И даже смерть не разлучит нас (СИ)

Драко взглядом даёт обещание. И они ему верят.
Он прижимается грудью крепче к её спине. Жмурится на мгновение от счастья. По венам растекается покой.
***
Гермиона болезненно застонала, выдернув Драко из воспоминаний. Мгновение, и он уже возле постели, привычным движением палочки накладывает обезболивающее заклинание. Старается усмирить своё сердцебиение, выровнять дыхание. Но ничего не получается. Белоснежное покрывало начинает медленно окрашиваться в алый цвет. Кровь лениво пропитывает ткань, расползается независимым пятном. Мерлин!
Драко осторожно стягивает материю, бережно, чтобы не разбудить. Перед ним уже до боли знакомая картина. Ничего нового. Она так же обнимает себя за плечи. Кожа рук, от кончиков пальцев и практически до локтей, чёрная, сморщенная, словно обугленная. Кажется, чернота на пару сантиметров выше, чем была с утра. Снова открылись мелкие ранки. Чёрт!
Драко залечивает кровоточащую кожу. Хотя это уже и кожей назвать сложно. Новые рубцы теряются на фоне старых. Он знает, что это ненадолго. Все повторится снова, и очень скоро. И будет только хуже.
Последним заклинанием он очищает ткань от крови и накрывает ее, аккуратно натягивая покрывало на плечи. Она улыбается во сне. Его храбрая девочка. Она уже столько вынесла. У Драко душа разрывается на части от боли, от осознания того, как ей тяжело.
Потерпи, любимая… осталось немножко…
Он нежно целует ее в висок, попутно убирая разметавшиеся кудри с лица.
Она такая красивая.
Щеки обжигают горячие слезы. Стекают за ворот рубашки. Плавят кожу, оставляя следы.
Это невыносимо!
Спотыкаясь о весло, валявшееся на дощатом полу, он отступает назад. Пятится к краю причала, ближе к воде. Не сводя с нее глаз. Мерлин! Почему? Почему это происходит с ними?
Драко успевает невербально наложить на себя Силенцио. Вовремя. Из его груди едва не вырвался отчаянный, полный боли и безысходности крик. Он падает на колени. Пальцы остервенело оттягивают корни волос, но физическая боль не помогает, даже не отвлекает.
Он рычит, как дикий зверь. Он скулит, как зверь загнанный. Он воет, словно его подстрелили. Тишину наполняют лишь едва уловимые вибрации. Он беззвучно кричит, и крик его полон отчаяния.
Драко похож сейчас на безумца.
Он обессиленно валится на бок, подтягивая колени к груди. Он опускает руки, обнимает себя за плечи. Меж пальцев остались несколько прядей его платиновых волос.
***
Они заняли одно купе на двоих. Гермиона была такой счастливой. Раскрасневшаяся, она махала в окно Поттеру и Уизли, пока перрон окончательно не скрылся из виду, когда Хогвартс-экспресс, торопливо набирая ход, начал поворачивать. Под звонкий гудок паровоза она закрыла окно и обернулась. Драко сидел, откинувшись на сиденье и вытянув руку вдоль спинки. Он любовался ею.
Какая же она красивая.
Сначала они просто сидели, сжимая друг друга в объятиях, забываясь в томных и неспешных поцелуях. А когда целоваться уже не было сил, они разговаривали.
Грейнджер сияла. Она была счастлива. Она говорила и говорила. Оказалось, что в те две недели, что Драко провел в борьбе со своими чувствами, пока мирился с ними, принимал их, она не сидела без дела. В начале августа Гермиона отправилась в Австралию, и ей удалось вернуть родителям память. Они вернулись все вместе в свой прежний дом в пригороде Лондона. Им даже удалось восстановить свою практику и выкупить обратно долю своей старой клиники. Драко искренне радовался вместе с ней. Ему особо нечего было рассказывать, поэтому он просто слушал, задавая время от времени вопросы.
Время в пути впервые в жизни пролетело для них двоих незаметно. Облачившись в школьные мантии, они вышли из поезда вместе, гордо держась за руки.
Он понял, что любит её в пятницу, четвёртого сентября. Да, вот так скоро. Вот так просто. Мелкая кудрявая девчонка, гордая и воинственная, она ослепила его своей самоотверженностью. Она наплевала на мнение окружающих, на критику и неодобрение, она отчаянно бросила вызов всем, кто имел неосторожность высказаться против их с Драко союза.
 
Всю учебную неделю на них косились. Шептались. Не стесняясь обсуждали и брезгливо поджимали губы. Студенты серебристо-зеленого и красно-золотого факультетов абсолютно спокойно отнеслись к тому, что Золотая девочка и некогда слизеринский принц не стесняясь демонстрировали свои отношения. Пуффендуйцы сохраняли вежливый нейтралитет, словно им было всё равно. А вот Когтевранцы были настроены весьма враждебно. Появление Драко и Гермионы в Большом зале рука об руку в день приезда в Хогвартс вызвало со стороны бронзово-синих галстуков шквал негодования. Грейнджер мгновенно окрестили предателем. А Малфоя… по нему прошлись куда жёстче. Молодые люди стойко игнорировали нападки зарвавшихся когтевранцев. Но рано или поздно должна была наступить точка кипения…
Пятница. Утро. Завтрак в самом разгаре. Драко неспешно направляется к столу львят, кивком приветствуя гриффиндорцев. Он опускает ладони на ее плечи, целует в макушку. Они не виделись с самого вечера. Очень давно! Он уже ужасно соскучился. Гермиона прижимается щекой к его руке. Он чувствует, как она улыбается.
И вдруг позади. Скверное. Словно ядовитый плевок.
«Выродок!»
Не нужно даже напрягаться, чтобы понять, к кому это относится. Драко привык. Ему уже давно плевать. Но Гермионе, кажется, нет.
Она узнала голос. И ей это осточертело.
Она медленно встаёт. На её лице опасная, напускная маска добродушия. Она улыбается, но это больше напоминает оскал. В глазах Адское Пламя. Повесив свою сумку на плечо Драко, она медленно достаёт палочку. Словно задумавшись, стучит ею по подбородку. Неспешно приближается к соседнему столу.
Она опасна. Очень опасна. Её вид начинает пугать. В зале тихо. Так тихо, что можно услышать, как осенние мухи долбятся с улицы в стекла.
Она смотрит на Голдстейна. Прибивает к месту взглядом, от которого мерзавец ёжится, словно его колотит озноб. А она…
Она медленно встаёт на скамью, взбирается на стол, откинув носком туфель чей-то кубок. Гермиона возвышается над когтевранцем. Над всеми когтевранцами. Над всем, мать его, Большим залом. Прекрасная и опасная. Ее спина прямая, ноги напряжены, она в любой момент готова к боевой стойке. Но противник напуган, словно больной красноглазый кролик, готовый к смертельному броску кобры.
Грейнджер присаживается на корточки, оказываясь лицом к лицу с Голдстейном. Её палочка упирается ему в кадык. Он нервно сглатывает. Она шепчет ему с коварной улыбкой. Драко не может разобрать, что она говорит, но её голос напоминает сейчас скорее парселтанг, нежели человеческую речь.
Энтони вздрагивает, кивает. То, что он слышит, отражается в его глазах паникой и ужасом.
А Гермиона встаёт, удовлетворённая произведённым эффектом. Она презрительно обводит взглядом ошарашенных когтевранцев. Вся школа наблюдает, как она неспешно идёт по столу в сторону выхода, время от времени отбрасывая ногой попадающиеся на пути тарелки и кубки. Звон посуды не заглушает её голос, он, словно фанфары, придаёт её речи зловещей торжественности.
Она говорит, что распределяющая шляпа ошиблась насчёт большинства когтевранцев, что ни капли ума, и тем более мудрости, в них нет. Или же они были, но отголоски войны очерствили их души.
Грейнджер говорит, что поступок Драко по-своему достоин восхищения. Она утверждает, что мало кому хватило бы мужества сражаться против правого дела, защищая свою семью. Что им даже не представить, каково это — жить под одной крышей с могущественным магом и психопатом в одном лице.
 
Грейнджер вглядывается в лица студентов и старается донести до каждого, что им не понять, каково это — быть в шкуре Драко Малфоя. Что окажись каждый из них на его месте, то все за этим столом имели бы на левом предплечье тёмную метку. Или были бы мертвы. Она говорит им, что не у всех бывает право выбора.
Драко идёт вдоль стола вместе с ней, не сводя с Гермионы глаз.