Древние

 
Глава 1
Обнаружить собрата-пустотника, не утратившего разум и свободу воли, было настолько неожиданно, что Лёхе потребовалось всё самообладание, чтобы не измениться в лице.
На Гарма работает кто-то из земляков? Или это местный. Какой-нибудь полукровка, маскирующийся под графского пустотника. Хорошая, совершенно неприметная личина для телохранителя или убийцы.
Жаль, проверить наличие иммунитета незнакомца к магии не было никакой возможности.
Эльф, тем временем, спросил что-то на непонятном языке.
Стриж не понял его, невзирая на татуировку-переводчик, но на всякий случай сделал морду кирпичом, гордо игнорируя вопросы. Чем меньше информации он выдаст своим поведением — тем лучше.
Ушастый, не дождавшись ответа, вновь спросил что-то.
Понимания не прибавилось. Как Лёха не вслушивался, звучал язык совершенно незнакомо. В речи Мии он угадывал испанские и латинские корни, но тут — полный ноль.
— Либо он не понимает истинную речь, либо придётся прибегнуть к услугам твоего палача, чтобы развязать ему язык, — озвучил вывод эльф.
— Палач не понадобится, — голос Гарма сочился злобой, — я лично буду его допрашивать. А вопросов у меня много…
Лёха резко выдохнул сквозь зубы, когда графский сапог врезался в явно сломанные рёбра.
— Значит, легко и быстро ты не хочешь… — понял его молчаливый ответ Гарм и экипаж на миг осветила холодная вспышка электрического разряда.
Похоже, граф решил пытать его магией. Лёха бы даже подыграл, вот только не был уверен, что его небогатых актёрских способностей хватит на такое представление, да и сломанные рёбра не вдохновляли трястись в мнимых судорогах.
— Демон его побери! — удивлённо и одновременно торжествующе воскликнул Змей. — Этот ублюдок каким-то образом защищён от магии! Неужели…
Он наклонился и бесцеремонно ухватил Стрижа за шею, разглядывая кожу на затылке. Как назло, именно в этот момент экипаж подпрыгнул на ухабе, впечатав Лёху носом в доски пола. По губам растеклась кровавая юшка, но никого этот досадный факт не заинтересовал.
— Связующей печати нет, — констатировал граф, разжав пальцы. — Это не пустотник…
Развеивать его заблуждение у Стрижа не было ни малейшего желания, а потому он молчал, не спеша дарить хоть какую-то информацию врагу.
— Работа артефакта? — неуверенно предположил эльф. — Забытое плетение?
Ответом стал звук вспарываемой материи. Граф снизошёл до грязной работы и лично срезал с пленника всю одежду, обнажая тело. Стриж буквально шкурой ощущал внимательные изучающие взгляды. Так, наверное, учёные рассматривают приготовленное для препарации животное неизвестного вида.
Не церемонясь, Гарм без особых усилий перевернул Лёху. От боли в рёбрах спёрло дыхание, зато теперь появилась возможность нормально наблюдать за пленителями. Пожалуй, можно было попытаться схватить Гарма и удавить цепью, но смысла в этом не было. Во-первых, если Стрижа не прикончит эльф, то однозначно убьют воины сопровождения. А во-вторых, наблюдать и слушать сейчас казалось намного важнее, чем убить графа.
— Ничего не вижу, — разочарованно протянул Гарм, завершив осмотр.
Для верности, граф попытался поразить пленника световым шаром и опалить огнём.
— Бесполезно, — озвучил очевидное ушастый.
— Сам вижу! — огрызнулся граф, встретившись взглядом с Лёхой.
Взгляд был холодным, как у настоящей змеи.
— Значит, артефакт спрятан внутри тебя, — пришёл он к логичному, в общем-то, выводу. — Выбирай, расскажешь сам кто и как сделал это с тобой, или я разрежу тебя на мелкие части и выясню всё сам?
Будь у Стрижа больше информации о местных реалиях, кланах и разборках между ними, он может и рискнул бы назвать какое-то имя просто чтобы оценить реакцию графа и его загадочного приятеля, но…
В сознании возникла идея. Он ведь знает одно подходящее имя. Принц Золотых Тигров, Брэнд! У кого, как не у императорского клана, хватит и ресурсов и дерзости на засыл подобного агента влияния? Кто так удачно появился на пути Лауры и фактически спас её от притязаний старого Змея?
Идея настолько понравилась Лёхе, что он едва удержал рот закрытым. Агент императорского наследника не выложил бы всё так просто. Зато ему будет чем озадачить Гарма позже, в подземелье. И, возможно, это будет идеальным поводом остаться наедине с графом. Подобную информацию он захочет узнать без свидетелей.
— Значит, второе, — зло усмехнулся граф и вытащил из ножен кинжал. — Мне будет непросто объяснить случайному свидетелю, почему я везу скованного полуухого с лицом девчонки. Я сегодня до крайности добр, а потому снова предоставлю тебе выбор: или ты сам принимаешь свой обычный облик, или я позабочусь о том, чтобы никто ничего не разглядел в кровавом месиве на месте твоего лица.
Больше всего Стрижу хотелось принять облик покойного графского сына и полюбоваться на лицо Гарма, но он сдержался. Нельзя демонстрировать врагу с какой скоростью он способен менять внешность, как и то, что способен на это скованный хладным железом. Так что придётся немного потерпеть.
— Не скажу, что я разочарован, — ухмылка графа больше напоминала оскал.
Несколькими движениями клинка он срезал приметные золотистые локоны, оставив на голове пленника неаккуратные клоки волос. Затем убрал кинжал в ножны и с нескрываемым наслаждением ударил Стрижа в лицо, сломав ему нос. Откинув голову, граф прищурил глаз, словно художник, выискивающий огрехи на полотне. Затем ногой подправил Лёхе голову и впечатал кулак уже в челюсть.
Удары сыпались один за другим. Попытка увернуться привела лишь к тому, что ублюдочный эльф зажал голову Стрижа ногами, не давая дёргаться.
Затянутые в кожу перчаток кулаки Гарма выбивали на лице и теле пленника чудовищную барабанную дробь. Когда граф утомился махать руками — вновь применил сапоги.
В какой-то момент Лёха прекратил ощущать боль, а потом и вовсе провалился в спасительное забытье.
В себя он пришёл незадолго до того, как карета остановилась. То было настоящее благословение, поскольку каждый ухаб отдавался болью и в рёбрах, и в голове.
Гарм пинком оттолкнул Стрижа в сторону и вышел из экипажа.
— В темницу эту погань, — раздался его раздражённый голос. — В пыточную. И принесите мой набор инструментов — я лично займусь этой мразью.
Руки стражников ухватили Лёху за плечи и выдернули наружу. Пришлось прикусить губу до крови, чтобы не охать от боли. Сучий Гарм отделал его, как повар — отбивную. Лицо превратилось в один сплошной распухший синяк, перемазанный засохшей кровью. В этой мясной лепёшке вряд ли можно было угадать лицо молодой девушки.