Подлунный квест

— Конечно, — поторопился подтвердить я.
— Вот, — удовлетворенно кивнула длинноножка. — Значит, Оши, друзья… Прежде, до Америки, мне ни о чем подобном и мечтать не приходилось!.. Ну и, в-третьих, память о последних месяцах. Почему я и намерена сберечь ее от поругания… Так что за меня как раз не переживай! — вскинула она голову. — Я еще посчастливее многих!
— Ну, как скажешь… — пробормотал я, несколько сбитый с толку таким оборотом.
Внизу что-то пронзительно хрустнуло — словно выстрел раздался. Невольно вздрогнув, мы с Муравьевой дружно опустили глаза: на Плахе красовалась свежая зарубка — еще минуту назад ее там и в помине не было.
    
Глава 2
в которой я поднимаюсь до зари
 
На утро, за добрый час до обычного времени подъема, меня бесцеремонно разбудила Оши — бывшая одна шестнадцатая часть метиса-Муравьевой, а ныне ее верный дух-фамильяр.
«Просыпайтесь, молодой князь! Скорее!»
— Что? Что такое? — не без труда разлепив веки, ошалело уставился я на крохотного золотистого паучка, как у себя дома устроившегося у меня на животе. — Что-то случилось с Машей? — прострелила мой мозг пугающая догадка — ну, мало ли, после вчерашнего разговора…
«Нет-нет, с нами все в порядке! — не замедлила заверить меня Оши — про себя саму она, как и положено, обычно говорила “я”, а вот в отношении своей хозяйки почему-то употребляла исключительно множественное “мы”. — Светлана Каратова пришла в себя!» — сообщила наконец дух причину моей ранней побудки.
— Что?! — я рывком сел на кровати.
С противоположного конца комнаты что-то недовольно пробурчал в полусне Сколков — должно быть, попросил вести себя потише.
«То и есть, — выразительно хмыкнула Оши. — Зря что ли я старалась?»
Вот уже на протяжении четырех месяцев по поручению Муравьевой в тайне от целителей корпуса она билась над возвращением Светке ее утраченной в холопстве личности. Поначалу, казалось, дело заспорилось: муки, нещадно терзавшие мою бывшую одноклассницу со дня снятия клейма, насколько можно было судить по реакции на них Каратовой, мало-помалу ослабевали, а порой теперь и вовсе отступали — иногда на час, ну а то и на целые сутки. Соответственно, все меньше времени Светка была вынуждена проводить в глубоком магическом забытьи, и все больше — бодрствуя.
А вот дальше нарисовался глухой тупик. Несмотря на все усилия Оши, во сне ли, наяву ли, Каратова так и оставалась безвольной, неразумной куклой — ни проблеска сознания, ни намека на характер.
Своих мохнатых паучьих лапок дух, конечно, не опускала, продолжая настойчиво копаться в Светкином мозгу — а может, в сердце, не знаю — но у самого меня надежда на успех нашей затеи понемногу начинала притупляться. И вот теперь — эта громкая утренняя новость!
«Я к ней!» — беззвучно — чтобы не бесить соседа по комнате — бросил я Оши, спрыгивая с кровати и хватая со стула черные форменные брюки.
«Ясное дело! — усмехнулась дух. — И… пожалуйста».
«Что пожалуйста?» — не понял я.
«Ответ на ваше сердечное “спасибо”, молодой князь — мне за радение. Так вот: всегда пожалуйста!»
«Спасибо, спасибо! — скороговоркой выговорил я, торопливо застегивая рубашку. — Я просто еще толком не…» — добавил сбивчиво.
«Да я не в обиде, — ехидно заявила Оши. — Люди забывчивы на благодарность, знаю. Но доброе слово и духу приятно!»
«Спасибо, милая Оши!» — четко выговорил я — даже замер при этом на миг для пущего эффекта.
«Говорю же: всегда пожалуйста, молодой князь!»
 
* **
 
С тех пор, как Каратову поместили в корпусный лазарет, я там, почитай, заделался завсегдатаем. Сперва целители пытались меня из своих владений гонять, но после смирились и даже настроили охранные артефакты так, чтобы я мог, лишний раз не дергая персонал, пройти и в здание, и в Светкину палату в любое время — взамен на клятвенное обещание этим правом не злоупотреблять.
Существовали, конечно, формальности, которые по-любому следовало соблюсти. Поэтому как ни спешил я увидеться с бывшей одноклассницей, сперва мне пришлось снять и оставить в прихожей лечебницы шинель и шапку, а затем тщательно вымыть руки особым раствором и накинуть на плечи длинный белый халат. Только после этого нужная дверь передо мной гостеприимно распахнулась, я рванул через порог…
…и едва не сбил с ног ту, ради которой примчался по морозцу.
Судя по всему, Каратова как раз пыталась выйти из комнаты наружу — но умная дверь ее, понятно, не выпустила. Не сумев ее отворить, девушка уже двинулась было назад — и тут вдруг проход открылся сам собой. Светка шагнула к нему — и мы натурально столкнулись лбами.
— Не трогайте меня! — отпрянула, хрипло вскрикнув, моя бывшая одноклассница.
— Светка! — я шагнул следом за ней.
— Не надо! Я ничего не сделала! — закрывшись руками от мнимой угрозы, Каратова неуклюже попятилась к расстеленной койке.
— Светка, это я, Володя Зотов! — остановившись, чтобы дать девушке опомниться, вкрадчиво проговорил я.
— Не подходите ко… Что? — осекшись, вскинула голову Каратова. — Вова? Ты? — узнала меня она наконец.
— Да, это я! — просиял я. — Все хорошо…
— Вовка… — пробормотала девушка, неуверенно качнувшись вперед.
Широко разведя руки, я сделал шаг ей навстречу. В следующий миг Светка метнулась ко мне и повисла у меня на шее.
— Вовка! Я так испугалась…
— Все, теперь бояться нечего, — ласково проговорил я, обнимая ее обеими руками и прижимая к себе.
С четверть минуты мы так и простояли, затем Каратова расцепила захват и неуверенно подалась назад. Выпустил ее из дружеских объятий и я.
— Прости, я в таком виде, — пряча за неуверенной улыбкой смущение, сказала девушка.
На ней была тонкая полупрозрачная пижама, серенькая с золотистой эмблемой Федоровки на груди. Ступни оставались босы.
Что ж, за время Светкиного пребывания в лазарете в каком виде мне только не доводилось ее лицезреть! В том числе и вовсе без одежды, да еще и обделавшейся — иногда свое присутствие в палате я отрабатывал, помогая в качестве няньки, благо при помощи магии многие проблемы с подопечной решались относительно без напряга. Насмотрелся, что называется.
Каратовой я, понятно, рассказывать об этом не стал. Может быть, потом когда-нибудь…
Тем временем девушка отступила к койке, села на нее и прикрылась одеялом — после чего, как видно, почувствовала себя чуть увереннее.
— Где я? — спросила она затем — уже гораздо более ровным тоном. — Что это за место?
— Лазарет, — ответил я, также присаживаясь — на табурет у стены. — Ну, типа больницы.