Сказки Освии. Два брата (СИ)

Уже сто лет в нашем королевстве существовал закон о помощи вдовам, введенный еще прадедушкой короля. Этот закон существовал до сих пор. Наш добрейший король Альвадо всячески оберегал своих подданных и следил за тем, чтобы бедные вдовы получали немного золота из королевской казны, как когда-то решил его прадед. Правда, он внес в этот закон одну поправку, которая сильно навредила тетке Котлете четыре года назад.
Когда мой дядя отправился к Матери Хранительнице и Котлета овдовела, у нее было шестеро детей — как раз столько, сколько было необходимо, чтобы получить увесистый кошель с королевским гербом на нем. Но тетушке не повезло, именно в этот день была принята та самая поправка. Теперь помощь получали только вдовы с семью детьми. Возможно, в тот момент она и тронулась умом, превратившись из просто вредной тетки в жестокую сумасшедшую. И вот теперь она, наконец, нашла способ получить деньги, которые считала своими по праву и притащила меня из приюта.
Женщина, стоявшая на пороге, была королевской смотрительницей, которая проверяла, действительно ли семье нужна помощь. Она должна была осмотреть дом, детей, все хозяйство, выяснить, насколько семья нуждается в деньгах и пойдут ли они ей на пользу. От ее решения зависело, получит Котлета королевскую помощь или нет.
На эту должность людей выбирали опять-таки маги, главным образом проверяя соискателей на доброту и честность, чтобы избежать воровства. Желающих получить королевские деньги, но не довезти их до места, было куда больше, чем тех, кто действительно хотел помочь.
Тетка водила гостью по дому и показывала ей свое убогое хозяйство, постоянно причитая, как тяжело растить стольких детей бедной одинокой женщине. Я сидела за столом среди своих братьев, глядя на то, как она суетится, и в какой-то момент поняла, что после ухода смотрительницы мне не будет жизни в этом доме, каким бы ни было принятое ею решение. Терять мне было нечего. Пока тетка и смотрительница обходили огород, щедро политый моим потом, я побежала к себе в каморку и выгребла все наши с котом запасы.
— Такая голодная? — поинтересовался Альберт.
— Даже больше. Не хочешь ли позавтракать со всеми за столом? — предложила я, сама поражаясь своей наглости.
— Мне нравится твой стиль, детка, — усмехнулся Альберт и пошел за мной на кухню, где я выложила на стол кольца вяленых колбас, масло в горшочке, варенье, мед, хлеб и сыр.
Мало сказать, что братья были удивлены. Нет такого слова, которое смогло бы описать степень их растерянности и непонимания.
— Налетайте, — скомандовала я. — Это мой прощальный подарок.
Мои недокормленные братья, увидев, как я расправляюсь с бутербродом, сделанным прямо у них на глазах, как жирный Альберт, не стесняясь, грызет одну из лучших колбас, без лишних вопросов последовали нашему примеру.
Когда тетка и смотрительница вернулись на кухню, пир был в полном разгаре. Глаза Котлеты выпучились до того, что я побоялась, как бы они не выпали.
— Бедные детки, голодные! — посочувствовала смотрительница, любуясь, как мы всемером в компании рыжего кота налегаем на ворованные припасы.
— Еще какие, — сказала я. — Нам здесь поесть не всегда приходится. А еще можете спросить у тетушки, почему младшенький сегодня ест стоя, и почему спины у остальных не разгибаются, и почему руки все в мозолях, а еда на столе в изобилии только сегодня. А главное, спросите у тетушки, почему она еду из своего погребка не достает, даже когда родные сыновья от голода уснуть не могут.
Лицо смотрительницы вытянулось. Она взглянула на тетку. Больше выносить меня, ворующую ее мечту, Котлета не могла, и гнев, который копился в ней целую неделю, вырвался наружу.
— Дрянь! — завопила она. — Мерзкая тварь! Гадина! — тетка схватила стоявшую у входа в кухню тяжелую метлу и пошла на меня. Метла дополнила картину, сделав Котлету еще больше похожей на ведьму. Она бы избила меня, не задумываясь, даже несмотря на то что ее гостья все еще была здесь. «Ну уж нет! — подумала я. — Бить себя я никому не позволю!»
 
Не дожидаясь, пока тетка со своей метлой подойдет достаточно близко, я рванула к окну, прихватив со стола еще пару бутербродов. Тетка поняла, что не успеет, замахнулась, чтобы бросить метлу мне вслед, но в этот момент неожиданно ловкий для своего размера котище прыгнул ей на голову и вцепился когтями в лицо. Визг Котлеты перешел на такую частоту, что заложило уши. Она стала беспорядочно размахивать метлой, пару раз попала по смотрительнице, но так и не смогла задеть меня или кота. Братья попрятались под стол. Пустые тарелки разлетались от теткиных слепых ударов во все стороны и со звоном бились об пол. Больше тянуть было нельзя, я выпрыгнула в окно и побежала прочь из этого дома. Кот выскочил следом за мной, а визг все не затихал, как будто тетке вообще не надо было дышать.
Мы пробежали совсем немного, а у меня уже закололо в боку. Бег мне всегда давался нелегко. Толстяк Альберт трусил рядом ровно и спокойно, будто не уставая вовсе. Его длинная шерсть подметала землю. Он удивленно посмотрел на то, как я пыхчу, и сказал:
— Ну, можно и остановиться, если тебе так тяжело. Погони нет, детка.
— Как... ты так... научился бегать? — спросила я, уже стоя, опершись о ближайшее дерево. Дыхание все никак не хотело выравниваться.
— Все просто — ежедневные тренировки. Когда я жил в замке, мы с Рональдом каждый день часа по два занимались. Нам, знаешь, надо держать себя в форме, чтобы не стать легкой добычей для первого же наемника или сумасшедшего. А теперь я бегаю от него самого, тоже помогает форму не терять. И тебе бы не мешало, без бега далеко не убежишь.
— Нет уж, лучше смерть! — сказала я и упала на траву.
Я задумалась, зачем им вообще нужны эти самые тренировки, если у них в замке аж двенадцать магов. Лучше охраны не придумаешь. Если кот, конечно, не врет и он и вправду брат герцога, в чем я до этой минуты сильно сомневалась. Сейчас он впервые говорил о герцоге Страхе как о реальном человеке, так буднично и обыденно, будто рассказывал что-то совершенно нормальное.
— Альберт, — спросила я. — Ты и вправду герцог?
— Нет, — недовольно проурчал кот. — Рональд старший брат, он герцог. А я — маркиз. Но я умнее, красивее, и лучше его во всех отношениях, поэтому себя тоже считаю герцогом.
Я задумалась, вряд ли в этом вопросе идет в расчет личное мнение. Хотела указать коту на его неправоту, но тут поняла, что указывать некому. Кота не было видно, зато очень хорошо читалась тревога и досада в высокой траве справа. Причина такого его странного поведения стала мне ясна уже через секунду, когда я посмотрела вперед на дорогу. Огромный герб на всю дверцу не давал возможности усомниться в том, что к нам стремительно приближалась карета герцога Рональда Страха. Лев и змея на голубом поле герба должны были символизировать мудрость и отвагу, но народ давно стал воспринимать эту символику иначе, превратив мудрость змеи в коварство, а храбрость льва в жестокость.
Карета проехала мимо, мне даже на секунду показалось, что в окне мелькнуло лицо страшного герцога, такое же, как в моем сне, когда он голыми руками вытаскивал беспомощную рыжую рыбку с мордочкой Альберта. Мне стало страшно, так, как и должно быть, когда мимо проезжает герцог Страх. Едва карета отъехала, кот оказался рядом и зашептал, дергая лапой подол моего платья:
— Нам повезло, детка! Не придется идти через полстраны, он сам нашел нас. Иди за каретой.
— Что? Я не пойду! Я еще молодая, и мне хочется жить! — запротестовала я.
— Я тоже еще молодой, мне хочется вернуться в родной дом, а это невозможно, если ты не придумаешь, как сделать так, чтобы Рональд меня выслушал. Главное — не бойся, у тебя все получится.
— Как?
— Не знаю как, но точно знаю, что получится. У меня первоклассная интуиция.
Кот блефовал. Ему было не по себе от того, что он предлагал сделать. Я прислушалась к биению сердца и с удивлением поняла, что вспыхнувший минуту назад страх прошел, его заглушило всепоглощающее любопытство. Выяснить, что связывает и разделяет этих двоих было смертельно интересно. Кроме того, я действительно полюбила Альберта и очень хотела ему помочь. Сделать это можно было только одним способом.