Вор (ЛП)

Он стиснул зубы, погрузился в сплетение веток с шипами, скрывающее когда-то красивый вход богатого дома. Он рвал ветки, ладони сжимали и терзали, и он не переживал, что шипы отбивались. Несколько шипов смогли пробить плотную ткань его мантии, но его открытые ладони не ощущали боли.
Наконец, он прошел к огромной входной двери и повернул ручку. Как и ожидалось, было не заперто, и дверь тихо открылась. Он прошел в просторное фойе.
Еще волна воспоминаний хлынула на него, и он на миг застыл, не мог дышать. Словно переживая все это, он видел толпу лордов и милых дам в шелках и бархате у основания лестницы. А на площадке с ладонью на перилах, нарядная в белом свадебном платье, еще не знающая о его присутствии…
— Хеления, — его рот двигался почти против его воли.
Она услышала его? Казалось, что да, она вздрогнула в видении, повернула голову так резко, что каскад черных кудрей посыпался через плечо. Она скользила взглядом по толпе, искала его.
Он опустил голову, цедя сквозь зубы ругательства. Иллюзия пропала, лорды и леди, свет, музыка и тот миг. Он резко повернулся, закрыл за собой дверь, погрузил фойе в чудесную тьму, подавившую прошлое, вернул себя в тени и мрак настоящего. Хеления пропала. Давно. Как и все они. Никого не осталось на острове Роузвард, кроме монстров, которых он сам привел сюда.
Он выпрямился, уши покалывало, он прислушивался к скрипу половиц или щелчку закрывающейся двери. Что-то, что выдаст местоположение смертной девочки. Это будет интересная игра в кошки-мышки, тут было много коридоров и комнат. Девушка могла оказаться где угодно.
Кожу покалывало на шее. Он опустил капюшон на плечи, посмотрел в глубокие тени под лестницей. Там было пусто.
Но он знал лучше.
Она была недалеко. Она никогда не была далеко.
Рычание загудело в его горле, он пошел по ближайшему коридору справа, ведущему к банкетному залу, там стоило начать поиски. Движение кралось за ним, но не попадалось на глаза, и хоть он игнорировал это решительно, одну ладонь он держал на книжке в его мантии, на всякий случай. Он тихо шел по могиле, которая когда-то была его домом, все мышцы были напряжены, его глаза были огромными. Если бы он посмел зажечь свечу! Но это привлечет нежелательное внимание. Сейчас она была отвлечена. Лучше так это и оставить.
Почти все комнаты он проходил без пауз, но слабая дрожь в воздухе, как танец пылинок, сообщала, что несколько дверей недавно открывали. Он заглядывал в те комнаты с интересом. Было пусто. Дом был тихим и неподвижным. Смертной девочки не было видно.
Он добрался до конца коридора, увидел, что двери банкетного зала были приоткрыты. Там оставили гнить свадебный пир, который никто не тронул, и он гнил годами.
Девушка пошла бы туда?
Он подошел к дверям и заглянул, и его сердце подпрыгнуло к горлу от вида резни.
Он знал, конечно, что они были мертвы. Те глупые люди приплыли к этому берегу в поисках утерянных сокровищ Дорнрайса. Он не видел их, но заметил их корабль в гавани, знал, когда они высадились, как зараза, на его берега, готовые начать разрушение.
Они даже не начали. Он слышал их крики ночью. И когда она посетила его позже, покрытая их кровью, она улыбалась, радовалась.
«Жаль, тебя не было на моем маленьком празднике, — прошептала она ему на ухо. — Тебе понравилось бы!».
Он ощущал ее сейчас, ее руки обвивали его сзади. Он вдыхал и ощущал ее запах, ее сладкую гниль. Яд ее шелковистых губ щекотал его ухо, превращая кровь в воду.
О, боги, почему он покинул башню? Он знал, что не стоило. Он должен был помнить!
Шорох побеспокоил воздух за его спиной. Он повернулся и чуть не заметил… что-то. Что-то гибкое, похожее на змею. Его пальцы сжались на книжке под мантией. Он не хотел ее доставать, ненавидел использовать силу, которую не мог вернуть. Он был таким уязвимым. Каждый день, каждый час его сила становилась все меньше.
Крик разбил воздух. Тихий, далекий. Разносился эхом из дальней части дома. Сверху?
Он замер, его душа застыла в миг нерешительности, миг, который он ощущал себя совсем не готовым. Разум говорил ему бросить это дело, оставить девушку ее судьбе. Ее предупреждали. Это была не его вина. Не его вина. Не его…
 
Соран Сильвери, рыча, бросился действовать. Он вытащил книжку, открыл ее перед собой, пока бежал на крик.
* * *
Нилла потерла сонные глаза ладонью. Если она потрет сильнее, вернет себе адекватное состояние. Или отгонит тени библиотеки. Но, когда она убрала ладонь, голова была такой же глупой от усталости, и свет угасал за заросшими окнами.
Нилла стояла высоко на одной из стремянок, зацепившись за перекладину локтем, вздохнула и посмотрела на пол под лестницей, усеянный книгами, которые она откладывала для проверки позже. Она нашла свечи и спички на полках, зажгла около дюжины, расставила их на разных столах. Одна свеча трепетала на полке перед ней, создавая золотую сферу света.
Но никакие свечи не могли скрыть правду. Солнце садилось. Она проведет ночь в Дорнрайсе.
— Зараза, — пробормотала она. Оставив свечу угасать в подсвечнике, она спустилась по лестнице, села, скрестив ноги, в круге своей юбки среди стопок книг, разглядывала их обложки, пытаясь определить, могла ли какая-то из этих книг быть той, которую искал Гаспар.
Было несколько кандидатов, кожаные переплеты были с узорами цветов, может, роз, может, нет. Когда она проверила слова внутри, они были не похожи на заклинания. В одной были мелкие буквы, которыми описывались жизни и времена королей и королев Сэрита в скучных деталях. В другой был шрифт с завитками и сладкая поэзия, от которой у нее сводило зубы.
Но розы были на обложках. И откуда ей знать, были ли это нужные книги заклинаний? В этих строчках могла быть магия, которую она не ощущала.
Но она ощущала силу от гримуаров в Эвеншпиле. Если Гаспар так хотел Розовую книгу, она должна быть сильной.
Нилла взяла книгу, повернула ее и отложила. Она повела шеей и плечами, они трещали. Она лазала по лестнице туда-сюда часами, вытаскивая книги и убирая их, поглощенная работой. И она едва задела поверхность.
Ее колени дрожали, она пошатнулась между свеч и книг, шагая к сумке, которую она опустила на одно из кресел, похожих на троны. Она вытащила оттуда горсть фиников, которые взяла до этого. Вдруг оголодав, она плюхнулась в кресло и съела все, впиваясь в сладкую твердую плоть. Они слишком быстро кончились, и она отклонилась в кресле.
— Что теперь? — ее голос звучал странно в просторной библиотеке. Она несколько часов не давала себе думать о мертвых пиратах. Но теперь, когда ее окружила тьма, воспоминание об их истерзанных трупах вернулось.
Она поежилась. Она не хотела оставаться на ночь в этом месте. Она могла устроиться на ночлег в одном из заброшенных зданий у пристани? Одно из них должно подойти хоть на ночь.
Кого она обманывала? Одна ночь?
Она посмотрела на полки книг вокруг нее, и ее желудок сжался.
— Хорошо, что Гаспар дал мне три недели, — прошептала она. Качая головой, Нилла посмотрела на свои ладони, вяло лежащие на коленях.
Картинка мелькнула в голове: туманный берег и три фигуры, пропадающие вдали, пока она уплывала все дальше. Две фигуры стали пятнами в ее памяти, но третья выделялась четкостью.
Сэм. Стоял рядом с тем монстром-мифато. Его лицо было полным сожалений, стыда. И страха. Сэм предал ее, догнал и поймал, отдал ее Кловену, словно безделушку с хорошей ночи кражи. Ее Сэм.
Что за глупости? Он был не ее Сэмом. Он никогда им не был. Он был питомцем ее матери, Нилла играла с ним, но это давно прошло. Почему ее должно удивлять, что он легко выдал ее начальнику? Почему ее удивляло, что, хоть он ощущал сожаления и вину, он просто стоял там и дал отослать ее в проклятые воды, не возразив?
Она была одна. Одна была одна с падения матери. У нее был папа, конечно, но она заботилась о нем, он не мог заботиться о себе.
— Папа, — прошептала она и закрыла глаза, которые жгло от подступающих слез. Что он будет делать без нее? Госпожа Диргин выгонит его с чердака, если он не заплатит. Как он, с его милым лицом, нежным голосом и мягкими ладонями, сможет набрать хоть половину суммы в грязи Драггс?