Выплата Долга Братвы (ЛП)

Не повезло Льюису, но очень повезло Томасу, который стал новым фаворитом на победу. За исключением того, что удача не играла в этом никакой роли. Девушка была предоставлена мной. Как и веревка. Так же как и руки, которые завязали его в петлю, а также те, которые заставили его брыкаться и кричать в нее.
Сделка по избавлению от мистера Холла заключалась в том, что Томас использовал бы свое сильное влияние на нынешнего мэра, чтобы заключить с одной из моих компаний выгодный контракт на доставку с городом. Прибыльный на сумму в четыре миллиона долларов в течение следующих двух лет. Неплохая сделка за убийство одного глупого политика.
За исключением того, что контракт так и не был заключен. Вместо этого он перешел к существующему городскому подрядчику. А это значит, что наша сделка еще не завершена. Я оказал Томасу услугу — тоже большую. Теперь он должен мне четыре миллиона долларов, иначе Чикаго столкнется с еще одним кандидатом в мэры-самоубийцей.
– Послушай, я уже говорил тебе, - блеет Томас. Он отступает, как хнычущий политический халтурщик, которым он и является. – Я могу достать вам деньги сейчас, или, если вы хотите подождать до окончания выборов, какие бы контракты вы ни хотели...
– Я не заинтересован в том, чтобы играть на твои политических гонках, Томас.
– Азартные игры? – Томас смеется. – Это верная вещь. Мэр Песакторе поддержал меня на прошлой неделе. Он в кармане. И поверь мне, как только я одержу победу, эти контракты будут такими сладкими, что у тебя появятся кариес...”
– Я уже говорил тебе, - рычу я. Я спускаю ноги со стола, выпрямляясь в его кресле. – Меня это не интересует. – Я холодно смотрю на него.
– У нас была договоренность, Томас.
– Я знаю, я знаю, - быстро говорит он. – И я пытаюсь...
– Я оказал тебе услугу.
Я встаю. Лев остается наблюдать со стороны, но двое других, которых я привел, инстинктивно двигаются за Томасом, на случай, если он попытается убежать.
– Я знаю это! И я вам так благодарен! Я просто...
– Долг есть долг, - рычу я. – И сегодня я здесь, чтобы забрать деньги.
– Послушай, я пытаюсь, хорошо? – Голос Томаса становится все громче. Он оглядывается назад, видит там моих людей, и его хладнокровие начинает ослабевать. – Я-если вы просто дадите мне месяц, Ви—мистер Комаров.
– Я не черта не заинтересован в том, чтобы давать это тебе, Томас", - шиплю я. – Кроме еще трех секунд, чтобы сказать мне, как я собираюсь получить свои деньги сегодня.
Я поднимаю на него глаза. Я медленно лезу в карман куртки и вытаскиваю девятимиллиметровый пистолет из наплечной кобуры. Лицо Томаса бледнеет.
– Один.
– Мистер Комаров, – выдыхает он. – Пожалуйста! Это так не делаюется...
– Не читай мне лекций, Томас. У нас была договоренность. Вот как все делается – . Я поднимаю на него пистолет. – Два.
– Мистер Комаров!
Я взвожу курок пистолета со щелчком, больше для драматического эффекта, чем для чего-либо еще. Но потом внезапно я слышу это — безошибочный звук вздоха с другой стороны двери кабинета Томаса. В конце концов, эта встреча не такая уж частная.
Я коротко киваю двум мужчинам позади Томаса. Не говоря ни слова, они поворачиваются и, нахмурившись, устремляются к двери. Один из них распахивает ее, и внезапно они втаскивают внутрь фигуру и швыряют ее на пол. Они захлопывают дверь и направляются к ней, как вдруг раздается мой голос.
– Ostanovka! – Я рычу. – Остановись! – В комнате воцаряется тишина. И в этой тишине единственное, что я могу видеть, - это она.
Девушка сногсшибательна. Она растянулась на полу в мерцающем серебристо-белом коктейльном платье, одна туфля спала. Ее руки раскинуты по деревянному полу, а длинные рыжие волосы падают ей на лицо. Но потом она поднимает глаза. Мои глаза находят ее, и я с шипением втягиваю воздух.
Рев зверя грохочет в моей груди. Мои мышцы сжимаются, как и челюсть. Я смотрю на этого ангела с небес и чувствую, как мир меняется у меня под ногами. Каждая боль, когда-либо причиненная мне, исчезает. Каждый демон, преследующий мои тени, замолкает. Каждый шрам перестает пульсировать болью.
 
– Кто ты? - слова приходят непрошеные. Но это самый важный вопрос, который я когда-либо задавал в своей жизни. Мне нужно знать ее — каждый дюйм и частичку ее. Мне нужно узнать ее, и мне нужно сделать ее полностью моей.
– Мистер Комаров...
Голос Томаса прорезает тишину, приводя меня в бешенство, поскольку отвлекает мое внимание от девушки. Но мои глаза не отрываются от нее, и она краснеет, медленно надевая туфлю обратно. Она встает на ноги, разглаживая платье. Но все равно мои глаза не могут отвести взгляд. Мое сердце не может перестать биться. Мой голод по ней не утихнет.
– Мистер Комаров, - повторил Томас переводя стрелки. Он улыбается, несмотря на свой страх передо мной, как хорошая маленькая политическая пешка. Он подходит и кладет руку девушке на спину. Он не замечает ярости, которую это вызывает во мне, когда поворачивается, чтобы улыбнуться мне.
– Это Фиона, моя дочь.
Я моргаю. Рев в моих ушах возвращается. Мир вокруг меня погружается во тьму, пока все, что я вижу, - это она; рыжеволосый ангел, притягивающий меня, как мотылька на пламя. Мои руки сжимаются, сжимая кулаки по бокам. Я впитываю ее, внутренне дрожа, когда поворачиваюсь к окружному прокурору.
– Томас, - рычу я. Мои губы растягиваются в улыбке. – Наш долг погашен.
  
Глава 3
 
Фиона
В голове у меня пустота. Я смотрю вверх—и это действительно так; мужчина более чем на фут выше меня—и мое сердце сжимается. Я знаю, что смотрю в глаза самому опасному, самому безжалостному человеку в Чикаго; возможно, одному из самых безжалостных в мире. Но мое тело отказывается сотрудничать с этим.
Проблема в том, что Виктор Комаров может быть самим дьяволом. Но он потрясающе красив. Он из тех мужчин, которых вы назвали великолепными, даже красивыми. Темные волосы, пронзительные голубые глаза, квадратная, точеная челюсть и такие губы, от которых коротит в мозгу. Мой взгляд медленно скользят по нему, упиваясь его огромным ростом и размерами. Он сложен как футболист или звездный боец ММА, и все же одет в костюм, сшитый на заказ вокруг его огромных плеч и рук.
Но потом мое тело догоняет мой мозг. Я напрягаюсь, снова слыша его слова в своей голове.
- Простите, что?
В комнате воцаряется тишина. Мой отец ничего не говорит. Виктор ничего не говорит. Мое сердце бешено колотится, когда я смотрю на лицо большого русского бандита, а затем поворачиваюсь к отцу.
- Папа?
- Теперь это не в руках твоего отца, - рычит Виктор, его глубокий голос подобен бархату и огню.- Не так ли, Томас?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, затем снова на отца.
- Папа, что он ...
- Мистер Комаров, - хрипит мой отец.- Это… Я имею в виду, что она…-Он сглатывает. - Это было бы политическим самоубийством.
Я смотрю на него с открытым ртом. Политическое самоубийство? «что?»
- У нас с твоим отцом есть незаконченное деловое соглашение, - тонко хмыкает Виктор. - Не так ли, Томас?
- Я ... да,—мой отец слабо кивает.
- Как ты думаешь, ей нужно слышать подробности?
Он быстро качает головой -Н-нет. Нет, мистер Комаров.
- Папа, что, черт возьми, происходит?
- Я сыграю в твою игру, Томас, - рычит Виктор - Я подожду этого твоего "верного дела". Хотя цена выросла вдвое. Сейчас это два контракта, оба столь же прибыльные, как и первый. Мы вас поняли?
Мой отец быстро кивает. - да! Да, конечно, господин Комаров!-Он улыбается той фальшивой улыбкой политика, которую я видел всю свою жизнь. - Это вообще не будет проблемой.
- Я знаю
Русский медленно втягивает в себя воздух. Когда я случайно оглядываюсь на него снова, я краснею, когда вижу, что его глаза полностью сосредоточены на мне. Его челюсти сжимаются, и я дрожу от жара в его взгляде, прежде чем он поворачивается к моему отцу.