Луна

– Ассасины, – прошептал он. – Они идут.
– Да, отряд ассасинов, и все они старше меня… И сильнее. Ладно, может, и не сильнее, но точно старше и целеустремлённее. Их волнует только выполнение миссии отмщения. Они не знают, что драконье яйцо не уничтожено. Если мне удастся как можно скорее показать яйцо нашему главе, может, получится убедить их отказаться от миссии. От совершения ужасной ошибки. Просто отдайте яйцо мне. Пожалуйста.
Однако Эзран упрямо помотал головой. Хотя он верил, что эльфийка искренне хочет помочь, всё ещё не готов был ей полностью довериться.
– Эзран, если хочешь жить, отдай мне яйцо, – повторила юная убийца.
– Ты что, снова ему угрожаешь? – Каллум ступил между ней и братом, опять начиная злиться.
– Всё нормально, ребята, – вмешался младший принц. – Я не буду отдавать яйцо, а просто сам пойду на крышу и его отнесу.
Он развернулся и зашагал вперёд, приглашая эльфийку последовать за собой. Она перевела дыхание и тихо сказала ему в спину:
– Рейла. Меня зовут Рейла.
 
9 
 Жертва Вирена
Вирен медленно поднялся по винтовой лестнице в покои короля Харроу. Лицо его казалось неподвижным, словно каменное, и это означало крайнюю степень решимости. В одной руке он держал свой магический посох, в другой – корзину со змеёй. Он не знал, всерьёз ли король имел в виду, что скорее готов лишиться жизни, чем воспользоваться магией. Однако же королевский вопрос, обращённый к самому Вирену, лорд-маг принял вполне всерьёз. Теперь, приняв решение пожертвовать собой ради спасения короля, он испытывал огромное облегчение. По крайней мере его жизнь послужит благой цели.
Дверь королевской опочивальни охранялась отрядом гвардейцев. Отряд возглавлял Сорен, державший меч обнажённым и в боевой готовности.
– Здравствуй, отец! Что это у тебя в корзинке? – поинтересовался он.
– Нечто, способное защитить короля, когда все ваши мечи докажут свою бесполезность, – холодно отозвался лорд-маг.
Сорен слегка нахмурился.
– Отец, я знаю, что ты склонен меня недооценивать. Но зачем же оскорблять прочих бойцов королевской гвардии?
Солдаты и впрямь смотрели в пол, борясь с возмущением.
– Если это всё же произойдёт, если вы проиграете, – невозмутимо продолжал лорд-маг, – я готов пойти на всё, чтобы сохранить королю жизнь. На всё без исключения. Надеюсь, ты верно оцениваешь моё намерение. – Он со значением посмотрел сыну в глаза, зная, что пока тот ничего не понимает и понять не может, но в должный час осознает, что Вирен имел в виду, вспомнит его слова.
Сорен ответил отцу на взгляд и посерьёзнел, но ничего не сказал. А потом распахнул перед лордом Виреном двери в королевские покои, позволяя ему войти.
Король Харроу сидел на краю своей огромной кровати под балдахином, сгорбившись и опершись локтями на колени. Его серая мантия покрывала постель, как крылья, корона лежала рядом. В руках король держал маленький портрет в изящной раме.
Услышав, что вошёл Вирен, король не глядя обратился к нему, не отрывая глаз от портрета:
– Казалось бы, это было так недавно… Но тогда я ещё чувствовал себя совсем молодым. А теперь вдруг состарился. – Он опустил голову, пряча лицо. – Я был молод, счастлив и… наивен, – в последнем слове прозвучала нотка горечи. А потом он расправил плечи и жестом пригласил Вирена присесть рядом.
– А, эта старая картинка, – с улыбкой отозвался лорд-маг. – Прекрасная молодая семья. Можно? – он протянул руку, и его друг-король позволил ему взять портрет.
На нём юный король Харроу гордо стоял рядом со своей красавицей женой, молодой королевой Сэрай, одной рукой обнимая её за плечи. Сэрай держала на сгибе локтя совсем ещё крохотного Эзрана, а вторая её рука ласково лежала на плече маленького Каллума, который старательно улыбался художнику.
– Совсем иным я видел наше будущее, – голос короля пресёкся. – Более простым и чистым. Надеялся, что мне повезёт и меня ожидают мирные и скучные годы долгого правления. Как бы я хотел вернуться назад и всё изменить.
– Тогда и времена были проще и чище, – согласился с ним Вирен. – Но по крайней мере как отец ты полностью состоялся. Принцы любят тебя и восхищаются тобой. Ты сделал всё, чтобы они смогли справиться со смертью матери.
– Я очень старался, – признал Харроу, слегка улыбнувшись от слов старого друга, но потом его плечи снова поникли. – Моя жизнь подошла к концу, я полностью заслужил ожидающую меня участь. Но Каллум и Эзран этой ночью останутся круглыми сиротами. Кто проведёт их по жизни, поможет пережить мою смерть и повзрослеть?
– Всё не обязано быть настолько ужасно, – тихо сказал Вирен.
Король Харроу резким движением забрал у него портрет.
– Что ты имеешь в виду? Снова за своё? – Тут он наконец разглядел, что Вирен явился к нему с корзиной, и лицо его вспыхнуло от гнева.
– Я попросту как следует обдумал слова, которые вы сказали мне днём, мой король, – сказал Вирен. А потом глубоко вдохнул, чтобы сделать своё последнее предложение. Выговорить это вслух оказалось труднее, чем он думал.
– Не думаю, что ты как следует их обдумал, – горько сказал король. – Иначе ты не вернулся бы ко мне снова предлагать это позорище.
– Да, я опять принёс змею-сердцезуба, но вы должны меня выслушать, – тихо продолжил Вирен. – Дайте мне объяснить. У меня появилась новая мысль.
– Объясняй, – позволил король.
Вирен прекрасно видел, как его друг сейчас издёрган и раздражителен. Время истекало – но при этом лорд-маг не мог собраться с духом говорить прямо. Он хотел объяснить, что вполне готов отдать свою жизнь за Харроу, обменять себя на него, однако нуждался в понимании, что его поступок – нечто большее, чем обыкновенная жертва подданного за своего короля. Это было глубоко личное решение.
– Вы мой король, – начал он наконец. – Но вы… Но ты ещё и мой друг.
– Друг? – повторил за ним Харроу, высоко подняв брови.
– Да, друг, – тихо подтвердил Вирен.
Он понимал, что за все эти годы у них с королём было слишком много разногласий. Между ними пролегло немало теней. Даже сейчас Харроу подозревал какой-то подвох. Вирен на миг прикрыл глаза и перевёл дыхание. Если он и правда хочет, чтобы король понял его верно, нужно сказать несколько очень простых, прямых слов. «Я тебя люблю и готов за тебя умереть».
Вирен открыл глаза, жёстко посмотрел королю в глаза.
– Сейчас я пришёл к тебе не как к королю. А как к другу. Как к тому, в ком я вижу брата, – на этих словах Виреном овладела странная эйфория: долгая жизнь, полная амбиций, борьбы, попыток завоевать своё место в мире, оказывается, была так мала по сравнению с этим мигом любви и самопожертвования.
Но король Харроу его не услышал.
– Теперь я вижу, в чём проблема, – сказал он, тяжело хмурясь. – Проблема в том, что ты считаешь себя особенным. Лучше прочих. Выше всех законов королевства.