Сердце Ведьмы
Поведение девочки менялось всякий раз, когда приходил её отец: она тут же превращалась обратно в младенца, вопя и цепляясь за ноги Локи. Такое поведение сводило Ангербоду с ума, тем более что ей приходилось терпеть это всю зиму.
Впервые ей захотелось, чтобы муж просто ушёл.
– Она уже слишком большая для этой перевязи, – сказала колдунья Локи однажды, когда он таскал Хель по пещере без какой-либо причины, просто потому, что ему хотелось. – Она отказывалась в неё садиться с тех пор, как начала ходить.
– Со мной не отказывается – потому, что я ей больше нравлюсь. Верно, крошка?
Хель с энтузиазмом кивнула.
– Вот, пожалуйста.
Ангербода укоризненно посмотрела на дочь, но Хель лишь невинно поморгала и принялась жевать фигурку волка.
Малышка проводила столько времени с Локи, что стало казаться, будто их общение с матерью свелось к кормлению грудью, но и это теперь случалось всё реже и реже, так как Хель уже давно кушала то же самое, что и взрослые. А теперь девочка приноровилась и у отца клянчить еду во время обедов и ужинов.
– Прекрати баловать её этим, – однажды прикрикнула Ангербода на мужа, когда он направился к горшочку с мёдом, который она прятала в одном из сундуков. Она точно знала, что он задумал, потому что Хель как раз отказалась есть тушёного кролика – как часто делала, когда знала, что это сойдёт ей с рук. А если быть точным – когда из Асгарда приезжал Локи и привозил с собой свежие яблоки и овсяные лепёшки, купленные по дороге.
– Но ей нравится! – запротестовал Локи, снова садясь за стол и ставя глиняный горшочек с мёдом рядом со своей тарелкой. Он достал из сумки завёрнутые в льняную ткань лепёшки и бросил их в неглубокую деревянную миску для Хель. Сидящая рядом с ним на скамье дочь облизывалась и весело болтала своими маленькими омертвевшими ножками, наблюдая, как он поливает лакомство мёдом.
– Она не будет есть ничего другого, если ты будешь продолжать кормить её сладостями, – сказал Ангербода. – И после них она так возбуждается, что не может заснуть.
Хель искоса посмотрела на мать и принялась жевать кусочек яблока, который Локи отрезал для неё. Она с нетерпением ждала, когда отец приготовит для неё особый ужин, и её глазки расширились от восторга, когда тот наконец поставил миску перед ней. К тому времени, как она доела, её лицо, руки и всё тело были липкими от мёда.
– Послушай, ты что, совсем её не кормишь? – поддразнил Локи жену.
Позже именно Ангербоде пришлось смывать липкий мёд с визжащего ребёнка, который перевозбудился настолько, что начал синеть. Так уже случалось и раньше, когда Хель перенапрягалась подобным образом от проявления чересчур бурных эмоций – гнева или восторга, но она довольно быстро приходила в себя и не проявляла никаких других признаков болезни, так что ведьма не слишком переживала по этому поводу.
Однажды поздней зимней ночью, когда Локи уложил Хель в её маленькое меховое гнездышко на кровати – если он был с ними, то только ему позволялось укладывать её спать, – он подошёл к Ангербоде, которая сидела в кресле перед камином. Мужчина взгромоздился к ней на колени, как ребёнок, и очень удивился, когда она закатила глаза вместо того, чтобы подыграть ему, как обычно.
– Ты что, сердишься на меня? – уточнил он.
– Да.
– Из-за чего?
– Ты должен укладывать её, когда я говорю, что пора спать.
– Ах, и только?
– И только? Это очень важно!
– Она была бодрой!
– Она была бодрой потому, что ты всё время вился вокруг неё и раззадорил. У нас есть распорядок дня, а ты его рушишь. И не слушаешь, что я тебе говорю.
Голос Локи похолодел.
– Если бы я хотел, чтобы меня отчитывали, то вернулся бы в Асгард и провёл пять минут с любым из богов.
– Так возвращайся в свой Асгард, если для тебя нет особой разницы. Хотя я не понимаю, как такое вообще возможно, ведь Асгард – это центр мироздания, а Железный Лес – просто горстка полумёртвых деревьев на отшибе.
Он встал.
– Не устраивай мне сцен.
– Значит, всем остальным можно критиковать тебя, а мне нет?
– Именно так, – как ни в чём не бывало заявил Локи и улёгся обратно в постель рядом с Хель, явно не собираясь никуда уходить.
Ангербода ещё некоторое время молча негодовала, сидя в кресле, а затем погрузилась в беспокойный сон.
Женщина проснулась от того, что Локи отчаянно тряс её. Увидев выражение его лица, первым делом она спросила:
– Что-то с Хель?
Но муж указал вниз:
– Твоя сорочка вся мокрая.
Ангербода несколько мгновений смотрела на свои колени, прежде чем прошептать:
– Он же ещё такой маленький…
Но даже произнося это, она чувствовала схватки и удивлялась, как они не разбудили её раньше.
Медленно перебираясь с кресла на пол, колдунья слышала, как Локи что-то делает, хоть он и ступал бесшумно. Потом входная дверь открылась и закрылась, и она было задалась вопросом, ушел ли муж или всё ещё в пещере, но с внезапной ясностью обнаружила, что ей абсолютно всё равно, чем он занимается, – лишь бы не разбудил Хель! Это бы только ухудшило ситуацию, ведь если Ангербода не могла успокоиться сама, у неё не было никаких шансов успокоить ребёнка.
«В этот раз всё по-другому, – подумала она, с содроганием вспоминая то своё предыдущее пробуждение, когда начались преждевременные роды дочери. – Он всё ещё жив».
И он хочет выбраться наружу.
Оказалось, что Локи выходил на улицу за ведром снега, чтобы растопить его над огнём. Затем он принёс ворох тканей и одеял из одного из её сундуков. Должно быть, за это время, заполненное хлопотами, ему удалось взять себя в руки, и теперь её поразило его самообладание.
Мужчина подложил ей под спину одеяла, чтобы было удобнее откинуться, и они посмотрели друг на друга. Дыхание Ангербоды стало затруднённым, схватки – более интенсивными, и лицо Локи исказило сочувствие, пока он промокал её влажной тканью.
– Скорее всего, ему не выжить, – еле слышно прошептал муж, положив руку ей на живот. – Он, наверное, смог бы, если бы был побольше, но…
– Не произноси такое вслух, – огрызнулась колдунья. – Не сейчас. Дай мне лучше кусок ткани.
Локи подчинился и снова сел у её ног, подвернув платье до талии.
– Я просто пытаюсь смотреть на вещи реалистично. Не забывай, я был в твоём положении, хотя допускаю, что у лошади всё происходит не совсем так.
Он выдавил из себя улыбку, сжал её колени руками и перевёл взгляд вниз.
– Всё может закончиться раньше, чем ты думаешь. Ты уже тужишься?
Ангербода провела в родах почти целый день, прежде чем Хель наконец соизволила появиться, но она промолчала об этом, так как засунула в рот тряпку, чтобы приглушить крики.