Огни большого города (СИ)

Мне очень хотелось съездить к родителям, чтобы хотя бы на время разорвать этот круг из универа, в котором я появлялся скорее для галочки, пьяных дебошей, беспорядочного секса и алкоголя. Его так много, что живот скручивает.
Но мама говорила, что это нормально - скучать по дому. Нужно привыкнуть. Обжиться, а не бежать сразу обратно, поджав хвост.
Хотелось бы верить, что это пройдет. Но темная, холодная рука одиночества никак не хотела отпускать мое горло, сжимала своими тисками, и я действительно пытался привыкнуть к этому чувству - но всё никак.
***
В одной комнате со мной жил Билл Денбро, тихоня из юридического, который лелеял мечту написать однажды свой приключенческий роман. Он даже читал мне парочку глав своего “шедевра”, я едва не лопнул от смеха.
Проблема была только в том, что произведение вообще не юмористическое. И моя реакция была для него неожиданной.
Вопрос, зачем он тогда учится на юриста, а не на журналистике, не особо его удивил - многие спрашивают подобное. Билл не верит в свои силы, вот в чём загвоздка. Жить на что-то нужно, пока мечтаешь о несбыточном. Какую-то профессию получать надо, и роман так и остался, фигурально выражаясь, лежать в столе, Билл никогда всерьёз не рассчитывал, что сможет закончить его.
У нас с ним странное общение выходило - я мог невзначай ранить его своим острым языком, но так как он был не злопамятным, никогда долго на меня не злился, сглаживал углы первым. Иногда мы могли целыми днями ни слова друг другу не сказать. Но это молчание я находил для себя на удивление уютным.
***
Перед глазами то темнеет, то резко режет свет, а дрожащие пальцы едва способны зацепиться за перила.
Осталось пройти самую малость. Вот уже вижу входную дверь, а там уже и комната. Главное, чтобы лифт работал, а то на своих двоих я вряд ли докачусь.
Останавливаюсь на секунду, хочу постоять на свежем воздухе, и знаю, что не стоит, но поджигаю сигарету. Когда ты в хлам, догоняться еще и никотином - не самая лучшая идея, но губы аж чешутся, так покурить хочется.
Щёлкаю зажигалкой, кладу обратно в карман, и рука натыкается на мобилку.
Мне так сильно хочется позвонить Эдди, просто ужас. Ломает, будто воздух в глотке кончается, едва не сгибает пополам. Но его взгляд и тон в последний раз, когда мы виделись, яснее ясного указывали мне, чтобы я не совался. Он мальчик самостоятельный, вот пусть и выкручивается самостоятельно. Как и мне нужно научиться выпутываться во всём этом в одиночку.
Живот скручивает мучительным спазмом, и меня вырывает прямо на тротуар, не успеваю даже до куста какого-то добежать что ли. Тошно не только физически, кажется, я отравляю всего себя раз за разом, день за днем, и это явно не то, что я ожидал. Не то, на что я рассчитывал в этом городе.
Я не лелеял надежду, что ковровая дорожка из красных роз будет развернута передо мной в Нью-Йорке, и везде меня будут принимать с распростёртыми объятиями. Но где же капелька надежды, хоть грамм смысла на всё это безумие?
Жизнь напоминает песочные часы, а я стою рядом и глупо пялюсь в них в ожидании, когда же ебучий песок пересыплется. Когда же уже все? Не пытаюсь потратить это быстротечное время с пользой, не ищу какую-то выгоду. Просто стагнация и ощущение полной дезориентации. Смотрю на песчинки и подгоняю их сам, быстрее блядь, но когда песок пересыплется, то что тогда? Кого винить тогда?
***
— Ричи, давай мы с тобой договоримся. Я не хочу ссориться, но то, что ты делаешь - наглость высшей степени.
В голову, как топор вставили, а тут ещё Билл рядом, отчитывает вполне заслуженно, но это капает на мозги нещадно. Нет сил даже руку протянуть, чтобы таблетку выпить.
— Ты вообще слушаешь?
Его голос становится на парочку тонов выше, когда он злится. Даже забавно. И совсем не страшно.
— Слушаю.
Привстаю на кровати и тут же со стоном падаю обратно. В пизду сегодня универ.
— Ты вчера припёрся бог знает когда ночью, шумел, гремел, а под утро ещё и наблевал на полу, не добежав до ванны.
Денбро стоит около моей кровати, чтобы казаться внушительнее, и меня посещает странная мысль - интересно, каким персонажем он выставил бы меня в своей книге? Уебан, который всем только жизнь портит? Или в его вселенной нет белого и черного, нет героев и злодеев. Серость. Жизнь - это серый.
 
— Прости, Билл. Правда, — искренне говорю и не знаю, что добавить. Как объяснишь так, чтобы не звучало, как оправдание? — Меня кроет пиздец в последнее время, самому тошно.
Он замирает. Смотрит, как воспиталка в детском саду, которая хочет, чтобы ты сам исправил свою ошибку, сам признался.
— А кому, блядь, легко? — Первый раз слышу, чтобы он матерился. Звучит нелепо. — Подбери свое дерьмо и перестань себя жалеть. И хватит таскаться пьяным, тебя и отчислить за такое могут.
Больше ничего не говорит, молча собирает свой рюкзак на пары и сваливает, даже не попрощавшись.
Я снова падаю на кровать, не в силах держать глаза открытыми. Голову свою просто хоть в окно выкидывай и новую прикручивай. И что я только такого отвратного вчера пил?
***
Я решил дать отдых своему организму. Пусть моя печень ради разнообразия охуеет с подобной милости. Не каждую же пятницу мне пить, как рыба.
Подобная встряска для здоровья будет полезной, и если раньше Билл удивлялся, когда я сваливал на ночь глядя, сейчас он удивлён, что в пятницу вечером я в общаге. Забавно, что я всё ещё могу удивлять кого-то своей непредсказуемостью.
Он тихонько что-то сидел себе и писал за столом, и мне даже жалко было на него смотреть. Опять, небось, кропает какую-то главу, которая ни к чему не ведёт, никому не покажется. У меня едва не срывается вопрос к нему - неужели тебе не хочется поделиться с миром? Открыть свою историю другим? Но это либо слишком личное, чтобы выставлять напоказ, либо он не считает свою писанину достаточно хорошей.
В любом случае, я не мешал ему в своём нелёгком деле, молча в наушниках смотрел сериал на ноуте и не разрешал упиваться жалостью к себе. Как бы сильно ни хотелось сейчас похныкать о том, как всё, блять, тупо выходит. Каждый вечер. Каждый день. День ебаного сурка.
Я даже не заметил, как уснул перед открытым ноутбуком, так и не досмотрев, чем закончилась серия очередной мыльной оперы. В последнее время я смотрел только что-то лёгкое, чтобы не думать лишний раз, не размышлять.
========== Часть пятая ==========
***
— Бля! Как ты напугал меня! — Подскакиваю на кровати, испуганно хватаясь за края одеяла. Любой фильм ужасов отдыхает. Спросонья я и долбануть могу ненароком.
Эдди стоит столбом рядом, но на кровать не садится, пялится сверху вниз. Сколько он уже здесь находится?
— Ты толстовку свою забыл у меня.
На отъебись бросает в меня кофту и отходит подальше.
Я его больше трёх недель не видел и не слышал, а тут он сам припирается, да ещё и по такому помпезному поводу. Толстовка, серьезно? И он увидел, что я забыл её только сейчас? Последний раз я у него был, когда он прямым текстом поставил ультиматум - либо закрываешь рот насчет моей самостоятельности, либо вообще не показываешь носа. Догадаться не трудно, что выбрал я.
Тянусь к телефону на столе и едва не ругаюсь матом. Семь утра.
— Блин, еще бы ночью припёрся, Эдди. Суббота же. Какого хуя?
Каспбрак рассматривает мою комнату в общаге с интересом, будто в музее ходит, хотя здесь всё как у всех. Две кровати, два шкафа, два стола и стула. Всё по два, для нас с Биллом. Правда, его половина чище, сразу видно. Я даже не успел облагородить свою часть, никаких фото в рамочках или любимых книжек на полках. Как-то похуй почему-то.
 
— Меня твой сосед по комнате впустил. Билл, кажется.
Эдди всё ещё делает вид, что обижается. Что мы с ним на иголках, но в то же самое время… сам пришел ведь, первый сделал шаг. Интересно, ему вообще хоть капельку меня не хватало?
— Такое ощущение, что ты вчера сюда въехал. Полки пустые, стены голые. Ты ведь любитель завесить всё своими постерами.