Тайный голос

— А ты так и не сказала, сколько тебе лет…
— На следующей неделе будет пятнадцать.
— А мне уже исполнилось. Но ты выглядишь моложе…
— Еще моложе? Дурак! Думаю, потому, что все детство провела в постели и только с прошлого года живу полной жизнью. Но ничего, я свое наверстаю. До встречи, Кевин! Я утром за тобой заеду, договорились?
— Но мне, наверное, надо ехать с отцом…
— Ладно, тогда увидимся в школе. Запишись в наш класс — восьмой Би. Гуд бай!
Патриция исчезла так же мгновенно, как появилась. Похоже, знала какие-то тайные индейские ходы.
Кевин тоже отправился домой. Все дорогу он радостно улыбался. Славная девчонка, хотя и с небольшим приветом. Все-таки как здорово, что мы сюда переехали!
Энн вбежала в дом и, размотав проводочки наушников, отдала все вместе с плеером и секундомером Модесте.
— Брось в моем кабинете. А где Джоан? Она еще не уехала в магазин? Мне нужно кое-что добавить к списку покупок.
— Мадам, к сожалению, вы опоздали. Джоан уже в дороге. Разве что позвонить ей в машину?
— Ладно, забудем. Она не так хорошо водит, чтобы еще и по телефону разговаривать, я как-нибудь сама съезжу, проветрюсь. Я иду в душ, трубку не снимайте, днем я работаю, а к пяти часам накройте в гостиной чай. Придет наш новый служащий. И скажи Фрэнку, пускай они приходят завтра на вечеринку, я с новеньким одна поговорю.
— Хорошо, мадам. — Модеста кивнула и пошла в кабинет.
Это была моложавая женщина лет пятидесяти. Хотя она была немного полновата в бедрах, но имела хороший рост и держалась очень прямо. Поэтому не казалось полной, а просто статной. У нее была очень модная короткая стрижка. Но она не красила волосы, а только чуть серебрила их. И эта благородная седина хотя и придавала Модесте весьма благообразный вид, но делала ее старше. Вернее, не скрывала ее возраста. Хотя при отсутствии у нее морщин и прекрасной коже хорошая косметика явно помогла бы Модесте выглядеть на десять лет моложе. Но она словно не замечала своих преимуществ. И одевалась тоже очень консервативно, а туфли носила без каблуков на то стой удобной подошве. Ее покойный муж был невысокого роста, и она никогда после замужества не надевала туфли на каблуке. Ее муж умер шесть лет назад, но своим привычкам Модеста не изменила, продолжая держаться чопорной замужней дамой.
Навстречу ей важно выплыл дворецкий Уайн Рипепи. Это был высокий и худощавый мужчина весьма респектабельного вида. Ему вполне подошел бы и воротничок пастора и парик судьи. Он снисходительно окинул взглядом статную фигуру Модесты и высокомерно кивнул ей, собираясь пройти мимо.
— Мистер Сноб, до каких пор я буду выполнять вашу работу? — воскликнула Модеста, перегородив ему дорогу. — Мне предписано следить за порядком и собирать по дому разбросанные вещи, звонить по телефону, относить повару меню. А все остальное, как мы с вами договорились, делаете вы. Но вас почему-то никогда нет на месте. Сэр, позвольте передать вам распоряжение хозяйки. Позвоните мистеру Керли и скажите, что леди Энн извиняется и просит его с супругой пожаловать к ней завтра на вечеринку. А сегодня она хочет видеть господина полковника одного в пять часов. И будьте любезны помочь мне накрыть на стол к пяти…
— Сударыня, что за тон? Вы меня, кажется, с кем-то спутали. Я вам не подчиняюсь.
— Боже, мистер Рипепи, чем это от вас так несет? Вы опять пьете с утра? Держите при себе жвачку, если не можете совладать со своим пороком. Мне все-таки придется сказать мадам.
— Я полоскал зубы. У меня флюс. Вы нарочно провоцируете ссору. Поскольку я индифферентен к вашим прелестям, а также к сомнительной внешности вашей племянницы, то меня решили извести.
— Боже правый! Что вы несете? У вас уже началась белая горячка! Да вы мне не нужны, не говоря уже о моей племяннице. Ей всего двадцать семь лет! Посмотрите на себя: старый алкоголик без работы и жилья. Да даже если мне будут ежемесячно доплачивать второю зарплату, я и то на вас не польщусь. Не хотела с вами вступать в перепалку, но… О господи, дай мне силы! — И Модеста, пылая от негодования, побежала вверх по лестнице.
 
Рипепи посмотрел ей вслед и прошептал:
— Пошлая женщина!
Мистер Рипепи действительно нынешним утром полоскал зубы. Но не специальным полосканием с полочки в ванной, а чистым спиртом, так как считал это более надежным средством для дезинфекции. После полоскания во рту оставался довольно специфический привкус, который он запил водой. Если быть до конца честным, то выплевывать спирт в раковину было жалко. Рипепи выплевывал его в пластмассовую кружку. После полоскания и бритья он какое-то время смотрел на помутневшую жидкость в кружке. Она выглядела крайне неаппетитно, но запах… запах был восхитительный! Тогда Уайн вышел из ванной комнаты и плеснул в кружку апельсиновый сок. Потом подумал и перелил все в высокий стакан. Кинул в него несколько кусочков льда и стал медленно, с наслаждением пить этот элегантный, с его точки зрения, напиток. Я пью сок, подумал он. Да, по утрам пью сок и ем овсянку. И еще яйцо всмятку. Отличный завтрак. Совсем как в Плазе. Несмотря на убежденность, что его завтрак вполне обычен и. полноценен по калорийности, мысли мистера Рипепи сразу пришли в нужное состояние приподнятости и восхищения собственной персоной. Обычно это была первая стадия его опьянения. Он еще раз посмотрел в зеркало и пришел от себя в восторг. Но эта чванливая прислуга, возомнившая себя помесью Элизабет Тейлор с Элеонорой Рузвельт, испортила ему настроение.
Уайн подошел к бару, налил себе виски и быстро опрокинул содержимое себе в рот. Пока золотистая жидкость совершала свой волшебный полет вдоль пищевода, настроение Уайна постепенно менялось. Ему становилось все грустнее и грустнее. Одиночество, непонимание, пошлые, ничтожные люди вокруг. Одна только Энн понимает его, но она так далека. И потом у них абсолютно разные политические взгляды. Она демократка, а Уайн убежденный республиканец. И это все. Все! Между ними пропасть! Она думает, что его облагодетельствовали! Ха-ха! Это он ей оказывает любезность. Гостям в ее доме и заодно там… оказывает посильную помощь. Но это так, из хорошего отношения. Но всему есть предел, господа!
— Уайн, что ты такой мрачный с утра? О боже! Что случилось? Почему ты стоишь у бара? Мне его теперь запирать, что ли?! — Это Энн, приняв душ и переодевшись, шла мимо Рипепи.
— Если я вам противен, то к чему эти намеки? Одно лишь слово — и я молча исчезну…
— Это из какой пьесы? Да! Ты мне противен, когда пьешь с утра! И не только мне. А что я скажу твоим друзьям из Общества анонимных алкоголиков? Пять месяцев пошло насмарку!
— Но у меня на самом деле флюс! Мне прописали полоскание!
— А что ты делал возле бара? Посылал туда долгий поцелуй на прощание? Слушай, Уайн, я тебе не жена и не подписывалась в брачном контракте с тобой скандалить. Если я еще раз почувствую от тебя запах спиртного, можешь катиться на все четыре стороны!
Энн решительно отправилась в свой кабинет.
— Грубая женщина! — прошептал Уайн и уныло поплелся на кухню.
Энн рассеянно включила компьютер и несколько секунд не могла сообразить, куда ткнуть курсором. Потом вздохнула и, успокоившись, отыскала место в тексте, с которого и начала работать.
Инцидент с Уайном выбил ее из обычного хорошего утреннего рабочего ритма. Когда-то Уайн Рипепи был звездой на Бродвее. Он прославился в мюзикле, потом блеснул в нескольких комедиях. Одна из них, «Танцы на лунной дорожке», даже получила несколько «Оскаров». Тогда лишь немногие знали, что он пьет. Но когда он сорвал очередные съемки, с ним перестали иметь дело кинорежиссеры и продюсеры. Он вернулся в театр, но и там продержался недолго. Однажды, в Новогоднюю ночь проезжая с друзьями по ночному Нью-Йорку, Энн заметила из машины прилично одетого мужчину, сидевшего на тротуаре. Его лицо показалось ей знакомым. Она притормозила возле него. Вся компания высыпала из машины. Решили, что человеку стало плохо. Но тут один из друзей Энн воскликнул: