Неистовый

Я прижала ухо к стене, беззастенчиво подслушивая разговор.
– Я не поеду в Бирмингем.
Бирмингем? Тот, что в штате Алабама? Я всегда считала, что довольно хорошо знала Дина. Но, очевидно, в его шкафу хранилось скелетов больше, чем у какого-нибудь серийного убийцы.
– Я не понимаю, какого черта вообще тебя сейчас слушаю. Твое предложение в лучшем случае оскорбительно, а в худшем – совершенно безумно. У тебя были годы, чтобы все исправить. Годы, чтобы позволить мне увидеть его. А сейчас поезд ушел. Меня это не интересует. Я не шучу, Нина, удали мой номер телефона. Сэкономь нам обоим время и деньги.
Дин закончил разговор и вздохнул так, словно у него бездонные легкие. А через мгновение внезапно ударил по разделяющей нас стене, отчего у меня в ухе тут же зазвенело. Я без сомнений заслужила это. И посчитала сигналом убраться подальше. Поэтому развернулась и обошла кухонный островок.
Но найти себе занятие на кухне оказалось тяжело еще и потому, что я чувствовала гнев Дина, который просачивался из коридора. Я открыла холодильник и достала овощи, а затем взяла нож. И сопя начала резать салат. Краем глаза я заметила, как Дин вернулся на кухню, сжимая телефон мертвой хваткой в кулаке. Увидев меня, он слегка удивился, словно и позабыл, что я находилась здесь, но затем расслабился и на его лице вновь появилась дерзкая улыбка, словно он надел маску, за которой скрыл свои эмоции. Ослабив галстук еще сильнее, он направился ко мне.
– Секс на одну ночь принес сложности? – спросила я, нарезая огурцы кубиками.
– Даже не спрашивай, – взъерошивая свои непослушные и восхитительные волосы, пробормотал он. – На чем мы остановились?
– На том, как ты шантажировал меня.
– Ах да. Верно. В пятницу утром. Собери одежду. Упакуй чемодан. И попридержи свой темперамент. Хотя последнее не обязательно. Мне нравится твой темперамент. И я знаю идеальное место, где ты можешь себя проявить. – Он подмигнул, словно мне требовалось подтверждение, а затем добавил: – В моей гребаной кровати.
 
Глава 4
 
Дин
Что такое двадцать тысяч долларов?
Это много? Или вполне разумная сумма? Или она настолько мала, что ее можно и не заметить? Все зависит от того, кому задать этот вопрос. Я бы сказал, что двадцать тысяч долларов – это мелочь на карманные расходы. И они никак не повлияют на мою жизнь. Вот только большинство людей ошибается, считая, будто мне следует благодарить за это родителей. Они думают, что я живу на деньги из трастового фонда, и у меня никогда не возникало желания их переубеждать. Ведь кого это, черт побери, волнует?
Но на самом деле родители лишь оплатили мою учебу в Гарвардском университете, а затем выделили деньги для первоначального капитала в «Чемпионс Бизнес Холдингс» – компании, которую мы основали вместе с Трентом, Джейми и Вишесом, моими лучшими друзьями, – и, конечно, помогали мне в интеллектуальном и духовном плане. Чертовски много. Но то, что на моем счету значилась сумма намного больше, чем я смогу потратить в свои двадцать девять лет? За это все мне следует благодарить лишь самого себя.
Себя и свою сообразительность.
Себя и свое умение убеждать. Себя и свою любовь к цифрам.
Поэтому, безусловно, не недостаток средств стал причиной того, что мне так чертовски не хотелось нажимать на кнопку «Подтвердить» и переводить ей двадцать тысяч долларов.
Я просто не хотел, чтобы Нина их получила. Не хотел, чтобы она была счастлива. Хотелось ли мне, чтобы она пала духом? Хотелось ли, чтобы она и дальше побиралась, едва сводила концы с концами и мучилась? Хотелось ли мне отомстить ей за то, что она вела себя как мерзкая сука со мной?
И если ответ на эти вопросы «да», то делало ли это меня плохим человеком? На мой взгляд, нет. Конечно, я совершил ошибку. Хотелось бы мне когда-нибудь, чтобы моя дочь встречалась с кем-то вроде меня? Нет, черт возьми. Я чуял себе подобных за версту. Но при этом не считал себя плохим человеком. Я видел по-настоящему плохих людей. Вырос с Вишесом – ставшим по-настоящему плохим человеком. Но я был сделан из другого теста. Я помогал пожилым людям переходить дорогу и донести сумки с продуктами до их «Бьюик-Люцерна», даже если опаздывал на важную встречу. Никогда не давал ложных надежд своим любовницам на одну ночь. Всегда вежливо вел себя – и не только с партнерами по бизнесу, но и с малознакомыми людьми. Ходил на голосования, всегда включал поворотник, никогда нарочно не обижал людей и вот уже пять лет спонсирую ребенка в Африке. Мы даже время от времени пишем друг другу письма. (Мы с Канембири считаем, что Скарлетт Йоханссон невероятно сексуальна, а футбольный клуб «Манчестер Юнайтед» настоящий отстой. Потому что в некоторых вещах солидарны даже на разных континентах.)
 
Так можно ли с уверенностью сказать, что я был плохим человеком? Нет. Это не так.
Я чертовски любил людей. А трахаться с ними еще больше. Меня считали самым общительным и коммуникабельным среди друзей. Вот почему эта ситуация меня не отпускала.
И я уже двадцать минут смотрел на экран своего MacBook. Мой указательный палец завис над экраном. «Проклятье, просто сделай это, – начал молить я своего внутреннего придурка. – Какое тебе, черт возьми, дело до нее? Ты не обеднеешь. А она не станет богатой. Она всегда будет несчастной».
Тихий стук в дверь вырвал меня из собственных мыслей. А через мгновение без разрешения в кабинет вошла Сью. Конечно, она постучала, но скорее по привычке, чем из уважения. Моя помощница вела себя грубо, злопамятно и не скрывала своего пренебрежения при каждом удобном случае, с тех пор как застукала меня трахающимся с какой-то цыпочкой в лос-анджелесском филиале «Чемпионс Бизнес Холдингс». И Сью совершенно не волновало, насколько короткой и случайной была наша интрижка. Совершил ли я ошибку, переспав с собственной помощницей? Возможно. Предупреждал ли я ее, что меня проще уговорить стать последователем саентологии, чем заставить завязать отношения с кем-либо? Да. Я делал это по несколько раз, прежде чем прикоснуться к кому-то. И она ответила, что прекрасно понимает это и сама придерживается тех же принципов? Могу поспорить на свою задницу, что именно так Сью и сказала. Но все это перестало иметь значение, когда я вбивался в болтушку-актрису из Лос-Феликса, которая застонала и выкрикнула мое имя так громко, что охрана чуть не ворвалась в мой кабинет, чтобы проверить, все ли с ней в порядке.
Прошел почти год с тех пор, как Сью «поймала» меня на моей «измене», и с каждым месяцем становилось все хуже и хуже. Любая другая цыпочка давно бы вылетела из моего роскошного офиса на Манхэттене, но нас со Сью связывал особый контракт, который я написал сам (да-да, и это без юридического образования) в очень специфической ситуации, пока мой член находился глубоко в ее глотке. Так что я не мог ее уволить. А она, по непонятной мне причине, не хотела увольняться.
Я хорошо платил и не заставлял проводить на работе время больше положенного в любой другой финансовой компании в центре Манхэттена, но она не давала мне вздохнуть свободно. И сейчас, как и всегда, ворвалась в мой офис в юбке-карандаш, на высоких каблуках, с обесцвеченной челкой, безупречно уложенной набок, и кислым лицом. Мне повезло, что мой кабинет из стекла, за исключением черной деревянной двери. Я всегда опасался, что она попытается отрезать мне яйца и засунуть мне в глотку.
– Доброе утро, мистер Коул.
Ее алые губы едва шевелились, когда она провела пальцем по своему iPad, пристально глядя на него. Я закрыл вкладку с банковским счетом, но не отпускал мысль о переводе денег своему заклятому врагу. Она могла подождать. Ведь и сама заставляет меня ждать. Уже много лет.
– Сью, – сказал я, откидываясь назад и переплетая пальцы.
Я отказывался играть в гребаные игры и называть ее по фамилии – мисс Пирсон, – потому что общался непосредственно и непринужденно со своими сотрудниками. Кроме того, мне казалось немного неправильно называть по фамилии ту, в кого вбивался по самые яйца еще год назад.