Мой беспощадный лорд

Наша сила, девочка, находится не между ногами, а между ушами. Больше я не разбиваю сердца, а собираю долги. Долги, тайны и секреты. Тайны, которые могут поставить эту империю на колени. Секреты, за которые лицемеры и шарлатаны дорого платили, чтобы я их хранила. Я намерена бросить вызов Кровавому Совету, но это – опасная затея. Все те, кто пытался это сделать до меня, убиты. Поэтому если меня не станет, то лишь по этой причине. И я прошу тебя продолжить мое дело…»
 
Сесилия закрыла глаза, стараясь сдержать слезы.
Воспользовавшись этим, Дженни сняла с нее очки и бесцеремонно напудрила ее лицо.
Кровавый Совет? Сесилия никогда в жизни о нем не слышала. Странно, но вся ее жизнь, похоже, окрашена… почти одним и тем же цветом. Кровавый Совет… Рыжие проказницы… Леди в красном…
Откуда‑то издалека послышался стук – грохот разнесся по всему дому. Сесилии пришло в голову сравнение с ударами молота Гефеста.
– Господь Всемогущий! – воскликнула Дженни. – Он уже у дверей школы. Он разнесет их, потом явится сюда и сделает то же самое. Поспеши, дорогая.
Сесилия открыла глаза и громко чихнула от резкого запаха пудры. Она принюхалась, икнула и снова чихнула.
– Он не знает, кто ты на самом деле, во всяком случае, пока не знает. – Дженни принялась красить ей губы. – Ты должна стать следующей Леди в красном.
– Кто он? – спросила Сесилия. – И почему я не могу встретить его в собственном обличье?
– Ты можешь читать без этого? – спросила Дженни, кивнув на очки.
– Разумеется, – сообщила Сесилия, все еще пребывая в полном недоумении. – Я ими пользуюсь, чтобы смотреть в даль. Без очков я слепа как крот.
Дженни убрала очки, а Сесилия продолжила чтение на этот раз без дополнительных напоминаний.
 
«…Сесилия, ты должна позаботиться о Фебе. Она твоя сестра во всех отношениях, кроме крови. Если закон найдет ее здесь, она окажется в серьезной опасности. Ты должна любой ценой уберечь Фебу от жестокого отца…»
 
Девушка раскрыла рот, собираясь спросить Дженни о Фебе, но тут послышалась жуткая какофония голосов: мужские, отдавали резкие приказания, женские протестовали и визжали. Звучали тяжелые шаги, оглушительно хлопали двери. Сесилия почувствовала, что ее сердце пустилось в галоп, а руки предательски задрожали.
– Что мне делать? – жалобно спросила она, неожиданно почувствовав себя маленькой девочкой.
– То, что должна, – сказала Дженни таким тоном, словно речь шла о чем‑то совершенно очевидном. – Делай все, что можешь. Даже если тебе придется предложить ему свою роскошную грудь. Ты меня слышишь? Теперь все зависит от тебя.
Онемев, Сесилия уставилась на свою грудь, прикрытую ярко‑красным плащом, который явно указывал на то, что под ним скрывалось нечто более интересное, чем скромное дневное платье.
Когда она подняла голову, Дженни нахлобучила ей на макушку парик, и он был такой светлый, что казался серебристым. Парик добавил по меньшей мере полфута к ее и без того немалому росту, и его украшало такое количество красных бантиков и жемчужин, что любая рождественская елка засохла бы от зависти.
Расправив серебристые пряди на плечах девушки, Дженни наконец слегка расслабилась.
– В таком виде ты действительно похожа на Генриетту – одно лицо. – Она взяла с комода зеркало и поставила перед девушкой.
Взглянув на свое отражение, Сесилия в изумлении раскрыла рот. Сесилия, разумеется, не видела нижнюю часть своего тела, да и верхушка нелепого парика тоже оказалась вне поля зрения, но Сесилия действительно походила сейчас на женщину из прошлого века, наивную простушку при версальском дворе. Ее скулы благодаря румянам казались выше, алые губы – полнее и соблазнительнее, кожа – белее, подведенные глаза – больше, а ресницы – гуще.
И Сесилия совершенно на себя не походила. Более того, она не могла сказать, нравился ли ей ее новый образ.
Снова раздался громкий стук, на этот раз – в дверь, ведущую в сад.
– Откройте! У нас есть ордер на обыск! – раздался мужской голос.
Сесилии почему‑то показалось чрезвычайно забавным, что представитель Скотленд‑Ярда обладал ярко выраженным шотландским акцентом, а также громовым голосом, от которого, казалось, стены дома дрожали.
«Как волк из сказки», – промелькнуло у нее.
А она, одетая в красный плащ с капюшоном, ожидала, что волк вот‑вот ее сожрет.
– Сиди здесь. – Дженни не позволила Сесилии встать с массивного, обитого бархатом кресла. – Не вставай, если только тебя к этому не вынудят. Это твой трон. Твое место силы. Кроме того, ты высокая, как фонарный столб, и уже только из‑за этого тебя можно будет узнать. – Она достала из ящика стола кружевную маску и надела ее на девушку, завязав сзади шелковой лентой. – Пошевели мозгами, дорогая, и постарайся от него избавиться. Это все, что от тебя требуется в настоящий момент.
Пожав плечами, Сесилия решила, что не стоило именно сейчас сообщать Дженни, что в опасные моменты ее мозги имели обыкновение отключаться.
– Я даю вам тридцать секунд, чтобы открыть дверь, иначе я ее выломаю, – послышался глубокий низкий голос. – Ничто не доставит мне большего удовольствия.
Что‑то в этом львином рыке показалось Сесилии знакомым, так же как пробежавшие по спине мурашки. Этот голос обитал в тайном жилище, расположенном глубже, чем адская кузница.
В том месте, холодном, полном темных пещер и мрачных теней, могло находиться только то существо, единственным смыслом существования которого было наказание виновных.
Дженни поспешно открыла окно и высунула голову.
– Не трогайте дверь, я сейчас спущусь и открою ее.
– Тридцать секунд! – проревел шотландец.
Дженни засуетилась и разгладила ладонями платье. Ее руки заметно дрожали.
– Я почти забыла, какой он огромный, – прошептала она. – По‑моему, он в состоянии одной рукой сорвать с петель железные ворота.
Лишив своим замечанием Сесилию последних остатков самообладания, Дженни сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки, и выбежала из кабинета, не позволив злосчастной наследнице задать ни одного вопроса из тех тысяч, которые уже успели накопиться.
А Сесилию ледяными щупальцами охватил страх, даже не страх, а животный ужас. Ей был известен только один шотландец с громовым голосом и гигантским телом. Но он вроде бы не служил в Скотленд‑Ярде… А значит, не мог покинуть кресло судьи высокого суда, чтобы взломать дверь обычного, впрочем не очень‑то обычного, игорного дома.
Или мог?
Сесилию вдруг охватила паника. И ей ужасно захотелось сорвать с себя нелепое одеяние и сбежать.
Но она вжалась в кресло, пододвинула его поближе к столу и поплотнее закуталась в плащ. День был жарким и влажным, и под ее весьма объемным париком голова сильно вспотела. Струйка пота медленно стекала по затылку за воротник. Опустив глаза, Сесилия продолжила читать письмо: ей надо было хоть чем‑то себя занять. Что толку сидеть и дрожать в ожидании прихода кого‑то неведомого и очень страшного?