Близняшки от босса. Сердце пополам (СИ)

Неполноценной…
Не к месту вспоминаю Снежану. Думаю о том, все ли нормально там у нее с дочерью. Не вернулись ли они к недопапке-тирану? А перед глазами синяк на милом личике всплывает. 
Переживать начинаю. Говорил же себе: зачем лишние нервы тратить! И все равно принял Снежану на работу.
Чтобы сейчас думать о ней, будто не о чем больше беспокоиться! Рука даже за телефоном тянется, но я одергиваю себя. Не хватало еще звонить помощнице посреди ночи. Как маньяк какой-то.
Уговариваю себя, что Снежана хоть и ранимая, но не дура. Не будет себя и дочку опасности подвергать.
И она не такая слабая, какой кажется. Скорее, сломленная и потухшая. Словно кто-то погасил свет у нее внутри. 
Внезапно приходит странная ассоциация. Так же выглядит моя мама после смерти отца. Вроде бы живет дальше, посвящает себя внучке, заново учится улыбаться. Но прежней никогда не станет, словно часть себя потеряла. И эту пустоту заполнить не может. Или не хочет, потому что память об отце хранит.
Неужели и Снежана потеряла кого-то важного?
Мозг взрывается от предположений, душа рвется от переживаний, а здравый смысл ехидно напоминает, что я только что отказался от ночи с законной женой, а вместо этого думаю о помощнице.
Козлина какой-то.
На этой оптимистической ноте я ухожу в детскую, где давно стоит и моя кровать, вплотную к Алининой. Переодеваюсь машинально, ставлю будильник, чтобы не опоздать на встречу с бесячим Тумановым, и буквально падаю на постель.
Морщусь, доставая из-под спины игрушки Али. Нащупываю блокнот, кажется, мой рабочий, и фломастеры. Издаю обреченный стон.
Нет, даже свет включать не буду!
Завтра ужаснусь, ведь дочь явно уничтожила все мои заметки. Убирать нет сил, поэтому просто двигаю весь «хлам» к ногам. Туда же бросаю особо опасное оружие малышки — фломастеры.
Не сразу засыпаю, слежу за временем, жду. И улыбаюсь, когда Аля украдкой, как ей кажется, покидает свою кроватку — и перелазит ко мне. Укладывается под боком, ворочается, мурлыкает что-то. Ползет вниз, «запасы» свои находит, возвращается.
Утомленный за день, в какой-то момент я просто отрубаюсь, как внезапно севший аккумулятор. Не зная, что моя лень сыграет со мной злую шутку.
  
Глава 11
 
Ранее…
Снежана
С невероятным трудом, но все все же заставляю себя вздернуть уголки губ вверх, с теплом взглянуть на ерзающую в руках Антона дочь — и сделать шаг к ним. Не бежать, не лететь, не кричать проклятия при этом. Потому что Ритка не должна испугаться.
Я подхожу неторопливо и с улыбкой, тем самым дезориентируя мужа. Он ждет истерик, будто забыл, каким уравновешенным человеком я была до родов.
До момента, когда часть меня убили…
Но пора собрать себя по осколкам. Ради ребенка и нашего спокойного будущего.
— Привет, моя любимая булочка, — произношу ласково. — Пойдешь к мамочке?
Ритка тут же протягивает ко мне ручки, а сама подается вперед резко. Боюсь, что Антон упустит ее, ведь дома он практически никогда с ней не сидит, а малышка держится шатко и может выскользнуть из недо-объятий.
Подхватываю ее подмышки и выдыхаю с облегчением, прижав к себе крохотную фигурку, по теплу которой безумно соскучилась за весь день. Чмокаю Ритку в макушку.
— Снежа, садись тортик пробовать. Антон принес, — суетится мама. — И букет цветов такой шикарный. Я на кухне в воду поставила.
Подскакивает, чтобы ребенка взять, но я не отдаю. Волчицей на них обоих смотрю. Из последних сил заставляю себя не сорваться. Не при Рите!
Молча разворачиваюсь и несу малышку в комнату. Усаживаю ее на ковер, игрушками обкладываю, чтобы занять чем-то. И только убедившись, что она в безопасности, выхожу, плотно прикрыв за собой дверь.
В коридоре сталкиваюсь с Антоном. Он испепеляет меня взглядом, будто я виновата в чем-то, и руки в карманах держит. Чтобы не распускать при теще?
— А теперь, — выдыхаю тихо, — пошел вон отсюда, — смело смотрю на мужа. — И не приближайся к МОЕЙ дочери, — специально акцентирую.
 
— Ма-ась, я мириться пришел, — нарочито громко заявляет он.
На публику играет. И она не заставляет себя долго ждать. Рядом тут же появляется мама.
— Снежа, ну, зачем ты так? Выслушай мужа, — отчитывает меня.
— Ма-ам! — я чуть ли не расплакаться готова от того, что она приняла его сторону. — Не вмешивайся, — собравшись, рявкаю на нее.
— Хотя бы поговорите, — многозначительно округляет глаза, а сама направляется к внучке, закрываясь с ней в комнате. И таким образом дает возможность нам с Антоном пообщаться.
Стоит маме скрыться из вида, как муж сбрасывает маску. Крепко хватает меня за запястье и тянет за собой к выходу. На пороге резко тормозит и меня в стену впечатывает.
— Это что еще за новости? Что за хмырь за твоими вещами сегодня приезжал? — рычит он со злостью и ревностью. — Любовника себе завела? Когда только успела? Поэтому выпендриваешься все эти дни? Перья распушила! Принарядилась, — оценивает меня.
— К тебе приезжал водитель с работы. Я блузку чаем залила, и мне нужна была сменная, — фыркаю я ему в лицо. Противно, что он непонятно кем меня выставляет. Будто не узнал за все эти годы. Будто я повод когда-нибудь давала!
— А-а-а, — растерянно тянет. — Ладно. Все-таки приняли тебя в ту крутую компанию? — слышу удивление в его голосе. — Ну, молодец. Идем домой отмечать новую должность, — берет меня за талию.
— Антон, мы разводимся, — сбрасываю с себя его руки и отступаю вглубь коридора.
— С чего это вдруг? — гаркает он.
Едва не захлебываюсь воздухом от возмущения — и демонстрирую ему «разрисованную» скулу.
— Я же извинился, — пожимает плечами. — Слушай, почудила и хватит. Собирай свою малую — и идем домой.
— МОЮ малую? — цепляюсь за слово. — Мы с МОЕЙ дочерью остаемся здесь! Зачем тебе эта «черная дыра»?
— Не придирайся к словам, мась, — закатывает глаза. — Я соскучился, — делает шаг ко мне, но я выставляю ладони перед собой.
— Я на развод подаю, Антон, — упорно стою на своем.
— Уверена? — прищуривается зло, а я киваю. — Будем имущество делить?
— Мне от тебя ничего не нужно, не волнуйся, у меня зарплата хорошая, — я будто доказать ему пытаюсь, что чего-то стою. Ведь все время, пока я сидела в декрете, он с пренебрежением ко мне относился.
— …и дочь делить, — слышу в его словах налет угрозы. — Я ведь отец и имею право участвовать в ее жизни.
— Ритка тебе не нужна, зачем ты… — сипло произношу я.
— А ты нужна. Мелкую можешь или с собой взять, или оставить, с кем хочешь, но сама чтоб вернулась! Неделю тебе на размышления, — бросает грозно.
Вздрагиваю, пытаясь проанализировать его слова. И мотивы. 
За что он так со мной? С нами?
Антон намеренно толкает тумбу для обуви, которая с грохотом падает на пол рядом со мной. И покидает квартиру, со всей дури хлопнув дверью.
Слышу за спиной внезапный рев дочери, которая испугалась шума, — и лечу на звук, на мгновение забыв обо всем.
— Ну, тише, сладкая моя плюшечка, мама рядом, — успокаиваю Ритку, покачивая ее на руках.
— Ма-а, — всхлипывает она, жмется ко мне. Но замечает серебристые пуговки на моем пиджаке и затихает, ковыряя их цепкими пальчиками.
— Не помирились? — вздыхает мама. И только присутствие ребенка не позволяет мне закричать от разрывающего душу чувства несправедливости. 
— Зачем мириться, если мы разводимся, — стараюсь говорить ровно, но голос дрожит.
— Снежка, ты что? — укоризненно качает головой мама. — Антон рассказал, что у вас произошло. Он ведь случайно тебя толкнул — и ты ударилась. Первая серьезная ссора, а ты уже разорвать все хочешь. Столько вместе прошли! Жалеть потом будешь!
Отшатываюсь от нее, как от прокаженной, и малышку крепче к себе прижимаю.
— Что? Толкнул? Мама, почему ты веришь ему, а не мне? — сглатываю комок обиды.
— После родов твое состояние… кхм… нестабильное, — отводит взгляд. — То апатия, то истерики, то обмороки. Мы обсуждали это с Антоном, ему тяжело в последний год с тобой… Я понимаю причину и искренне жалею тебя, но не позволяй депрессии разрушить твою семью.