Всё было не так
— Что, полегчало? Ну и чудненько. Одной проблемой меньше, — он со вздохом закинул руку на спинку лавочки, — Ну давай рассказывай.
— О чем?
— О Питере своем любимом, — проворчал Картер. — О чем же еще?!
Она покачала головой.
— Что это значит? — резко спросил он. — Нет — «не хочу говорить» или нет — «нелюбимый»?
— И то, и другое, — выдавила из себя слабую улыбку Малена.
— Ты правду говоришь?
Карие глубоко посаженные глаза так и сверлили взглядом, будто пытаясь силой добиться правды.
«Ого, а мужчина-то заинтересован»
От этой мысли внутри потеплело, правда, намного легче не стало. Питера она больше не любит, но что с того. Чувство сдохло, отравив душу трупным ядом.
— У нас не тех женщин убивают, — неожиданно для себя сказала она вслух.
Эрик дернулся.
— Чтобы сломаться, не обязательно заниматься с мужчиной запретным.
— Так ты еще и девственница, — присвистнул Картер. — Даже не знаю, что с тобой такой делать.
— Тоже мне загадка, — хмыкнула она.
— Никогда не имел дела с девственницами.
— Как же так? Вы же были женаты.
Он расхохотался.
— Моя жена была замужем за моим капо. Я унаследовал его должность и его жену, — он коротко хохотнул. — Так получилось.
— А, вы женились на вдове.
— Ну да. Только это неважно. Послушай, девочка, — глядя на недоверчивое личико, сказал он. — Я родился в свободной стране. Мы не закутываем наших женщин с головы до щиколоток, мы требуем любви и верности в настоящем, а не в прошлом. Ты меня понимаешь?
— С трудом.
— Это ничего, — он погладил ладонью по щеке. — Ты поймешь со временем. Я не стану тебя торопить, обещаю.
Он действительно в тот вечер не стал предпринимать новых попыток соблазнения, снова стал предупредительным и заботливым — помог встать, проводил до комнаты, вежливо попрощался. Малена набрала теплую ванну и долго лежала в темноте, надеясь, что вода прогонит душевную боль. Не помогло, до постели она добралась в том же раздрае, что и до купания.
«Плохо дело», — думала она, глядя на слабый отсвет, просачивающийся сквозь пустой дверной проем. Заснуть удалось ближе к утру.
**
Когда пришла медсестра с градусником, Малена уже не спала, просто лежала на боку с закрытыми глазами. Вставать не хотелось, вообще ничего не хотелось, голову будто мокрой ватой набили, уснуть бы и никогда больше не просыпаться, но сон ушел, а тут еще Рози со своим осмотром.
— Эй, подруга, что с тобой?
Она изобразила сонное угуканье и обняла подушку, надеясь, что теперь отстанут. Не тут-то было! Быстрые шаги процокали к выходу.
— Альбертик, миленький, иди сюда скорее!
— Что случилось?
— Без понятия. Температура вроде нормальная, а она совсем никакая. Когда под кислородом валялась, больше на живого человека была похожа.
К шагам двух пар ног добавились еще.
— Что такое? — хрипло спросил Картер.
«Только его здесь не хватало! Почему нельзя просто оставить меня в покое?!»
Семья, кстати, так и сделала. Малена три ночи не спала, ожидая звонка Питера, когда поняла, что не дождется, приняла душ, надела свежую ночнушку и легла в кровать. Никто не беспокоил. Ближе к обеду пришла служанка с подносом, пришлось соврать, что набрала лишний вес. Она повздыхала, поохала, но пообещала не приносить ничего кроме апельсинового сока.
Больно не было. Пока ждала возле телефона, хотелось разодрать грудную клетку и вырвать сердце, которое превратилось в дырявый сосуд, наполненный серной кислотой. Выдернуть его к чертовой матери, а потом промыть себя изнутри холодной водой.
Но пришло понимание, что Питер от нее отказался.
И не осталось ничего — ни боли, ни сил, ни чувств, ни желаний. Она думала, что умрет, не сбылось. Тогда приходило много мыслей, например, что безбожники правы, что после смерти ничего не будет, она просто перестанет существовать, перспектива радовала — всех райских кущ не хватит, чтобы заполнить ее пустоту.
Потом приехала старшая сестра, украдкой сунула упаковку таблеток «от нервов», сказав, что только ими и спасается.
Странно, у неё вроде бы все хорошо — трое прекрасных деток, муж, дом — полная чаша. Чего еще желать? Правда поговаривали, что муж ездит к молодой вдове, ну и что с того? Мама всегда говорила, что леди не должны беспокоить девки, с которыми муж удовлетворяет свои животные инстинкты. Истинная леди должна быть выше этого. Сестра и не жаловалась, спасибо фармакологии.
Таблетки действительно помогали. Через две недели Малена смогла вернуться в спортзал, где выяснилось, что она потеряла шесть килограмм и больше не может работать на тренажерах с прежними утяжелителями. Тренерша пришла в ужас и принялась осторожно расспрашивать, не замечала ли она каких-нибудь уплотнений в своем теле, не идет ли кровь в неположенные дни. Подозревала онкологию. Откуда же ей знать правду? Разрыв помолвки случился тихо, таблоиды ничего не писали, а Малена не из тех, кто стал бы откровенничать. К прежним утяжелителям она так и не вернулась хоть и работала в тренажерке через день, а в свободные дни часами плавала в бассейне. Она старалась не оставлять себе времени для мыслей о предателе. Сработало: через полгода она бросила таблетки, через год Питер перестал появляться в мыслях. Малена практически не вспоминала о бывшем женихе пока малознакомый мужчина не похитил ее, но и тогда мысли о несбывшемся не вызывали ничего, кроме горького недоумения, — кем надо быть, чтобы так просто отказаться от любимого человека. Ответ напрашивался сам собой:
«Мужчиной. Для этого нужно родиться мужчиной»
Она смирилась с этой мыслью. Более того, стала думать, что напрасно женщины считают любовь главным в жизни. Раз более умные существа ценят чувства так мало, может быть, им стоит относиться так же. Отец вот не считал, что, разорвав помолвку, нанес дочери какой-то вред — не объяснил, не извинился, просто сказал:
— Найду другого.
Будто ожидая, что дочь переключит чувства по щелчку пальца. Она плакала и топала ногами, кричала, что не пойдет ни за кого другого. Ему было все равно, и мама встала на его сторону:
— Не смей так с отцом разговаривать! Я тебя не так воспитывала.
Вот и весь разговор. Будто не случилось ничего особенного — не один, так другой, по мнению отца, без разницы. Если мужчины такие, стоит ли их любить? Казалось, ответ найден. Поэтому она спокойно отпраздновала свое тридцатипятилетние, зная, что наверняка проживет остаток жизни в одиночестве, поэтому не сильно расстроилась из-за похищения — замуж все равно не возьмут, а если родня решит, что репутация семьи пострадала, что ж, пусть будет так.