Всё было не так

«И все время придется держать Малену у себя»
Он почувствовал острый приступ сожаления — перед глазами вновь замаячила скорчившаяся в позе эмбриона фигурка, обхватившая себя руками за плечи. Можно бы поверить доктору и списать нервный срыв на последствие вируса, можно, да не хотелось себе врать.
Он отпустил помощника. Сам подошел к мини-бару и налил виски прямо в недопитый чай.
«Впредь буду осторожнее», — пообещал он сам себе, отпивая глоток.
Надо учитывать, что женщины здесь под сильным давлением — им ничего нельзя, шаг влево, шаг вправо карается позором, а то и смертью, а он решил взять нахрапом. Так нельзя.
«А как можно? Можно сидеть и ждать, пока любящий папочка найдет ей мужа?»
Раздался хруст, ладонь наполнилась обжигающей влагой. Эрик с недоумением посмотрел на руки: оказалось, он держал чашку обеими руками. Похоже, сжал слишком сильно, стекло треснуло, сквозь пальцы грозился побежать чай. Картер от души выругался.
**
Малена проснулась через полтора часа после ухода Эрика. В комнате осталась лишь сладкая парочка — доктор сидел на кресле, медсестра массировала его плечи. Пробуждение заметили, пришлось отвечать на кучу вопросов о самочувствии, когда терпение закончилось, спросила, привезли ли лекарство. Оказалось, уже успели доставить, она запила таблетку целой чашкой остывшего кофе и снова легла. Врач пытался возразить, что нельзя принимать препарат на голодный желудок.
— От одного раза ничего не будет.
— Язву желудка захотели?
— До нее еще надо дожить, — парировала Малена, устраиваясь поудобнее.
Снова хотелось спать. Со стороны изменений состояния не было видно, но она явно чувствовала себя лучше. Затихла душевная боль, от которой хотелось исчезнуть, перестать существовать. Жуткое ощущение. И что делать, непонятно — то ли кататься по бетонному полу и выть, то ли молиться о том, чтобы атеисты оказались правы, чтобы после жизни не оставалось ничего, кроме кучки костей. Она помнила вчерашнее состояние и до трясучки боялась повторения приступа. Сейчас остались лишь страх и усталость.
Доктор заикнулся было насчет психотерапии:
— И кто мне ее оплатит? Папа скажет, чтобы я не маялась дурью. Или в церковь отправит.
Альберт замолчал, только плечи еще больше ссутулились.
— И как вы только живете? — спросил он, глядя в пустоту прямо перед собой.
— А как трава на асфальте растет? — спросила медсестра.
Врач тяжело вздохнул и окончательно замолчал. Малена показала оттопыренный большой палец, а потом перевернулась набок и обняла подушку.
— Извини, Рози, — сказала она. — Я сейчас не в состоянии болтать.
— Надо же, — умилилась медсестра, — извиняется она.
— Я читал о таком, — тихо поделился доктор. — Человек в депрессии не ощущает ни привязанности, ни потребности в общении. Какое-то время поддерживает отношения, потому что помнит людей, которые когда-то имели значение. Помнит, но не чувствует, потому легко жертвует социальными связями.
Медсестра присвистнула.
— Бывает же.
Какое-то время длилась пауза, а потом она тихо спросила:
— А когда приступ пройдет?
— Чувства вернутся. Именно надежда на возвращение к нормальному состоянию заставляет поддерживать отношения с людьми.
Дальнейшего Малена не слышала, потому что снова провалилась в сон.
**
Руфус принес информацию о двух присяжных к утру следующего дня. Картер переоделся после утренней тренировки и шел в кабинет, когда его перехватил помощник с папкой в руках.
— Спасибо, друг, — он хлопнул длинного по плечу. — Ты бесценный сотрудник. Не припомню второго такого же.
Руф довольно заулыбался, имеет право. Парень и правда управился быстро, даже слишком быстро. Наверняка собрал информацию заранее по всем, а боссу выдал только по тем, кто уже участвовал в судебных заседаниях.
«Что ж, разумно»
Эрик попросил принести чашку чая и вошел в кабинет, хотелось немного поработать перед завтраком.
Изучение дел присяжных не заняло много времени. Ребята совсем молодые, вчерашние студенты факультета права. В принципе тут можно было остановиться — у обоих один и тот же преподаватель, двоюродный брат Сондера, оба выбрали путь научной карьеры под его руководством.
«Как интересно»
Он отложил бумаги в сторону и отхлебнул остывающий чай. Похоже, он недооценил уровень местной коррупции. Партнер был прав с самого начала, не стоило разводить всю эту суету с похищением Малены, ни к чему настаивать на устранении Аймана. Босс покачал головой.
«Зря только девушку побеспокоил»
Развить мысль не позволил телефонный звонок. Номер незнакомый, на экране цифры окрасились в разные цвета, значит, сгенерированы с помощью датчика случайных чисел, двойное подчеркивание сообщало о высшей степени защиты сигнала, геолокация источника неуверенно мерцала, оно и понятно, кто же станет светить место вызова? Картер знал, кто звонит, до того как снял трубку.
— Нужно поговорить.
Эрик откинулся на спинку офисного кресла и отпил глоток едва теплого чая.
— Всегда рад слышать тебя, друг Ларри.
— Прекрати свои дешевые штучки! Нужно встретиться!
Он отпил еще один глоток, потом ответил:
— Я готов.
— Сначала я хочу убедиться, что Малена жива.
— Да ты просто отец года, — хмыкнул Картер, допивая остатки чая.
— Она выжила?
— Да.
— Я хочу с ней поговорить.
— Не уверен, что она проснулась. Видишь ли, друг Ларри, вирус К отнимает много сил…
— Хватит разглагольствовать! Либо я услышу голос дочери, либо буду считать ее умершей. Со всеми вытекающими!
— Тихо-тихо, — рассмеялся босс. — Не стоит так кипятиться с утра пораньше. Я спрошу у медсестры, нельзя ли…
— Не смей бросать трубку!
— Хорошо, друг, не волнуйся ты так, — он поднялся, кресло слегка скрипнуло, освобождаясь от тяжести. — Я сейчас схожу.
Он пошел по коридору, слушая, как партнер высказывается о наболевшем, слово «беспредельщик» оказалось самым мягким определением его самого в целом и манерой вести дела в частности. Самое смешное, что в данной ситуации Эрик готов согласиться с большинством эпитетов Сондера, однако пути назад уже не было. Но, как говорится на этом дождливом острове, раз вскочил на спину тигра, придется скакать до финиша.
 
 
Глава 27
Малена проснулась в более-менее нормальном состоянии. Не сказать, что чувствовала себя бодрой и отдохнувшей, однако сдохнуть уже не хотелось. Душевная боль свернулась в клубочек в укромном уголке мозга и уснула.