Дети прилива

Женщина на молу завизжала.
– Что вы делаете! – закричал стражник. Он наконец сумел сползти на крышу, но стоял столбом, парализованный страхом. Элли подняла голову, чтобы сделать вдох, затем снова прижала рот ко рту мальчика. Всё это время он не сводил с неё круглых глаз. Сделав третий глубокий вдох, она разделила с ним выдох, а затем четвёртый и пятый.
А когда она сделала шестой вдох, рот мальчика открылся, и он втянул воздух, наполняя до краёв лёгкие. Элли от облегчения рассмеялась. Поначалу мальчишка дышал глубоко и прерывисто, затем его дыхание ускорилось, он стал жадно глотать воздух.
– Помедленнее, – предостерегла его она и, чтобы напомнить ему, сама задышала медленно. – Вот так. А теперь встань и положи руки на бёдра, смотри, как я делаю. Это откроет твои лёгкие.
Он напряжённо смотрел на неё, на лице его застыло резкое и угрожающее выражение. Постепенно он, казалось, понял её и упёр руки в бёдра. Элли опустила взгляд, чтобы проверить, что он всё делает правильно, и тут же закрыла глаза руками.
– Извини! – сказала она. Она забыла, что он голый. – Э… э… Кто-нибудь, принесите нам полотенце!
Толпа отшатнулась. Молодой стражник таращил глаза на кровь, и лицо его делалось всё более пепельным. Элли вздохнула и сняла с шеи шарф.
– Вот, – сказала она. – Ты можешь обернуть этим… свою талию.
Мальчик уставился на полотнище, растерянно моргая.
– Я сделаю это! – сказала Анна, выхватила шарф из рук Элли и подбежала к нему.
– Анна, будь осторожна!
Глаза мальчишки вспыхнули, он прыгнул к Анне, схватил за плечи и оттолкнул. Анна налетела на Элли, а мальчик пошатнулся. Ноги, похоже, плохо держали его.
– Прочь! – хрипло проорал он и привалился к киту.
– Ты можешь говорить! – вскричала Элли, помогая Анне подняться на ноги.
Мальчик поднял Эллин шарф. После мгновенного колебания он обернул его вокруг талии и завязал на боку.
– Как ты… – Элли запнулась. – Что ты делал… Почему ты был внутри кита?
Но мальчишка не слушал. Он обернулся и глядел на разрез на туше кита, очевидно, совершенно не смущаясь запахом. Он заметил толпу, в ужасе уставившуюся на него. По телу его пробежала дрожь, и Элли вспомнила, какой холодной на ощупь была его кожа.
Выцветший синий китель шлёпнулся у её ног. Молодой стражник стоял на отдалении нескольких метров. Он старательно отводил глаза от покрытого кровью мальчика, крепко зажимая рот ладонью.
– Спасибо, – сказала Элли. Она подошла к мальчику, и тот напрягся и сжал кулаки. Она сделала ещё один шажок, выставив куртку перед собой. Он был худой, но выглядел поджарым, с каждым вздохом грудь его взымалась. Элли осторожно подошла к нему сбоку и накинула китель ему на плечи.
– Как тебя зовут? – спросила она.
Мальчик открыл было рот, закрыл его и, казалось, был смущён тем, что при этом не прозвучало ни слова.
– Я думаю, нам стоит назвать его Сиф, – сказала Анна.
– Он не щенок, – запротестовала Элли.
– Это хорошее имя. Звучит, как прибой.
Элли пожала плечами.
– Что ж, пусть так, сгодится, пока ты не вспомнишь своё настоящее имя. А моё имя – Элли, – прибавила она. – Элли Ланкастер.
Она протянула мальчику руку для рукопожатия, но он уставился на неё, никак не ответив на жест.
– Так, давай сотрём с тебя китовую кровь. – Элли достала из кармана носовой платок и смочила его водой из своей фляги. – Ты не против? – спросила она, поднеся платок к лицу мальчика.
И снова он ничего не стал делать, и Элли истолковала его бездействие как знак согласия. Аккуратными движениями она протёрла его лоб, щёки, подбородок, явив лицо мальчика примерно одних лет с ней и Анной. В чертах его не было изъяна, кроме крохотных морщинок в уголках глаз, будто он часто улыбался, и одной единственной морщины, пробегавшей по лбу, будто и хмурился он тоже нередко. У него были густые чёрные брови и спутанные и влажные от крови чёрные волосы. У него был нос с горбинкой, широкие скулы и кожа цвета гречишного мёда. Его глаза цвета моря пристально глядели на Элли, и девочка чувствовала, что не может отвести взгляд.
Анна толкнула её плечом.
– Уф! Ладно, э, нам нужно отвести тебя в какое-нибудь тёплое место.
Мальчик поглядел на свои руки.
– Где я? – спросил он. Голос у него был, как наждачная бумага.
– На набережной Ангелуса [3], – сказала Анна.
– Набережной… – повторил он. – Набережная чего?
Похоже, у мальчишки в голове всё спуталось.
– Города.
– Какого города?
Элли уставилась на него в смятении и даже испуге. Город был один.
Она указала вверх, чтобы он посмотрел на высящийся над их головами Город. Горообразное нагромождение древних зданий, кишащее крикливыми чайками. Взгляд мальчика скользнул по трубе, по горгулье, вдоль поднимающихся зигзагом улиц и лестниц, прорезанных с вершины горы до самого моря. Он поглядел в сторону горизонта и тут вздрогнул.
– Что это за шум? – вопросил он. – Откуда исходит этот шум?
Он зажал ладонями уши и стиснул зубы. Анна и Элли переглянулись.
– Где мои братья и сёстры? – спросил он.
– Э… – Элли почесала в затылке. – Я… я не знаю…
На молу началась какая-то суматоха. Элли слышала, как старик проповедник спускается с верхних ярусов улиц, самодовольно и пронзительно голося.
– Это Враг! – вопил он. – Я как раз проводил похоронную службу в церкви Св. Горация, понимаете, магистр инквизитор, когда услышал весь этот гвалт.
– Что происходит? – спросил Сиф.
– Сюда идёт Инквизитор, – промолвила Элли, нервозно ковыряя прореху в рукаве бушлата. – Но не переживай, всё обойдётся. Если только это не…
Народ расступился. Торопясь отойти от вновь прибывшего, люди налетали друг на друга.
– О нет, – проговорила Элли.
Мужчина мощного телосложения появился на молу, возвышаясь над всеми окружающими. На нём была чёрная шинель из тюленьей кожи, спадавшая до щиколоток, на груди – серебряная цепь. У него были крепкая шея и широкие плечи, а бледное одутловатое лицо омрачала тень давно утраченного благообразия. Глаза у него были бездонные, чёрные, как пропасть, и совершенно ничего не выражающие. Он выглядел как мертвец, которому даже смерть была нипочём.
Сиф поднял одну бровь.
– Кто это?
– Это… – У Элли пересохло во рту, – Инквизитор Харграт.
– Я как раз прибыл на место, – продолжал верещать проповедник, – когда этот мальчик выкатился из кита. Сие может быть лишь делом рук Врага.