Артефаки. Часть 2

— Эрин…
От этого дурацкого тона стало ещё хуже. Напечатала с ненавистью:
«УБИРАЙСЯ».
— Постарайся посмотреть на ситуацию здраво.
Здраво?! Он сказал — здраво?! Мне жизнь сломали, а я должна ещё какое-то снисхождение проявлять?
Под рукой был только поднос с едой. Вернее, с её остатками — остальное утащила Линда Карильо. Не запомнила, увы, как схватила стакан с водой и запустила им в стену. Жидкость разлетелась по помещению.
— Прекрати. — Эван смотрел недовольно, как на ребёнка.
Я выгнула бровь, взяла одноразовую биотарелку с чем-то там на ней, и, не раздумывая, кинула её в руководителя. Он увернулся, но после этой выходки, сдержанно снял пиджак со спинки стула и удалился, прикрыв за собой дверь.
    
Глава 6
Глава 6
Я лежала на третьем этаже в VIP-палате. Мне сделали две операции на правой руке, и теперь она напоминала железную клешню — пальцы были зафиксированы специальными штифтами. Регенерация шла очень медленно, уродливые красные шрамы, напоминающие трещины в засохшем каньоне, заживали исключительно благодаря дорогущим лекарствам. Их привозили аж из столицы.
Каждый день в десять утра и семь вечера массирующими движениями мне втирали заживляющую мазь, а сверху опрыскивали жгучим спреем. Кожа горела вплоть до следующей процедуры. Всё это было с одной стороны паршиво, а с другой — выздоровление шло быстрее.
Правда, работоспособность пальцев придётся возвращать при помощи физиотерапии, на что тоже уйдёт куча времени.
Я не покидала палату. Максимум моего передвижения: поход от койки до туалета, душа и обратно. На самом деле двигаться я могла, ноги не пострадали от взрыва. Это была обычная вредность.
Спустя неделю умышленного заточения, до мозга постепенно допёрло, что выпендриваться больше неразумно. Если с мамой ещё можно было поиграть в молчанку, то психануть в присутствии Эвана было уже менее правильным решением, а вот насильно сдерживать себя в палате — так и вовсе тупость.
Поэтому я набралась сил и выползла из-под покрывала. Сунула голые пятки в больничные тапочки, опустила правую руку вдоль тела, ощущая неприятную тяжесть от металлических прутьев, сковывающих пальцы, и двинулась в сторону двери.
Больничный коридор напоминал кишку, по которой сновали бактерии и переваренная пища. В роли первых выступали дети, в роли вторых — взрослые пациенты. Здание было небольшим по меркам столицы, но довольно внушительным по меркам Акамара. В узких коридорах разве что пациентам на гравиколясках было не очень удобно.
Я осторожно высунулась из палаты и медленно пошлёпала по плиточному полу. Мимо проходили медсёстры, не обращающие на меня внимания, взрослые мужчины, глядящие исключительно себе под ноги, и женщины, глядящие исключительно на взрослых мужчин. Единственными, кому было до меня дело, оказались дети. Их глаза превращались в огромные блюдца, в них же пульсировало удивление вселенского масштаба при одном лишь взгляде на мою руку.
— ДЕВУШКА-ТРАНСФОРМЕР! — услышала я детский возглас.
Вздрогнула, оглянулась. Заметила несколько выпученных глаз и приоткрытых ртов. Попыталась спрятать руку за спину или сунуть её куда-нибудь под больничную одежду, но, естественно, никакого результата это не принесло.
— ВА-А-А!
Стало стыдно и неприятно. Я затравленно оглянулась и нетвёрдым шагом двинулась по коридору. Прямо по курсу появилась дверь с характерной табличкой женского туалета. Я прибавила в шаге (скорее, в шарканье) и налетела прямо на неё — левым плечом, конечно. Поморщившись, прошмыгнула внутрь и выдохнула, когда оказалась в тишине.
Посмотрела на тёмный плиточный потолок, искажавший очертания моего лица, сморгнула слёзы. Ну и как к этому привыкнуть? Я когда-нибудь смогу привыкнуть?!
Послышался слив, дверь кабинки открылась, и передо мной появился… лысый мальчик. Мелкий, круглолицый и круглоглазый. Он ошарашенно уставился на меня, зависнув на секунду, после чего резко дёрнулся в обратную сторону и спрятался в кабинке.
Я шмыгнула носом. Мне не ответили.
Настороженно проверила индикаторы на других дверях и убедилась, что с мальчиком мы тут прятались вдвоём. Поначалу подумывала уйти, а потом поняла, что вообще-то это женский туалет, и у меня так-то больше прав находиться здесь.
Открыла дверцу одной из кабинок и уселась на крышку унитаза. Мне было не привыкать коротать так время — однажды я несколько часов подряд просидела в «Берлингере», изучая учебники по артефактике. На этот раз учебников не было. «Берлингера», впрочем, тоже.
Сперва появился странный звук, похожий на чьё-то карабканье. Потом в проём между полом и стенкой кабинки просунулась лысая голова. Два огромных глаза уставились на меня уже без прежнего страха, в них было исключительно любопытство.
— Ты не расскажешь Клим?
Я скептически выгнула бровь и красноречиво указала пальцем себе на шею, где ещё виднелась красная полоска шрама.
— О-о-о! — уважительно причмокнул ребёнок. — Ты немая?
Я раздражённо покачала головой и попыталась тапкой дать детю по лбу, чтобы он убрался в другую кабинку.
— О-о-о! Рука! — Он не убрался. Вместо этого завороженно уставился на мою металлическую клешню.
Я попыталась её спрятать, но ребёнок вдруг пропал из виду. Он всё-таки заполз обратно, вот только не затих, а заворочался и закряхтел. Потом сунул мне две своих ноги — одну нормальную, здоровую, а другую — протез. Металлический.
— Я тоже трансформер, — и даже похвастался.
Вроде мне не нужно было говорить, но рефлекторно во рту образовался дискомфорт. Ком, вставший поперёк горла, всё никак не получалось сглотнуть.
Ребёнок в это время убрал ноги, вновь перевернулся и сунулся ко мне уже головой. Он продолжал лежать на плиточном холодном полу, и я жестами попыталась уговорить его подняться. Он пантомиму не понял.
— Ты смешная, — сказал милым, приятным голосом. Улыбнулся.
Я сконфуженно изогнула губы в подобие улыбки. Взглянула на свою клешню.
— А почему тебе волосы не сбрили? — озадачился мальчик.
Я покрутила пальцем у виска левой рукой.
— Э-эй! Вот тебе!
Мне культурно продемонстрировали средний палец. Я только брови приподняла. А этой малышне не рановато такие вещи взрослым показывать?
Долго на меня не дулись, уже спустя несколько мгновений ребёнок извлёк из кармана больничного халата… пачку сигарет.
— Будешь?
Я вытаращилась на мальчишку, как на ожившую мумию. Да ему же лет шесть! Откуда у него сигареты?! Даже не электронные, а старые, бумажные, их только на синей ветке можно раздобыть, почти раритет!
— Как хочешь, — пожал он плечами, достал какую-то доисторическую зажигалку и затянулся.