Или банковского служащего из разряда тех, что обычно восседают в собственных кабинетах где-то на высоте десятых этажей.
– Тема интересная, – наконец заговорил он, – и весьма перспективная для журналистики, поскольку несёт в себе много сенсационного. Однако публицистика, на поприще которой она вас прельстила, вряд ли способна правильно ее осветить.
– Что значит «правильно»? – уточнил я.
– Правильно – значит, достойно. Наукоёмко, по мере познавательных возможностей ваших читателей, нетенденциозно, но главное – без расчёта на дешёвую потребительскую сенсацию. Научная фактография, какой бы она ни была, имеет отличие от трепотни из разряда «с кем спит популярная певица». А ведь, согласитесь, именно под этой рубрикой вы и рассчитываете подать материал.
Я покачал головой:
– Дело вовсе не в том, какими целями движима подобная затея. Здесь всё зависит от вкуса. Издание, равное нашему, никогда не скатится до уровня банальной потребительщины. Хотим мы сенсаций или нет. У нас особый читатель. Он интеллектуально и стилистически требователен, и поверьте, мы им дорожим. Кроме того, я обязательно познакомлю вас с рукописью, прежде чем она ляжет на стол редактора, и вы сможете поправить те ее места, которые вызовут у вас протест.
Лукавое кокетство моего подопечного объяснялось, видимо, дефицитом внимания к его персоне со стороны пишущей братии. Люди, подобные ему, значимые, но не востребованные общественным интересом, заставляют себя уговаривать. Хотя заранее известно, что за промельк своего имени в периодике они готовы на многое. Особенно когда оно сочетается с научной проблемой, преподносимой общественному сознанию.
– Да, – решительно сказал профессор, – арийство удивительно тем, что его упоминание в современных источниках зачастую неправомерно ни в одном из случаев. Обычно этот термин применим в сочетании с понятием «индоевропеец» и в дальнейшей его расшифровке средствами ведической культуры и индуизма. Или в сочетаниях с элементами нацистской идеологии. Ни в том, ни в другом варианте такое взаимодействие ничем не оправдано. Индуизм не развил, а поглотил арийство. Оно смешалось с культурой дравидов, с остатками местной цивилизации Хараппы, утрачивая собственную европейскую самобытность. Не нужно забывать, что культура ариев отражала «белые» приоритеты. Не случайно именно с неё началась альбинократия, то есть поклонение белому божественному началу. До сих пор в регионах Средней Азии сохранилась так называемая султаническая раса, представители которой, безоговорочно почитаемые коренными народами, обладают светлыми кожными покровами, высоким ростом и не чёрными, а тёмно-русыми волосами.
Светлокожие избранники богов почитались везде, где отразилось присутствие северных переселенцев: от династий Великих Моголов до династий египетских фараонов. Кем же стали арии на конечном этапе своего пути, в Индии? Темнокожими жителями Индостана. Однако и нацистское определение «арийской расы» – абсолютный блеф. «Белокурые бестии» Третьего Рейха так же далеки от «чистого» арийства, как далеки от него современные индийские брахманы. Антропологическая реконструкция продемонстрировала облик арийца. Наиболее близким историческим архетипом ему оказались… скифы. Чуть удлинённая глазная щель, большой, но тонкий нос, низкий лоб, русые волосы. Как известно, наибольшее типическое сходство скифы имели со славянами, а вовсе не с «нордическими» германцами.
Профессор сделал паузу, и я, воспользовавшись ею, вставил в его монолог своё замечание:
– По-видимому, вы не страдаете особой привязанностью к индийской культуре?
– Просто я называю вещи своими именами. Индийская почвенность, возможно, и дала свой импульс в развитии некоторых направлений арийской культуры, например ведизму, но подавила её самобытность. Так, темноликое существо их эпических повествований смогло поменять свой статус, превратившись из безоговорочного врага, демона-ракшаса, в богоносное явление. Например, в Кришну. Но разве это не подтверждает тот факт, что жизненные реалии новой родины изменили первичное мировоззрение пришельцев? Изменили, понимаете? То есть превратили чернокожих, прежде вызывавших у арийцев только страх и ненависть, в союзников.
– Так кто они, арийцы?
– Многочисленные кочевые племена, входившие в состав индоевропейской общности народов. Точнее, европейской. «Индо» они стали позже. Когда собственно европейскую общность уже потеряли. Частично, разумеется. А те, что остались, образовали родственные культуры праславян, пракельтов, древних киммерийцев, прагреков, балтов, прафракийцев и другие. Арийцы здесь – предтеча мировой культуры, особо организованный и исторически развитый народ. Не случайно, что и само слово «арий» переводится как «благородный». Впоследствии оно отразилось в древнегреческом «аристос» – «лучший». От этого происходит более привычное нам слово «аристократ». Причём данный эпитет отразил вовсе не чванливое высокомерие одних по отношению к другим. Не самоутверждение некоего исключительного превосходства над единоподобными родственниками ближнего колена. Ариец звучит как социальный пароль. Заметьте, социальный. Арийцами могли быть только представители трёх сословий-варн: брахманы, или жрецы, воины-кшатрии и свободные общинники-вайши. Единые с ними по крови, но деклассированные, социально бесполезные шудры, арийцами не признавались.