Лик полуночи

– Я сегодня вообще не спала.
– Что-то произошло на юбилее?
Его взгляд ненадолго задержался на ее перевязанной руке. А ее рука инстинктивно схватилась за саблю, хотя она не собиралась ее вытаскивать. Твердость эфеса успокаивала.
– А откуда ты узнал, что я была на юбилее?
Он поднял руки вверх, вместе с лягушкой, как бы подтверждая, что у него только благие намерения.
– А откуда я знаю, что второй Великий маркиз страдает подагрой? Откуда я знаю, что из архивов Зала исчезают малоизвестные религиозные записи? Откуда я знаю о страже, охраняющей границы Долины, чтобы никто не смог перебраться через края? Я был бы никудышным информатором, если бы был плохо осведомлен, не так ли?
– Первое: по двум пунктам могу сказать, это конспирологические измышления, а не информация…
– А по третьему?
– Все знают, что второй Великий маркиз слишком любит сладкое мясо и почки. Второе: ты должен собирать информацию для меня, а не обо мне. Так что признавайся, откуда знаешь о моих заданиях?
– Разве собака не интересуется, где ее хозяин проводит весь день?
– Ты не собака.
– Да? Забавно, что ты сейчас так рассуждаешь, хотя недавно я слышал совсем другое.
– Ты бы предпочел быть собакой?
– Я бы предпочел, чтобы вы не скрывали суть дела.
– Справедливо.
– Так что же случилось на юбилее?
Свет, льющийся в туннель, был слишком ярким, Тибо слишком разговорился, а Кроне очень хотелось спать. Сейчас она лишь вкратце опишет ему происшествие.
– Проникновение и взлом. Отвлекли толпу, выпустив варга, и в суете и панике украли несколько предметов, который представляют большую…
– Ценность?
– Опасность. Мы не знаем, как им удалось попасть на прием так… эффективно.
– Хочешь, чтобы я поспрашивал?
Крона потерла глаза, ущипнула себя за переносицу.
– Да, пожалуйста.
Он легко подбросил лягушку в воздух, поймал ее тыльной стороной ладони в перчатке, перекатил к локтю и обратно и затем убрал в карман, продемонстрировав такой уровень ловкости, которого Крона никогда не добьется – даже если выспится.
– Сделаем, госпожа. Теперь тебе, наверное, надо идти по другим делам?
– Что?
Он осторожно взял ее за плечи и повернул к лошади. В любом другом случае она бы сопротивлялась, но все ее силы ушли на драку со стражами, и на Тибо у нее их не осталось.
– Да-да, – ласково продолжил он. – Сначала на встречу с целителем, потом с подушкой. А я займусь вашей «эффективной» кражей и свяжусь с тобой, как обычно, как только что-нибудь выясню.
– Спасибо.
– Ты точно сильно устала, – усмехнулся он. – Слишком много любезностей срывается с твоих губ сегодня.
– Я могу быть любезной. Я всегда любезна, – упрямилась она, хотя не совсем понимала, зачем взялась спорить именно в этот момент. Переставлять ноги становилось все труднее, и форма внезапно показалась слишком тесной. И почему дом так далеко? И почему ей нужно еще переделать столько дел, прежде чем она попадет в свой уютный закуток?
– Да, это факт, который ты изо всех сил скрываешь, когда думаешь головой.
Они вышли на улицу, и Тибо подтолкнул ее к лошади и скрылся в тени.
– Давай в кроватку, моя дорогая. Скоро увидимся.
После нескольких безуспешных попыток Крона вскочила на лошадь и уехала со вторым письмом Тибо в кармане, а его смех звенел в ее ушах.
 
Глава 9 
 Мелани
Два года назад

Мелани и Лейвуд вернулись в гостиницу с сумками, полными минералов, химикатов и сушеных трав. Пока они шли, Лейвуд, казалось, еле волочил ноги, и это ее раздражало. Нетерпение взыграло в ней с новой силой.
Может, он делал это специально, чтобы разозлить ее? Разве он не понимал, насколько важно восстановить равновесие? Дисбаланс действовал ей на нервы, рвал мышцы, тяжело давил на грудь. Каждая частичка ее тела требовала, чтобы она решила эту проблему.
В голове у нее вдруг непрошено возникли образ мертвой кошки и плачущей растрепанной девочки. Она испугалась и яростно прогнала их.
Вернувшись в гостиницу, они пошли в комнату Лейвуда, потому что Мелани не хотела беспокоить мать.
– Ступка, пестик, – кратко потребовала она, щелкнув пальцами в его сторону.
Он послушно достал их из одной из сумок. Пока она работала, он разложил остальные приспособления: небольшую горелку, несколько пробирок, мензурку и шприц.
В тигель отправились сера, кальций и сушеные грибы рейши. Сверху она насыпала жидкий катализатор, который светился жутким зеленоватым светом.
– Теперь микстура должна постоять несколько часов, – заявила она после тщательного перемешивания веществ. – Это лекарство требует времени.
Лейвуд сел на кровать, покосившись на нее. Он как-то странно смотрел на нее с тех пор, как они вышли за ингредиентами. Это ее беспокоило. Раздражало. Тревожило.
Как и его отец, внезапно подумала она. Жестокий человек… убил кошку моей дочери.
Мелани резко остановилась, сбитая с толку мыслью – у нее же не было детей. Через мгновение это замешательство превратилось в страх, когда она попыталась сказать Лейвуду о своих заблудившихся мыслях и спросить, не это ли он имел в виду и как это начинается.
Она открыла рот, но горло перехватило. Ее заставили замолчать в собственном теле, толкали, сдавливали, хватали за руки, лишали голоса. Внутри нее воцарилось нечто.
Она смотрела на себя со стороны: как подходит к очагу, вглядывается в красные угли.
– Говорят, я великий целитель, – произнес ее голос.
Нет, нет, нет. Это невозможно – просто не может быть. Это маска нулевой величины. Нулевая величина. Третий уровень. Безвредна, полезна. Маска целителя.
Послышался неуверенный голос Лейвуда:
– Мастер Белладино был, да.
– Я могу вылечить любой недуг, – продолжал ее голос. – Спасти умирающего от смерти.
– Мелани?
Моя работа. Я не закончил работу. Эти были не ее мысли, но они заполонили ее разум, вытеснили все, о чем могла бы думать она. Она была на грани паники, но тело так не считало. Пока ее разум метался, тело оставалось спокойным. Она боролась с этим – с ним? С Белладино? Но их мысли будто смешались, слились, переплелись. Она не понимала, где кончается эхо жизни этого человека и начинается она. Я умер, не успев закончить работу.
– Было кое-что, что я никак не мог уравновесить. Одна болезнь, от которой я не мог найти лекарство.