Мой выбор (СИ)

— Слушай, это надо пережить. Причем вам обоим. Все придёт в норму, просто надо дать ему время.
Макс горько усмехнулся.
— Время на что? На то, чтобы с креслом смириться? Сам-то себе веришь? Нет у нас времени, Самсон, неужели не видишь? Он себя считает ущербным и бесится, если хоть капля жалости прозвучит в отношении него. И гнетет его даже не столько кресло, сколько отдалённость перспективы из него выбраться!
Самсон ответил не сразу.
— Да он всю жизнь такой. Даже в детстве не любил, когда его жалели. Даже если очень в этом нуждался. Сейчас только и остаётся, что поддерживать и ждать, когда все наладится.
Бокал опустился и со стуком приземлился на стойку перед Максом. На языке горчило, но совсем не от эля.
— У меня кончаются слова поддержки для него. Но это фигня, я бы нашел, что сказать, нашёл бы, чем взбодрить и поддержать. Вот только откуда у меня ощущение, что ему это не надо?
Тут Самсон дернулся и с досадой отшвырнул от себя тряпку.
— Чушь не говори! Он тебя любит и именно в твоей поддержке нуждается больше всего, как бы сейчас он себя ни вёл.
Об этом легче говорить, чем наблюдать лично. Макс провёл пальцем по стеклянной стенке бокала, оставляя длинный след. Вот так же, одним движением, Лаундман разделил их жизнь на “до” и “после”.
— Мне просто тяжело видеть его таким.
Плеча коснулись крепкие пальцы и уверенно сжали. Самсон улыбался тепло, хоть и неуверенно.
— Езжай домой. Тебя ждёт муж. Только это... – взгляд остановился на почти пустом бокале. – Ты такси вызови, ладно? Не надо тебе за руль.
Забавно.
— Спасибо за заботу, мамочка, а машина моя что, сама дорогу домой найдет, как собака?
— Я пригоню.
Макс, все так же улыбаясь, посмотрел на совершенно серьёзного Самсона. Этот здоровяк с очень острым языком, как ни крути, был надеждой и опорой в этом семействе. Мештер хлопнул его по плечу и ободряюще кивнул.
— Я вечером администратору бар сдам и пригоню машину, договорились? А ты дуй домой сейчас.
Был ли Самсон уверен в том, что говорил, или это просто был способ подбодрить Макса? Кто его знает... Но садясь в такси, Савельев чувствовал, что признателен старшему Мештеру как никогда. Можно было забивать время работой в бассейне, вопросами магазина, хотя ввиду отсутствия клиентов и вопросов-то было чуть... А ещё всегда был вариант позвонить Эрику и узнать новые факты из биографии Лаундмана и Бахофнера. В общем, заниматься чем угодно, изображать какую угодно занятость, но все равно ничто не заменит старую добрую возможность выговориться.
Дома все оставалось неизменным. Свет горел по всей квартире, поскольку Женя не мог сам дотянуться до выключателя. И тишина полнейшая... Как можно было, сидя в инвалидом кресле, так прятаться в маленькой квартире-студии, до Макса так и не дошло. Но с порога сразу понять, где муж, было невозможно.
В этот раз игра в прятки не состоялась, Женя сидел около окна с ноутбуком на коленях. На звук хлопнувшей двери он поднял голову и обернулся.
— Привет, kedves.
— Привет, как ты?
— Без перемен. Был у Самсона?
— Да, тебе привет и пинок за то, что трубки не берёшь.
Секундная пауза.
— Спасибо.
Это была новая привычка – игнорировать неудобные вопросы и замечания. Макс уже не реагировал, поскольку бессмысленно. Стягивая с ног кроссовки, он искоса наблюдал за мужем. Черт, ну ни хрена же не изменилось. Вот он, тот самый Мештер, те же волны волос по плечи, и шрамы через левый глаз, и фигура та же. Футболки Led Zeppelin не хватает вместо белого поло. Где это все? Блин.
На кухне царил хирургический порядок, который в другое время Макса бы обрадовал. Теперь же он означал только одно. Чтобы проверить свою догадка, Савельев открыл холодильник и первым делом увидел два полных лотка с супом и рагу.
— Ты опять ничего не ел?
— Аппетита не было.
Захотелось подойти сзади и треснуть по белобрысому затылку. И за то, что не ел, и за почти безразличный тон, и за чувство собственной ущербности, которое Макс испытывал в последнее время почти постоянно. Но нет, привычка сдерживаться сработала и теперь. Ничего, это тоже переживём.
 
После пива и эля есть совершенно не хотелось, но алкоголь в совокупности с почти четырьмя часами в бассейне уже давали ощущение лютой усталости, так что Макс через силу влил в себя стакан бульона. Жаль, что нельзя было вот также накормить Женю. Соблазнительный вариант.
Вопросы из разряда “Как прошёл день?” они друг другу перестали задавать одновременно, просто Макс, возвращаясь домой, выдавал все, что с ним происходило, надеясь, что хоть что-то вызовет у Жени интерес. Сейчас можно было сделать также. Но не сложилось.
— Что читаешь? – вопрос, на который Макс знал ответ до того, как Женя развернул к нему ноутбук.
Ну конечно, очередная статья о восстановлении при параличе. В закладках уже скопилось неимоверное количество таких веб-страниц, на венгерском, немецком, английском, русском... Везде говорилось одно и то же, но Женя как последний мазохист продолжал их перечитывать.
Макс вздохнул и, стянув с себя толстовку, опустился на диван. Друрацкая привычка натягивать джинсы на ещё влажные ноги привела к тому, что по линии швов кожа натиралась и зудела. Но это было даже хорошо, можно направить собственно раздражение на желание почесаться. Что Макс и сделал, прямо через джинсы.
— Гребаная хлорка, – пальцы с трудом создавали нужное трение через плотный деним, но компенсировали упорством. – Ты уже штук пятьдесят опусов на эту тему прочитал, может, хватит? Везде повторяются слова хирургов, что нужно время и терапия. Жень...
Прямое обращение подействовало, и на Макса наконец посмотрел тот, кто когда-то был Женей Мештером, а теперь больше походил на его тень. Кресло стояло совсем близко к дивану, так что Макс потянулся вперёд и накрыл ладонь мужа своей.
— Отвлекись от этого. Давай лучше подумаем, как быть с магазином. Последний клиент был две недели назад и я, честно говоря, уже не знаю, что делать. То ли народ просто перестал покупать мотоциклы, то ли нас и правда сглазили. Или тот же Бахофнер как-то оттянул всех покупателей, чтобы вынудить нас продать магазин. Уже ничему не удивлюсь.
Тебе не может быть все равно, любимый. Ну давай, придумай что-нибудь, найди спасение для своего бизнеса. Это же твои мотоциклы, ну?
— Давай продадим.
Макс моргнул. Сделал вдох. Ещё раз моргнул. Да ну, послышалось же.
— Что, прости?!
Точно послышалось.
— Давай продадим магазин.
А, нет. Не послышалось. Твою мать. Макс встал на ноги, медленно обошёл вокруг дивана, собирая с обивки какие-то мелкие пылинки и постукивая по ней пальцами. Попробовал просвистеть мотив Чижика-пыжика. Не вышло.
— Жень, ты дурак, что ли? Или это после аварии у тебя проблемы с головой начались? Ты что несешь?! Какой продадим?
Крышка ноутбука очень медленно опустилась на клавиатуру. Длинные пальцы также медленно переложили ноутбук на полку книжного шкафа. И Женя наконец поднял на мужа глаза. Черт, да ему и правда все равно.
— А что ты предлагаешь? Потратить все сбережения на оплату аренды и в итоге остаться и без магазина, и без денег? Клиентов нет, ты сам сказал. Ну так давай продавать...
Кто ты и куда дел Женю Мештера?!
— Поверить не могу. И это мне говоришь ты?! Этот магазин был твоей мечтой и ты хочешь вот так взять и продать его?! Не побороться, не придумать выход, а продать? Ты же на смерть за него всегда стоял!
— Не могу я стоять, Макс! – от резко повышенного голоса даже оторопь взяла, и Савельев замер на месте, глядя на мужа во все глаза.
 
Женя с силой надавил на колеса руками и подъехал ближе к дивану. На лице отчётливо читались боль и злость. Прорвало...
— Я не могу ни стоять, ни ходить, ни за руль сесть. Я ничего не могу! О какой мечте речь, Макс, если я даже в быту один справиться не могу?! Когда ты в больнице лежал с перебитыми ногами, тебе очень бороться хотелось?!