Жизнь за жильё

До призыва в армию студент Кантемиров смог защитить диплом в Челябинском политехническом техникуме, получить специальность техника-электрика и успел выполнить разряд КМС в копейской школе бокса. Именно из этого боксёрского зала выросли многие участники спортивно-бандитской группировки, включая Мару с Вершком…
* * *
В кабинет вошли челябинский опер и криминалист с чемоданчиком. Кантемиров встал, снял пиджак и закатал рукава рубашки. По предмету «криминалистика» в дипломе выпускника ЛГУ красовалась круглая пятёрка. Началась живописная процедура по откатке отпечатков пальцев на специальном бланке, в блатном простонародье именуемая — «сыграть на пианино». Пальцы откатали, криминалист получил нож с документами, вежливо откланялся и пообещал результат уже завтра утром. Личная просьба заместителя начальника РУОП. Уважуха уральцам…
«Сыгравший на пианино» предъявил старшему следователю руки, запачканные специальной краской.
— Мне нужно в туалет. Руки отмою и поссу заодно.
— А я думал, что все питерские пожарные — культурные люди. Особенно, старшие пожарные — улыбнулся Байкеев и посмотрел на оперов. — Отведите в туалет и приступим к допросу. Ночь у нас длинная и белая…
Один сотрудник впереди, другой сзади. Роман вошёл с Тимуром в туалет и встал у окна, Александр остался за дверью. Грамотно… Кантемирову, в отличие от челябинских сотрудников, спешить было некуда, спокойно сделал своё дело и тщательно помыл руки с мылом и заодно сполоснул лицо. Жить стало немного легче, а в голове появилась первая умная мысль. Будем работать… Но, очень хотелось есть… Время шло к ужину, а гражданин, ограниченный в пространстве, даже не обедал.
Вернувшись в кабинет, Тимур заметил на столе до боли знакомый бланк протокола допроса подозреваемого. Следователь поднял голову от документов.
— Всё в порядке? Приступим к делу.
— Гражданин следователь…
— Старший следователь.
— Гражданин старший следователь, мы с вами сейчас оба знаем, что перед началом допроса вы должны рассказать мне об одной очень привлекательной статье Конституции, которая позволяет мне не давать вам всем никаких показаний. Вообще… И ещё добросовестный следователь обязан уточнить, не нуждаюсь ли я сейчас в услугах адвоката.
Старший следователь челябинской областной прокуратуры нахмурился и удивлённо посмотрел на оперативных коллег. Александр только ухмыльнулся, Роман пожал плечами. Байкеев спросил:
— Я могу полюбопытствовать, откуда у старшего пожарного такие глубокие познания в юриспруденции и в тактике ведения допроса?
— Можете. На этот вопрос я отвечу — юридический факультет Ленинградского Государственного Университета имени Жданова, заочное отделение. Я ещё в армии смог поступить, а закончил уже в пожарке, — спокойно объяснил Кантемиров и добавил: — Диплом писал по уголовному праву, а преддипломную практику проходил в следственном отделе Приморского УВД по адресу: улица Омская, дом 5.
— Таак… — протянул работник прокуратуры. — И по какой теме прошла защита диплома?
— Бандитизм и разбой. И кстати, защитил с отличием.
— Хорошо учился?
— По-разному. Международное частное право пять раз пересдавал. Гражданский процесс смог сдать только с третьего раза. А Уголовное право и Уголовный процесс сдал с первого раза на «отлично».
— Слушай, прапорщик, раз такой грамотный — зачем тебе адвокат? — подключился к разговору оперативник Саша.
Молодой человек повернулся в сторону двери и наградил улыбкой сотрудника милиции за столь деликатный вопрос. За прошедший месяц в отделе уголовного розыска УВД Адмиралтейского района опытные коллеги первым делом научили новоиспечённого оперативного сотрудника искусству убеждения «собеседника» в том, что ему не нужен адвокат. По крайней мере, платный. Главный аргумент — зачем тратить деньги зря? Итак, все понятно, дело ясное… Лейтенант питерской милиции хорошо знал, что уж кому в данной ситуации адвокат точно не нужен в деле, так это челябинским оперуполномоченным. Есть высокая доля вероятности, что вся проделанная оперативная работа ляжет в стол. Или в корзину у стола. И, скорее всего, так и произойдёт. Тимур не продавал оружия. Никогда и никому… И никого не убивал…
 
— Пусть будет. У меня есть знакомый адвокат — Соломонов Сергей Витальевич. Учились вместе. В записной книжке есть номер телефона, — Кантемиров перевёл взгляд на следователя и немного повысил голос. — Я требую адвоката. Звоните. Соломонов записан на букву «с» — Серёга.
— Да ладно тебе, Тимур, успокойся, — впервые оперуполномоченный назвал задержанного по имени и присоединился с третьей стороны. — Мы же тебе помочь хотим. Ты же нормальный парень — в армии отслужил, в пожарке работал. Всякое в жизни бывает, оступился раз, друзья с толку сбили… Поговорим нормально, и поедешь спокойно домой на метро. Не будешь говорить — поедешь в тюрьму. На автозаке…
Челябинский опер не мог знать, что Кантемиров, отслуживший шесть лет в армии, впервые услышал эту классическую фразу «мы тебе помочь хотим» ещё в 1986 году от оперуполномоченных особого отдела мотострелкового полка, которые пытались его привлечь к уголовной ответственности за спекуляцию. Через два года эти же слова произнёс майор КГБ, работающий в дрезденском гарнизоне под прикрытием должности директора Дома германо-советской дружбы.
И в данный момент молодой человек твёрдо осознавал, что под этими добрыми словами следует читать: «нам надо сделать статистику по раскрытию…». От статистики зависят звания, премии, повышение по службе. Оперативному работнику в основном безразлично, как будет достигнут результат. Разменной монетой может стать судьба человека. В данном случае — судьба Тимура Кантемирова. Человек решил бороться за свою судьбу, приступил к своему плану и повернулся к старшему следователю:
— И, кстати о работе в пожарной охране. Если бы ваши сотрудники произвели обыск тщательней, то нашли бы в шкафу, в кармане серого пиджака мою трудовую книжку, где в последней записи указано: служил в органах внутренних дел непрерывно три года, пять месяцев и двенадцать дней. Начальник Управления пожарной охраны № 50 ГУПО МВД СССР. — Задержанный развернулся к операм. — Уточняю — МВД СССР. Следовательно, я бывший сотрудник Министерства внутренних дел. Поэтому требую не только адвоката, но и отдельную камеру в изоляторе. Больше ничего без защитника говорить не буду…
Тут, лейтенант питерской милиции, мягко говоря, лукавил. Не было в кармане серого пиджака никакой трудовой книжки. Пиджак в шкафу висел, а документа не было. Хотя, запись в документе существовала, и Тимур её запомнил дословно, когда рассчитывал свою выслугу — всего с армией получилось девять лет, два месяца и двадцать четыре дня. Плюс — полгода в дознании и месяц в уголовном розыске. Почти десять лет службы… Интересно, а как сейчас в разведке пойдёт счёт дней выслуги, учитывая опасность для жизни и здоровья сотрудника? Может быть, год за полтора? Или год за два?
Все свои личные документы Кантемиров сдал старшему следователю питерской городской прокуратуры, советнику юстиции Князеву. Расчет был на то, что сейчас, под вечер уже никто не потащится за его документом обратно в Медвежий Стан. Челябинские оперативники переглянулись и поняли, что сегодняшний вечер с коллегами из питерского РУОП накрылся медным тазом. Следователь прокуратуры тяжело вздохнул — Наиля сегодня явно не дождётся внимательного слушателя просветительской лекции. А ночь обещалась быть такой белой и такой насыщенной…
Кто им, залётным сотрудникам, в чужом городе предоставит отдельную камеру для задержанного. Или найдёт камеру под конец рабочего дня с такими же бывшими сотрудниками? Да все специальные помещения во всех следственных ИВС переполнены так, что уже помощники районных прокуроров по надзору за содержанием заключённых перестали обращать внимание на эту «тесноту, да не в обиде»? Придётся всю ночь, по очереди караулить этого грамотного бандита. Ещё и адвокат у него есть. Сукин сын! Байкеев через стол приблизил лицо к задержанному: