Волшебница Вихря

Влас оказался тяжеленным, и, если бы не парни, мы с Эльтой ни за что бы его не сдвинули. Правда, пришлось соорудить что-то вроде козырька – на время.
– Я посторожу, чтобы ветром не сдуло, – сказала Эльта, пытаясь перекричать непогоду.
– А я пойду сторожить дверь, – отозвался Эрх. – Мало ли, кого принесёт?
Элик выглядел не слишком уверенным. Ещё бы! Он призывал дракона всего однажды, да и то по особому делу – благословить кузницу и меч для Власа. Но я уговаривала себя, что спасение вожака Вихреградья не менее значимо. Если же придётся ошибиться, я сама за всё отвечу.
Элик достал меч, повернулся к нам спиной. Было темно и мокро, и только частые молнии освещали нас, собравшихся на балконе. Брат принялся громко, чётко произносить слова на драконьем языке. Он ещё плохо знал его, но старался изо всех сил, почти крича во тьму и не получая отклика. Я понимала, что долго стоять под ветром мы не сможем – было очень холодно. Через минуту вместо дождя начал сыпаться град, да такой крупный, что я с трудом поборола желание обнять Власа, закрывая от бури. Ждать. Терпеть. Молиться…
Мне показалось, что средь мрачных облаков что-то шевельнулось, и я принялась отчаянно протирать глаза. Тень или всего лишь причудливые лики облаков? Сердце стучало неистово. Я едва не завопила, когда прямо на крышу рухнуло громадное чёрное существо с глазами серебряными и ясными, и светящимися бороздами по всей шкуре – следами прикосновения молний. Это был он, властелин грозового неба, покровитель магической стали и хранитель нашего рода.
– Л-му-у-ртх! – сказал дракон, и Элик отозвался почти так же низко и гортанно.
Брат говорил, и было видно, что ему трудно даётся просьба. Он показывал то на меня, то на Власа, то на меч, и помогал себе руками, и то и дело убирал липнущие к щекам волосы. По выражению драконьей морды нельзя было ничего понять. Он просто слушал, сложив крылья, и походил в своём спокойствии на каменное изваяние.
Я подавила крик, когда зверь разинул пасть, словно хотел проглотить Элика, а потом вдруг повернулся ко мне, показывая всю сотню своих зубов. От его вздоха мне растрепало косы, и где-то в глубине груди стало щекотно, а потом сразу больно, будто множество холодных игл прорезало плоть…
– Пожалуйста, помоги! – выговорила я. – Что угодно отдам за его жизнь!
Непросто быть смелой, когда прямо перед твоим лицом огромная чёрная морда и клыки величиной с человеческую руку. Я всё пыталась рассказать дракону о своих чувствах, но зверь, казалось, не вникал. А когда он поднял лапу и подтолкнул меня к Власу, Эльту тотчас унесло в комнату – то ли перепугалась, то ли мешать не хотела. Я протянула клинок на ладонях, но дракон покачал головой. Стало ясно, что меч предстоит держать мне. Элик убрал заслон, и лицо Власа чуть дрогнуло от холодных капель. Хорошо, что широкие крылья грозового отлично защищали нас от крупных градин.
– Почита-а-атель Бур-р-и, – тихо, вибрирующим голосом сказал дракон, – бр-р-рат ур-р-раганов, р-р-родитель смер-р-рчей. Твоё вр-р-ремя умир-р-ать не пр-р-ришло. – Его голос изменился, зазвучал ниже и тише: – Выходи, тьма. Ты не властна над душой этого человека. Попробуй лучше победить меня. Мрак могучий, мрак холодный, если тебе голодно – выходи. Зачем ты держишься за пустоту? Злобы ради, или из гордости? С-сюда, – зашипел он. – Ко мне. С-с-следуй… С-с-слушай… С-с-сомкнись!
Ужасный грохот сотряс замок, и я едва не выронила меч – он гудел так, словно мог в любой момент разлететься на куски.
– Держи крепко, – приказал дракон. – Отпустишь – и твой возлюбленный умрёт.
Руки жгло, дрожащее лезвие резало мне пальцы. Я прикусила губы, боясь, что закричу от страха и боли. Нечто, едва видимое средь дождя, рвалось из груди Власа в верный клинок, и он становился красным, будто глотал само пламя. Я не знала, как долго смогу выносить эту муку, и понимала, что, вполне возможно, останусь без рук… Но терпела молча, видя только любимое, всё ещё бледное лицо, и приоткрытые губы, и дрожащие на ресницах капли. Я сгорала – он промокал. Между нами одна за другой вставали стихии.
Кругом меня бродили голоса. Они не подбадривали, наоборот, пытались смутить мою решимость, шептали сдаться. Они пели хором, проникая вглубь моей души, и рычали, царапая когтями сердце. Целая стая неведомых тварей, от которой никто не мог защитить меня. Кажется, Элик пытался что-то сказать, но я его не слышала. Силы мои иссякали, в горле стало так сухо, что можно было проглотить пустыню – и не заметить её вкуса. Я словно сама становилась песком, или землёй, или стеклом, которое легко разбить о камень. Меня то душило, то отпускало, или возносило, а, может, просто рвало на части. Единственной постоянной был меч и сам Влас. На него я смотрела, не отрываясь, и повторяла только одно: люблю тебя. Ты должен жить. И даже вой злобной стаи не мог прервать моего слабеющего шёпота. А буря всё не кончалась, и молнии то бешено бегали, то застывали, и вскоре я уже не чувствовал ни ног, ни ладоней, ни своего лица. Как будто осталось одно лишь сердце, упрямо стучащее во мраке, такое маленькое и беззащитное, такое сильное и верное. Моё сердце. Его сердце. И на двоих – одно дыхание, один стук, один ритм. Я почувствовала, что погружаюсь во мглу, и вдруг обрела сокрушительную тяжесть.
Меня отбросило прочь, и, врезавшись спиной в каменную ограду, я несколько мгновений не могла дышать. А когда поднялась и поползла на четвереньках, сразу увидела Элика, который поспешно заворачивал пылающий клинок в толстую холстину.
– Влас!!!
Я кинулась к мужчине и коснулась кончиками пальцев его щёки – она была тёплой. Он не пришёл в сознание, не встал тотчас, но откуда-то я знала – просто спит. Теперь это было не колдовское, тягостное беспамятство, а просто грёза, которая скоро его оставит.
– Спасибо тебе! – дрожащими губами выговорила я, преклоняя колени перед сидящим на крыше драконом. – Как отблагодарить тебя помимо слов?
– Мне ничего не нужно от тебя, дочь кузнеца, – едва заметно улыбнулся он. – Главное, что ты сделала правильный выбор, и будешь Вихрю самой лучшей женой.
– Если он меня выберет, – сказала я тихо.
На это дракон ничего не ответил – он склонил голову, расправил крылья и, напоследок что-то по-драконьи пророкотав, унёсся в небо.
    
Глава 9
Когда ребята внесли Власа обратно в комнату, Эльта, едва взглянув на брата, расплакалась. Правда, слёзы её были недолгими – увидев меня, девушка тотчас замолкла и испуганно ахнула.
– Веда, твои руки! – прошептала она.
Я и сама понимала, что обожглась чуть ли не до костей, но продолжала улыбаться сквозь лютую боль.
– Ничего. Заживут. Главное, пальцы на месте.
– На месте, ага! – шёпотом, сквозь слёзы, выругался брат. – Не понимаю, как ты вообще держала меч?! Он и сквозь ткань жжётся так, что пальцам больно!
– Он сказал не отпускать, – устало пробормотала я. – Эльта, ты говорила, у тебя есть мазь от ожогов... Пожалуйста…