Древние

— Шагай давай, — стражники поставили пленника на ноги и один из них подтолкнул пленника древком алебарды.
Лёха, скособочившись, пошёл к замку, дыша сквозь зубы. Разбитый в лепёшку нос был забит сгустками засохшей крови.
Пользуясь моментом, Стриж попытался оглядеться сквозь щёлку на месте левого глаза. Правый полностью скрыл громадный фингал.
Увиденное навело на мысль, что все местные замки строят по некоему типовому проекту. Как панельные дома в его родном мире: видел один — значит, видел все. Небольшие отличия вроде высоты стен или общей площади не в счёт. А так всё одинаковое — башни по углам, центральное здание с донжоном, хозяйственные постройки, прилепившиеся в дальнем уголке двора.
Подобные размышления помогали отвлечься от боли и Лёха старался осмыслить каждую замеченную деталь.
Количество вооружёных людей удручало. Повсюду лязгала сталь, топотали солдатские сапоги, сверкали на солнце наконечники пик и алебард. На стенах замерли стрелки с арбалетами, контролирующие как пространство снаружи, так и сам двор.
Змеи словно приготовились к войне.
Или к визиту убийцы, умеющего менять лица. В другой момент Стриж может и возгордился бы таким отношением к своей персоне, но сейчас в упор не видел поводов ни для гордости, ни для радости. Орава бывалых солдат, стоящих между ним и свободой, сводили шансы на удачный побег к удручающе малой величине.
Лёха вздохнул и зашипел от боли. Лечить повреждения демон не торопился. Из вредности, или сам сообразил, что не стоит привлекать лишнее внимание чудесными исцелениями — Стриж спрашивать не стал. Боль он перетерпит, а вот козыри открывать не стоит. Если Гарм узнает про демона — всё, можно смело писать на себя похоронку.
Со стороны донёсся звон уроненной алебарды, а следом — начальственный рёв, распекающий незадачливого вояку. Орал местный сержант душевно, но до сложных речевых конструкций дядюшки Ригана ему было далеко. У барона даже паузы, которые он делал, чтобы набрать воздуха, были матерными.
Некстати вспомнилось, что барон как в воду глядел, когда говорил, что задуманное крайне редко идёт по плану.
Сержант тем временем закончил отповедь затрещиной, звон которой мог соперничать со звоном судового колокола. Дальше досмотреть не удалось — Стрижа подвели к крыльцу, на котором дежурили сразу четверо с алебардами и арбалетами.
«Что-то их дохрена», — мрачно подумал Лёха.
Он ожидал, что Белочка отшутится чем-то вроде «Где мы их хоронить будем?», но демоница промолчала. Она вообще не издала ни звука с того момента, как на запястьях защёлкнулись кандалы. Наверное, тоже прониклась серьёзностью момента и теперь, как и сам Стриж, обдумывала план побега.
— Это что за чучело? — поинтересовался один из стражников.
— Пленник его сиятельства, — ответил конвоир. — Сучонок, убивший господина Феба.
На лицах стражников появились гнусные ухмылки. Тот, что задавал вопрос, перекинул алебарду в левую руку, сделал шаг и впечатал кулак в живот Стрижа.
— Жаль, не смогу спустить с тебя шкуру, тварь, — прошипел он на ухо скорчившемуся пленнику. — Но надеюсь, подыхать ты будешь долго…
Наверное, герой боевика выдал бы в ответ что-то хлёсткое и остроумное, но Лёха им не был. Сейчас все силы уходили на то, чтобы просто вдохнуть в разрывающуюся от боли грудь.
Кое-как разогнувшись, он посмотрел на стражника.
«Ну и мразь же ты», — хотел сказать ему Лёха, но смолчал.
Незачем злить этих уродов, нарываясь на новые побои. Могут ведь и насмерть затоптать, гады. А преждевременная смерть под коваными сапожищами в планы Лёхи не входила.
— Ну ты поосторожнее, — попросил конвоир. — Прибьёшь ещё ненароком. Его сиятельство разгневается — желает лично пытать эту тварь.
Стриж кое-как разогнулся, жадно хватая ртом воздух.
— Волоки его отсюда, — стражники расступились, давая дорогу. — Не вводи в искушение…
Конвоир молча толкнул пленника в распахнутую дверь.
Его повели длинными коридорами. Попадавшиеся навстречу слуги с ненавистью смотрели на убийцу Феба, молва о котором разлетелась по замку без всяких мессенджеров. Парочка даже попыталась плюнуть Лёхе в лицо при полном одобрении конвоиров.
Уворачиваясь от плевков, Стриж подумал — правда ли местные так любили Феба, или просто взбесившийся от потери сына Гарм устроил своей челяди такое, что убийца наследника стал для них самой ненавистной фигурой этого мира?
Двери в темницу защищали магические плетения — серебряное и, к неудовольствию Стрижа, золотое. Он прекрасно помнил предостережение Лауры о том, что золотые охранные артефакты легко справятся с пустотником.
Лёху завели в мрачный, сырой каземат, освещаемый масляным фонарём и тлеющими в жаровне углями, на которых накалялись жуткого вида пыточные инструменты. Никаких излишеств вроде магических светильников.
«Только классика, только хардкор», — мрачно подумал Стриж.
Стражники умело подвесили его на дыбу, зацепив цепь кандалов за свисающий с перекладины крюк. Лёха закусил разорванную ударами графа губу, чтобы не стонать. Один из воинов, воровато оглянувшись на дверь, ткнул пленника пальцем в сломанные рёбра, но услышал лишь тихое шипение.
— Ничо, — разочарованно сплюнув, пообещал стражник. — Когда его сиятельство за тебя возьмётси — орать будешь, аки демон в ночи.
Лёха молча смотрел в пол, не реагируя на жуткие пророчества. Стражник ещё раз сплюнул и вышел вместе с напарником, плотно прикрыв за собой дверь.
Оставшись один, Стриж позволил себе застонать. Рёбра и лицо адски болели, вызывая закономерное беспокойство о здоровье. Не хватало ещё, чтобы осколки костей проткнули лёгкие и началось заражение. Вряд ли местные эскулапы научились лечить повреждения внутренних органов. А умирать, выхаркивая по кускам сгнившие лёгкие, Лёха не хотел.
«Белочка, ты тут?» — с некоторой опаской окликнул он демона.
Его молчание не нравилось Лёхе: слишком живо было воспоминание о побеге из поместья Змеев с затаившимся «тамагочи». А ведь тогда он был вполне здоров и не скован цепями.
«Куда я денусь…» — недовольный ответ демона заставил Стрижа сперва облегчённо выдохнуть, а потом скривиться от боли.
«Можешь меня подлечить, но так, чтобы следы побоев не исчезли? — с надеждой попросил он. — Нам ещё нужно протянуть какое-то время под пытками».
И покосился на жаровню. Разложенные на ней пыточные приспособления раскалились добела и один их вид вызывал у Стрижа нервную дрожь.
А ведь очень скоро раскалённый металл станет рвать его плоть. Лёха отвернулся и попытался успокоиться.
«Дерьмовая идея, — отозвался демон и грудь тут же пронзила острая боль. Похоже, сломанные рёбра пришли в движение, вставая на места и срастаясь. — Тут творится что-то странное».