Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

В дальней части низкой избы на полу возвышение, там спят вместе и хозяева, и гости, мужчины справа, женщины слева. С полки, что над спальным местом, поглядывала медвежья голова в короне, глаза у нее закрыты старыми монетами.
Ханты почитают медведя: согласно мифам, он их прародитель. У Мултановых, как и у многих семей сегодня, есть генератор и электрическое освещение. Но обогреваются все-таки буржуйкой. Вечером там тепло, но за ночь изба так промерзает, что утром совершенно не хочется выползать из-под одеяла.
Ближайший сосед Мултановых – государственная нефтяная компания «Газпромнефть». В нескольких километрах от избы уже начиналась удручающая пустынная промзона: огромные линии электропередач, насосные станции, нефтяные цистерны. «Газпромнефть» начала разрабатывать эту территорию в 1990-х, тут инфраструктура выглядит более старой и изношенной, чем в Нумто. Через пастбище Мултановых протекает речушка Етъяха. Три года назад трубопровод прорвало. В речку, по данным компании, попало шесть тонн сырой нефти. Мултановым сотрудники компании по секрету сказали, что на самом деле утекло больше – 300 тонн.
Ефим и Виталий Мултановы повели меня показать место катастрофы. Оно видно невооруженным взглядом, несмотря на то, что земля покрыта белейшим снежным покровом. На стволах деревьев все еще остались следы мазута. Отец с сыном разбили лед на реке, и на воде сразу же возникла радужная масляная пленка. «Тогда в реке был метровый слой нефти. Рыба вся подохла, и нефть с половодьем протекла в лес», – рассказал Виталий Мултанов. Рыбалка – важный промысел для хантов, но в реке Етъяха Мултановым больше не рыбачить. Ловят они рыбу в другой речушке, которую утечка нефти испортила десять лет назад. «Надеемся, что сейчас вода уже достаточно очистилась».
Из-под снега Мултановы выкапывают ветки и мусор. «Вот как они от следов избавились: выкопали яму и захоронили. Они и этого не собирались делать, пока мы заявление не написали. Когда сюда приехала комиссия из администрации, быстро очистили территорию, а когда те уехали – сами уехали. Им снизят штраф, если они самостоятельно уберут следы утечки».
По словам Мултановых, за утечку нефти компании выписали штраф на 10 000 евро. У Мултановых же умерли сто оленей – нефть попала в дыхательные пути. До сих пор оленеводы не получили компенсацию. Это особенно страшно звучит в сравнении с финской Лапландией, где государство выплачивает хозяину компенсацию за каждого оленя, разорванного хищником или сбитого машиной. Сейчас Мултановы судятся с «Газпромнефтью». Когда семья начала поднимать шум, компания разорвала с ними договор, по которому оленеводам платят 170 евро в год. Договоры с другими оленеводами остались в силе.
По словам замминистра природных ресурсов и экологии Сергея Донского, в России в год утекает 1,6 миллиона тонн нефти, то есть почти в два раза больше, чем в результате нефтяной катастрофы в Мексиканском заливе [56]. Но точную цифру сложно подсчитать, так как данные основываются на цифрах, которые дают сами компании. В 2014 году в одной Югре было зафиксировано более 2500 прорывов нефтепровода и было загрязнено 4700 гектаров земли.
Почему же так часто случаются прорывы? В России доход у нефтяных компаний гораздо выше, чем в США, но инвестиций в ремонт и обслуживание нефтепроводов делается гораздо меньше. Гринпис обвинил компании в экологическом демпинге: когда цена на нефть упала, прибыль была сохранена за счет того, что отложили ремонт нефтепроводов. Это легко сделать, ведь штрафы за загрязнение окружающей среды мизерные. Когда я навещал Мултановых в 2018 году, «Газпромнефть» уже провела новый нефтепровод около их пастбища. Но для оленеводов это не утешение. Они уверены, что нефть не принесла им ничего, кроме вреда.
«Уж лучше хищники, чем нефтяные компании», – процедил немногословный Виталий.
 
Зато нефтяные деньги видны в югорских городах, после таежных просторов там как будто совсем другой мир. ХМАО и Ямал – самые зажиточные регионы России. В Югре ВРП на душу населения в полтора, а на Ямале в три раза больше, чем в Москве, и для России это много. Помимо Москвы эти два региона – основные чистые доноры российского бюджета.
Ханты-Мансийск, столица Югры с населением в 100 000 человек – блестящая витрина, построенная на нефтяные деньги посреди лесов, тут и шикарные замки административных зданий, и торговые комплексы, и биатлонный центр, в котором проводится заключительный этап Кубка мира по биатлону, и прекрасный ледовый Дворец спорта, принимавший игры Континентальной хоккейной лиги (КХЛ). Тут один из самых молодых в стране университетов: Югорский государственный университет, он был построен в 2001 году, в нем обучаются 3000 студентов.
А коренным жителям, в честь которых назван автономный округ, посвящены музеи и культурные центры. В городе действует маленький, но известный Театр обско-угорских народов. Великолепный выложенный мозаикой музей – мастерская известного хантыйского художника Геннадия Райшева [57]. Но живую хантыйскую и мансийскую культуру тут днем с огнем не сыщешь. Коренные народы оказались на собственной территории ничтожным меньшинством в пару процентов.
Благодаря нефтяным деньгам еще сильнее, чем Ханты-Мансийск, раздулся Сургут – бывшая деревня, место торговли шкурками на берегу реки Обь. Сегодня он превратился в зажиточный, быстро растущий западносибирский город с населением в 380 000 жителей. Покупательная способность населения здесь гигантская, если судить по гипермаркетам и магазинам меха. То тут, то там возвышаются строительные площадки будущих многоэтажек. Несмотря на широкие многополосные дороги, пробок все равно много.
Нефтяные рубли просачиваются и в сферу культуры. Одному богачу полюбились Фарерские острова, так что в современном культурном центре города ежегодно организуют фестиваль с участием фарерских музыкальных групп. Даже Майкл Джексон успел побывать в Сургуте, куда его пригласил в частном порядке один миллионер, пожелавший остаться неизвестным. Единственной мечтой Джексона в Сургуте, конечно же, было встретиться с детьми.
Я договорился встретиться тут с друзьями друзей. Я их не знал и не стал мчаться к дверям шикарного внедорожника «Инфинити», припаркованного во дворе моего дешевого отеля. Веселые супруги, Юля и Андрей, держат семейный бизнес – доставку на месторождения оборудования для бурения. В фирме работают около 800 человек, и клиенты не российские нефтяные компании, а их иностранные поставщики. Раньше Андрей работал на другие фирмы, а сейчас основал свою. Начал он с того, что подал в суд по поводу одного тендера, что в России исключительный случай. И выиграл дело, что еще исключительнее.
Андрей, Юля и их дочка прокатили меня по городу, после чего мы пошли есть «в типичный итальянский винный бар», как было написано в рекламе. В ресторане как раз начинался мастер-класс по рисованию для бездарей, участие в котором стоило больше 2000 рублей. Андрей пожал руку сорокалетнему мужчине, который пришел постигнуть тайны рисования с женой и дочкой. Андрей смеялся, глядя, как тот сидел и рисовал цветочки под руководством преподавателя. «Сергей тоже занимается перевозками. Он трижды сидел в тюрьме за экономические преступления», – рассказал он мне по секрету.