Эпицентр
Хлюпнул разбитый кулаком нос, но для егеря этот выпад неожиданностью не стал, он пошёл на размен ударами совершенно осознанно, точнее даже – меня на него вынудил. В следующий миг прилетело в солнечное сплетение, и враз сбилось дыхание, скрючило так, что едва успел нырнуть в сторону в попытке уклониться от летевшего в голову кулака. Почти увернулся – и тот не рассадил скулу, а лишь шаркнул по уху, но и так в глазах вспыхнули звёзды. Я едва ли не вслепую врезал правой, и в запястье немедленно вцепились жёсткие пальцы. Крепыш дёрнул за перехваченную руку, ловко подставил бедро под направленное в пах колено и резко откинулся назад, рванув меня за собой. За собой – и ещё дальше!
Но к таким вот ситуациям меня подготовили неплохо, не выкатился кубарем за пределы круга, остановился у самой его черты, вскочил на ноги, готовясь отразить новую атаку противника. А тот и не подумал вставать с колен, да в этом и не возникло нужды – неожиданно меня повело и сам не понял, как сделал два шага в сторону, словно толкнули невидимые руки.
– Пятьдесят секунд! – объявил капитан егерей, вновь щёлкнув кнопкой секундомера, и продемонстрировал циферблат командиру мотоциклетного взвода.
Я тряхнул головой и только после этого сообразил, что вывалиться за пределы импровизированного ринга заставило воздействие чужой воли. Этот гадёныш надавил сверхсилой! И не надавил даже, скорее – приложил от души, просто моя сопротивляемость сказалась! Какого чёрта?!
Апеллировать к инструктору я не стал и отнюдь не из ложной скромности, просто расхотелось заниматься под его началом, позволил себе лишь нейтральное замечание:
– Так можно было, да?
Егерь глянул на меня с нескрываемым раздражением и отрезал:
– Запрещено было выходить за пределы круга и бить по глазам! Что-то ещё непонятно?
– Никак нет, господин капитан! – выдал я в ответ, не желая злить офицера, и без того его подопечный с рассаженным носом волком смотрит.
Ха! А ведь я вполне мог продержаться эти клятые десять секунд, если б не зевнул!
Капитан спрятал в карман секундомер и скомандовал:
– Свободен!
Он вернулся к прерванному нашим появлением занятию, ну а я, на ходу натягивая гимнастёрку, двинулся за невозмутимым взводным. Только пошли мы почему-то не обратно в расположение, а к полосе препятствий.
– И что теперь, господин лейтенант?
– Давай без чинов в неофициальной обстановке. Игорь Юревич или командир.
– И что теперь… – я немного замешкался, выбирая наиболее подходящее ситуации обращение, – командир?
– Выше нос! – рассмеялся взводный. – Хороняка тебя в свою группу в любом случае не зачислил бы, нашёл повод отказать. Особый дивизион – элита ОНКОР, а как только человек начинает мнить себя элитарием, так у него в мозгах плесень и заводится. Одни родословной кичатся, другие… – Командир махнул рукой. – Да неважно! Главное, что у егерей тебе делать нечего. Не думай, капитан – профессионал каких поискать, просто педагогическими талантами не блещет, да и задачи у его подразделения очень уж специфические. Не для тебя это.
Меня так и распирало от вопросов, и хоть умнее было промолчать, я не утерпел и спросил, протирая припухшее ухо:
– Тогда зачем мы сюда вообще приходили, если результат был известен заранее?
– А как иначе? – усмехнулся в ответ лейтенант. – Особый дивизион – элита ОНКОР, и раз уж начальство распорядилось обеспечить тебя лучшими наставниками, я должен был попытаться договориться именно с ними.
Я понимающе кивнул. Ну да, ну да. Именно что – попытаться. Лейтенант даже словом не обмолвился, что за меня просил комиссар Хлоб, и подозреваю – отказ капитана взять нового ученика ещё выйдет ему боком. Но это не важно, вопрос в том, куда мы направляемся сейчас.
Долго ломать голову на этот счёт не пришлось – полосу препятствий, к которой мы подошли, преодолевали два десятка бойцов; взводный указал на них и пояснил:
– Десантники.
Мне сигать с парашютом из аэроплана нисколько не хотелось, и я с надеждой уточнил:
– Тоже особый дивизион?
– Нет, воздушный, – с усмешкой прозвучало в ответ, и лишь с превеликим трудом удалось подавить обречённый вздох.
Десять секунд! Ну вот что стоило продержаться те десять секунд?
Глава 2За тренировкой авиадесантников следил пожилой прапорщик – плотно сбитый, но не грузный, скорее, крепкий и кряжистый, будто гриб-боровик, с густыми седыми бровями, сросшимися на переносице. К этому суровому на вид дядьке командир взвода меня и подвёл.
– Николай Тарасович, моё почтение!
Офицеры обменялись рукопожатием, и тогда лейтенант сразу перешёл к делу.
– Николай Тарасович, мне бы бойца к обучению пристроить. Очень надо. По бумагам на неделе проведём. Сами понимаете – это дело небыстрое.
Прапорщик оценивающе глянул на меня, и тогда взводный счёл нужным добавить:
– Пятьдесят секунд у Хороняки продержался. И без нокаута обошлось, просто из круга вылетел. Правда, против него какого-то салагу из зимнего призыва выставили, но всё равно результат достойный.
Николай Тарасович неопределённо повертел в воздухе растопыренными пальцами и спросил:
– Какой виток?
– Девятый, господин прапорщик, – ответил я.
– Девятый? Игорь, а ты зачем его к егерям вообще водил? Ты же их критерии отбора не хуже меня знаешь!
Вопрос взводного ничуть не смутил, он лишь руками развёл.
– Приказы командира не обсуждаются, а выполнится!
– Ой ли? – усмехнулся Николай Тарасович, но развивать эту тему не стал и распорядился: – Ну давай, боец, посмотрим, на что ты годишься.
Он указал на полосу препятствий, и я расстегнул ремень, потом избавился и от гимнастёрки.
– Его бы до предела загрузить, – заметил тогда лейтенант.
Прапорщик нахмурил брови и неопределённо проворчал:
– Видно будет.
Дальше я слушать не стал и поспешил к полосе препятствий, которая оказалась куда протяжённей нашей стометровки, да и одними только заборчиками, кирпичными стенками, жердями и натянутыми верёвками дело там не ограничивалось. Где-то приходилось сигать через канавы, где-то перебегать через них по бревнам, пару раз требовалось взобраться по канату и тонкому тросу с завязанными узлами – на них меня изрядно помотало, а вот влезть на десяток метров по верёвочной сетке получилось куда легче. Когда полз по-пластунски под рядами натянутой колючей проволоки, весь с головы до ног изгваздался в пыли, но в целом, как показалось, лицом в грязь не ударил. Нигде не сорвался, нигде надолго не застрял.
Николай Тарасович от оценок моей подготовки воздержался, лишь сказал командиру взвода: