Плохие сны (СИ)

Кайло наблюдал за ней со все возрастающим интересом. Это было так странно, но в то же время приятно — балерина исполняла любые его приказы. Что бы он ни сказал — она бы все сделала.
Песня сменилась следующей, и Рен отставил в сторону бокал. Встав, он подошел к серву.
— Не возражаешь? — спросил Кайло и протянул руку Рей. — Один танец. Танцуй со мной, Рей.
Серв осторожно подала ему руки, и он сам уложил их себе на плечи.
Они медленно покачивались в такт музыке: Кайло разглядывал Рей, безучастно смотрящую куда-то в район его подбородка, отмечая, все: и остатки пудры на ушке, и слабый, еле заметный запах пота, лучше всего доказывающий, что серв — такой же живой человек. Повинуясь внезапному порыву, Кайло прижал балерину к себе, еще крепче обхватив ее талию. Он почувствовал, как она легонько вздрогнула, но не отстранилась, продолжая сохранять идеально ровную осанку и глядя в пустоту.
Кайло это не устраивало, он пальцем подцепил ее за подбородок и заставил поднять голову и посмотреть ему в лицо.
— Так лучше, — сказал он. — Ты ведь должна делать то, что я велю, Рей.
Серв безмолвно и безучастно смотрела на него, но Кайло показалось, что какое-то выражение мелькнуло в глубине ее болотных глаз.
Песня закончилась, и Кайло отступил, отпуская Рей.
— Спасибо за танец, — сказал Рен. — Можешь занять свое место.
Остаток вечера он провел перед телевизором, изредка кидая взгляд на неподвижную балерину в углу.
***
— Я хочу ее сдать. Или убрать куда-нибудь — так ведь можно делать?
— Можно, — ответил Кайло, пожав плечами. — Но мне будет жаль денег.
— Как будто от них был какой-то толк! — сердито сказала Фазма. — Вот уж действительно, лучше бы мы торшер купили!
— Что тебе в ней не нравится? — спросил Кайло. — Она стоит. Она питается этой своей смесью. Не мешает.
— Скажем так, я в детстве перечитала историй про сбрендивших машин, убивавших собственных хозяев и создателей, — ответила Фазма. — А она вовсе не машина. Кто знает, что у нее на уме?
— Что бы оно ни было, пока ее имплант в порядке, она не сможет причинить никому вреда, — сказал Кайло. — Ты хоть раз слышала про сбрендившего серва?
— Нет, но все бывает в первый раз.
— Она останется до конца срока, — сказал Кайло. — Все. Захочу — устрою вечеринку и заставлю ее танцевать голышом.
— Только если ради этого, — буркнула Фазма.
Кира вернулась от бабушки с подарком: музыкальной шкатулкой с крошечной бело-розовой фарфоровой балериной на крышке. Когда заводили механизм, и начинала звучать музыка, балерина вращалась. Как и следовало ожидать, Кира заводила шкатулку гораздо чаще, чем хотелось бы родителям, и мелодия шкатулки накрепко успела въесться им в головы: Кайло не раз ловил себя на том, что мычит ее под нос, пока стоит в пробке или бреется по утрам. И сейчас Кира проскользнула за стол, локтем подвинула тарелку, поставила шкатулку и принялась заводить.
— Нет, — сказала Фазма. — Слушай в своей комнате.
— Мам, а можно я ее в школу возьму?
— Нет.
— Пусть берет, — возразил Кайло. — Может, расколотит ее где-нибудь, — добавил он вполголоса.
— Не расколочу, — Кира надулась. — Я же не могу взять в школу Рей, хоть шкатулку покажу. Бабушка сказала, что ей сто лет.
— Это что за новости? — Фазма подняла бровь. — Я не про шкатулку. Зачем тебе серв в школе?
— За некоторыми приезжают сервы, — ответила Кира.
— Но это, наверное, не декоративные сервы, а слуги, — заметила Фазма. — Как ты себе представляешь Рей в школе? Она за тобой ходить будет? Или в классе сидеть?
— Я не знаю, — пробурчала Кира. Взяв со стола шкатулку, она прижала ее к груди.
— Сумку собрала?
— Собрала.
— Пенал?
— Взяла!
— Молодец, позавтракаешь, и мы поедем, — Фазма легонько дернула Киру за кончик косички.
— Мам!
Кира ожидаемо выскочила из-за стола первой, так ничего толком не съев, Фазма осталась, и, подняв глаза от планшета, Кайло заметил, что она испытующе глядит на него.
— Что? — спросил он.
— Ничего, — Фазма отвела взгляд. — Просто иногда мне хочется ее где-то запереть.
 
— Киру?
— Да, Кайло, Киру! Это ведь она такая пугающая, торчит неподвижно посреди дома в балетной пачке! — ехидно сказала Фазма.
— По-моему у тебя паранойя, — ответил Кайло.
— Может быть, — Фазма вздохнула, залпом допила кофе и тоже поднялась. — До вечера.
— Погоди, — Кайло поймал ее за руку и притянул к себе для поцелуя.
— Кайло, ну… на мне помада! — Фазма попыталась вывернуться, но не слишком активно. Когда Кайло отпустил ее, она взяла салфетку и принялась оттирать ярко-алую помаду с его губ.
— Я тебя люблю, — негромко заметил Кайло.
— А вот я иногда сомневаюсь в своих чувствах, — закончив с помадой, Фазма обхватила лицо Кайло ладонями и посмотрела ему в глаза. — Иногда тебе шею свернуть хочется, — и, наклонившись, она потерлась кончиком носа о нос Кайло.
— Пока! — сказала она, выпрямляясь. — Надеюсь, ваша с Кирой любимая игрушка не затеет к вечеру восстание машин.
Когда Фазма и Кира уехали, Кайло посидел еще немного за столом, а потом стал собираться. Он еще не ушел, когда из кухни послышалось негромкое хрипловатое пение.
Это была их экономка, эксцентричная старушка по имени Маз Каната. Кайло с ней сталкивался редко, в основном по утрам. Фазма и Кира, приходившая со школы раньше всех, виделись с ней чаще, и общались больше. Особенно Кира. Когда она пересказывала истории, услышанные от Канаты, Кайло начинал подозревать, что-либо у их экономки богатая фантазия, либо богатое прошлое.
Маз вошла, напевая, и прервалась, только чтобы поздороваться.
— И тебе доброе утро, — ответил Кайло, когда Каната принялась собирать тарелки.
— Что-то вы сегодня задержались, сэр, — заметила она.
— Уже ухожу, — ответил Кайло. — Все в порядке в наше отсутствие?
— Да, — откликнулась Каната. — Девочка мне не мешает.
Кайло нахмурился.
— Я имела в виду серва, — подсказала Маз. — С ней даже немного веселее.
— Ты разговаривала с ней? — спросил Кайло.
— Конечно, — ответила старушка невозмутимо. — Бедняга стоит целыми днями как в трансе. Любой, у кого сердце на месте, перемолвился бы с ней хоть одним словечком.
— И о чем вы говорили? — спросил Кайло, неприятно удивленный тем, что прислуга в их отсутствие воспринимает серва как человека.
Да она же и есть человек! Кайло поморщился, потер переносицу, уже не слушая, что говорит ему экономка.
— …И ей нравится музыка, — добавила Маз, вырвав его из задумчивости. — Ваша музыка, сэр.
— Предлагаешь мне включать ее почаще? — Кайло иронически поднял бровь.
— Я ничего не предлагаю, сэр, — ответила Маз. — Просто напоминаю, что она не статуя.
— Это ее работа — быть статуей, — отрезал Кайло.
— Конечно, — согласилась Маз. Собрав посуду, она двинулась на кухню. — Приятного дня, сэр.
***
Немного позже Фазма обмолвилась, что мать была абсолютно не в восторге от новости о серве. Она ничего не сказала, но чуть ли не лекцию устроила о правах человека при Кире. Рассказала ей про рабовладельческий строй и не преминула упомянуть, что это плохо, что это дикость и варварство.
Правда Кире, похоже, как в одно ухо влетело, так благополучно из другого и вылетело, но Кайло, узнав, взбесился не на шутку. Своим дружкам-левакам мать могла впаривать все, что ей заблагорассудится. Его дочь тут была ни при чем.
Да о чем мать вообще думала! Ей и в голову не пришло, что Кира, например, может рассказать об этом в школе — там, где у половины учащихся есть в семьях сервы.
Раздражение Кайло достигло такой степени, что он захотел нарушить данное много лет назад обещание и лично позвонить матери, чтобы высказать все, что он об этом думал. В ярости, он расхаживал по гостиной. Фазма попыталась было успокоить его, но поняв, что это бесполезно, ушла, оставив Кайло перегорать в одиночестве.
Не совсем в одиночестве — но серв уже давно слилась с интерьером.