Импровизация в тональности форс-мажор (СИ)

— Крайне маловероятно… И вот теперь я думаю — а сколько еще таких секретов у него приготовлено? Если Марина попытается вскрыть один из тайников на Роовли-Кообас… а вдруг там ловушка?
Сашка глубоко вздохнул. Такая постановка вопроса в голову ему не приходила.
— Ну, то что я сказал вам, остается в силе, — сказал он. — Будем полагаться на свой здравый смысл и друг на друга. Ничего другого у нас все равно нет.
***
Еще за дверью кают-компании Бэла услышала звон, шелест, стук и неразборчивые ругательства. Ее аналитические способности без труда позволили интерпретировать услышанное: Володька пытался рисовать, кандалы ему мешали, он то и дело сбрасывал со стола то листы, то карандаши, и ужасно злился по этому поводу.
«Ну что ж, — подумала Бэла, — по крайней мере, от ржавчины Сандра их отчистила надежно, теперь хотя бы черновики не пачкают…»
И правда: войдя в кают-компанию, она увидела, как Володька, душераздирающе вздыхая и ероша волосы скованными руками, марает листы отличными карандашами, купленными еще на Жасмине.
— Не могу так! — воскликнул он раздраженно, увидев Бэлу. — Совсем не могу! Даже карандаш все время мажет, не говоря уже о том, что карандаш — это не то!
— Попробуй телекинезом, — без всякого сочувствия проговорила Бэла, сгружая на край стола тяжелую стопку. — Вы, менши, это можете.
— Только не я! Ловкости не хватает. Слышал я байки о безруких художниках, которые умудряются рисовать телекинезом, но мне этому придется месяц учиться. Ого, что это у тебя?
Он только сейчас заметил обернутую бумагой посылку, которую Бэла сгрузила на стол.
— Забрала в твоем родовом особняке вместе с прочей корреспонденцией, — ответила она. — Между прочим, очень тяжело было переть.
— Ты же оборотень, так я и поверил, что тяжело… Что там? Я ничего не заказывал!
— Судя по ощущению и запаху, тонкие, недавно отпечатанные книжки с цветными иллюстрациями, — пожала плечами Бэла. — Видимо, авторские экземпляры того томика, который они хотели выпустить отдельно… А это, — она достала из сумки через плечо свернутые в трубку журналы, — "Галактика в картинках», первые номера с новыми главами. И… — напоследок на стол плюхнулось несколько конвертов. — Письма от поклонников. Редакция переадресовала, прикинь. Всего пять штук, но лиха беда начало.
— Письма от поклонников?! — у Володьки глаза полезли на лоб. 
— Скорее, от поклонниц, — фыркнула Бэла. — Три из пяти надушены, в четвертом засушенный цветок, в пятом — очень толстое письмо. Статистически, скорее всего, женщины.
— М-да… — пробормотал Володька.
Бэле было видно, что он хочет и не может сделать вид, что письма и авторские экземпляры его не интересуют.
— Слушай… — сказал он, помявшись, — а ты не могла бы… прочитать их за меня?
— Что?! — поразилась Бэла. — Это же твои письма! Люди их тебе писали!
— А вдруг там какие-то гадости? Или глупости? — в отчаянии воскликнул Крестоносец. — Вдруг они ничего не поняли из того, что я пытался в героя заложить? Или им понравились первые выпуски, но не понравилось, что потом?! Я же не смогу тогда писать дальше!
«Ну ни хрена себе он не уверен в себе!" — подумала Бэла.
Впрочем, чуть подумав, она поняла, что совсем не удивлена. Любой, кто сходился с Володькой чуть ближе, узнавал, что он, скажем так, весьма далек от зазнайства, несмотря на внешнее высокомерие и нелюдимость.
— И ты хочешь, чтобы я поработала цензурой? — спросила Бэла. — Думаешь, смогу? Может, лучше Катерину попросишь?
— Она считает, что я сам должен заниматься литературными вопросами, — поморщился Володька. — И знаю я ее, она будет издеваться над авторами писем… мне будет неловко. А ты — не станешь.
Бэла подумала и согласилась, что да, Катерина бы издевалась. И Сандра, если уж на то пошло. Хотя Сандра бы с самого начала отказалась наотрез, заявив, что слишком скучно читать чью-то неразборчивую писанину.
— Короче, прочти их, пожалуйста… и в общем виде изложи, о чем они, — попросил Володька. — Только если там что-то неприятное, не рассказывай! — добавил он торопливо.
 
Его срывающийся голос звучал так жалобно, что смягчил бы и куда более черствое сердце, чем у Белки.
Вздохнув, та вскрыла первый конверт — что любопытно, на светло-сиреневой бумаге.
Пока она читала его, Володька делал вид, что пытается рисовать, однако его усилия даже мадам Романова подняла бы насмех — а она всегда говорила, "у нас тут не театр, девочки, мы рассказываем истории, а не изображаем пантомиму!"
Закончив письмо — оно было довольно коротким — Бэла не поверила своим глазам, поэтому перечитала еще раз. Хмыкнула и отложила его в сторону. Потом вскрыла второе, пробежала глазами — и не поверила себе опять. Вскрыла третье… М-да, на редкость интересная тенденция!
— Ну, что там? — Володька подался вперед, забыв о своей просьбе отцензурить содержимое. Его кандалы нервно звякнули.
— Хм… — Бэла подняла на него глаза. — Этого нового персонажа, Кроу Блэка, который все время сидит в углу и все саркастически комментирует, ты ведь с себя рисовал?
— Ну… предположим, — неохотно подтвердил Володька.
— Эти три дамы тоже так думают и хотят от него детей, — сообщила Бэла. — То есть, получается, от тебя. 
— Что?!
— Нет, ну эта, — она подняла первое письмо, — хочет за него замуж и "большую семью», но ей всего четырнадцать, так что она слезно просит дождаться. Про «слезно» я не шучу, тут нарисованы слезящиеся глаза на полях. Эта мечтает «составить его счастье, заботится о нем и растить его детей», так и написала. Но только «когда достигнет совершеннолетия», хотя не уточнила, через сколько лет это будет. А третья прямо говорит, что родила бы от него ребенка, потому что такой генофонд не должен пропадать зря! Очень надеюсь, что хотя бы ей уже есть семнадцать лет… или во сколько тут совершеннолетие на Порт-Суглате?
Володька потрясенно моргал, было видно, что дар речи его покинул.
— Вот так и приходит истинная слава, — фыркнула Белка. — Погоди, пока они узнают, что ты одержим эфирной сущностью — организуют очередь в гарем!
— Ты спятила?! — дар речи все-таки прорезался.
— Ничуть, — Бэла пожала плечами. — Ты теперь романтический персонаж, смирись.
  
Глава 4, в которой герои мучаются заразной болезнью, поражающей мозг ​
 
Дата неизвестна 
Вернулся из пятидневного похода. Видел светлячков. Правда, пришлось долго лежать в засаде на берегу озера. Терпел сырость и острые камни. Нужно было не потревожить светлячков, они умнее, чем земные насекомые, и начали бояться людей. 
Впрочем, оно того стоило. Невероятное зрелище! Светлячки Натальи не желтые, как их земные собратья: они вспыхивают алыми, фиолетовыми, зелеными и синими искрами разного размера, самые большие — почти с куриное яйцо. В ночной темноте кажется, что звездное небо спустилось на землю. 
Увы, страх человечества у этих созданий абсолютно обоснован: от проводников я узнал, что этот озерный край готовят под новый полигон. Естественные озера, видите ли, очень удобно использовать для охлаждения кристаллов! И куда дешевле, чем выкапывать искусственные водоемы с другой стороны от поселения. 
Я уже говорил, что мне хочется убивать? 
___ 
Производство и калибровка кристаллов на Наталье — процесс не полного цикла. Основное сырье добывают на Эжени, присадки довозят со всей Окраины, а калибровочные печати — вообще с Земли. 
 
Это, теоретически, открывает простор для саботажа. 
Если бы кто-то — теоретически — нарушил этот сложносочиненный процесс — качественно нарушил, без возможности быстрого восстановления — чтобы у планеты появился хотя бы год передышки, это могло бы спасти некоторые эндемики от полного вымирания. Например, светлячки, если верить Аттенборо-младшему, проходят два цикла размножения за лето. Значит, отсрочка если и не восстановит их популяцию, то хотя бы отодвинет ее от края исчезновения.