О дружбе. Эволюция, биология и суперсила главных в жизни связей
Открытие и исследование этого фундамента прояснили нам существо феномена, позволили понять, что такое на самом деле дружба. Эти исследования помогли определить, чем отношения с друзьями отличаются от других отношений – например, с супругами или сестрами, – и в каких условиях стирается и становится размытой эта разграничительная линия. Дружба склоняет чашу весов в сторону качественных, а не количественных признаков отношений, хотя и не полностью. Данные о дружбе начали проливать свет на основополагающую причину нарушений социальных функций, которые сопровождают такие нейропсихические расстройства, как аутизм. Очень важно и то, что новая наука о социальном поведении отчетливо показала: физиологические последствия состояния, противоположного дружбе, – одиночества – столь же губительны, как курение или ожирение.
Насыщенная разнообразными занятиями и социальными отношениями жизнь макак островка Сантьяго привлекла многих ученых, которые стараются в сообществе обезьян отыскать корни человеческой дружбы. Это может показаться невероятным, но на поприще изучения дружбы, именно при таком мультидисциплинарном подходе, многие захватывающие и новаторские открытия были сделаны в ходе изучения животных. Я не хочу сказать, что все животные в этом отношении одинаково важны для понимания отношений в человеческом обществе, но важны они все. Дружба – или нечто похожее – была обнаружена у поразительно большого числа биологических видов – от дельфинов до зебр [8]. Даже у рыбок данио-рерио было открыто интересное социальное поведение. Они испытывают меньше страха, когда улавливают запах знакомой особи, и страх еще уменьшается, если рыбка видит «друга» [9]. Я была почти растрогана тем фактом, что, как выяснилось, овцы способны узнавать животных, с которыми были разлучены много лет назад [10]. «Когда мы серьезно задумываемся о том, что такое дружеские отношения, мы начинаем находить их и у других видов, – говорит Брент. – Это означает, что дружба – феномен, выходящий за рамки человека и человеческого общества».
В науке в настоящее время идут жаркие споры о правомерности сравнений между человеком и животными. Ученые постоянно помнят о грехе антропоморфизма, застарелой склонности приписывать человеческие намерения и идеи существам других биологических видов. Но сейчас начала вырисовываться другая проблема, то, что приматолог Франс де Вааль провокационно называет «антропоотрицанием» (anthropodenial), толкуя этот придуманный им термин как нежелание признавать способности, демонстрируемые представителями других видов [11]. Во всяком случае, среди приматологов уже не считается ересью называть животных друзьями, – по крайней мере, в неофициальных беседах, – а не «предпочтительными социальными партнерами». И ученые поколения Брент, опираясь на труды своих предшественников, могут теперь, не смущаясь, говорить, что изучают дружбу.
Однако полученные при изучении животных данные – это всего лишь часть истории о биологии и эволюции дружбы. Оказалось, что и у людей припасено для ученых немало сюрпризов. Мы уже довольно давно знаем, что присутствие друга может ослабить реакцию на стресс и помочь справиться с трудной ситуацией [12]. Теперь же, когда мы умеем лучше расшифровывать волны возбуждения в мозге и генетические профили, полученные данные позволили нам узнать много нового о наших отношениях. Видя, как два человека (точнее, их мозг) реагируют на одни и те же анекдоты, нейрофизиологи способны предсказать, насколько высока вероятность того, что эти два человека смогут стать друзьями [13]. Что касается здоровья, можно сказать, что мера нашей симпатии или антипатии к людям, с которыми мы проводим свое время, сильно влияет на артериальное давление и иммунитет. Успокаивающий эффект присутствия друга – это не иллюзия и не самовнушение. Даже такой, казалось бы, прозаический показатель, как необходимое для завязывания тесных дружеских отношений количество проведенных вместе часов, имеет, как выясняется, возможное эволюционное объяснение.
У людей, как и у животных, социальное поведение предполагает влияние на других представителей своего вида. Такое поведение бывает как позитивным, так и негативным. Оно может проявляться мелкими жестами и действиями – взглядом, легким прикосновением, тихим шепотом, но может быть бурным и громогласным, принимая форму физического нападения или оглушительного крика; оно может проявляться действиями из всей гаммы между этими крайностями. Если приматы, включая и нас с вами, для чего-то особенно удачно приспособлены, так это для социального поведения, то есть для общения. Мы общительны. В научном смысле это не означает, что мы все раскачиваемся на люстрах или устраиваем нескончаемые вечеринки; это просто означает, что мы – общественные животные. Мы всегда жили группами, и эти группы со временем становились все более многочисленными и сложно устроенными, и нам постоянно приходилось думать о том, как ориентироваться в них и ладить с окружающими. Нам пришлось научиться читать чужие эмоции и находить союзников. Группе как единому целому необходимо вырабатывать модели поведения, помогающего совместно искать еду и обороняться от хищников. Нам пришлось учиться сотрудничеству. Как отдельным индивидам нам пришлось учиться распознавать людей, на которых можно было положиться в трудные моменты и с которыми можно было расслабиться в минуты отдыха. Другими словами, нам пришлось заводить друзей.
Понятно, что во многих деталях социальное поведение животных отличается от нашего. Макаки-резусы не способны откалывать такие номера, как моя близкая подруга Мойра, которая, когда мы впервые встретились, отмочила такую шутку, что я поняла: этого человека я хочу узнать поближе. Мы тогда были журналистами, вместе работали в одной лондонской редакции, где стоял ветхий принтер, который сводил меня с ума своей допотопной скоростью. Мойра предположила, что в этом принтере живут проказники-эльфы в зеленых колпачках, не спеша выдающие отвратительные копии. Это была незатейливая, но ироничная и неожиданная шутка, которая в тот момент меня немало позабавила. Через пару недель я рассказала Мойре о несчастье, которое в детстве приключилось с моим братом; причем не только о самом факте, но и о моих чувствах в связи с этим происшествием и о том, как оно перевернуло всю жизнь нашей семьи. Мойра оценила груз ответственности, легшей на ее плечи после того, как я доверилась ей. Истинная дружба предполагает уязвимость. Прошло двадцать пять лет; мы с Мойрой и сегодня помогаем друг другу смеясь справляться с неприятностями и делимся сокровенными историями о вещах, произошедших и сорок лет, и четыре часа назад.