Я всегда остаюсь собой
Что значит «приемлемый уровень»? О, отличный вопрос. Это слово обеспечивает прекрасный заработок десяткам тысяч адвокатов по всему миру. Благодаря этому понятию были куплены тысячи домов, автомобилей, стиральных машин и декоративных тропических рыбок. Большинство людей понимают, что где-то есть граница, что четкого определения у нее нет, но примерно понятно, где она пролегает. Это люди, ведущие себя приемлемо. А для всех остальных существуют суды.
Принцип приемлемой последовательности обрел еще большую значимость, когда стали случаться приступы. В таком случае – как, например, в процессе «Сальник против Гибсона» [18] – закон позволяет тому, кто оказался в вашем теле, пользоваться многими вещами, в том числе вашим имуществом, чтобы выйти на связь с тем, кто оказался в его теле, и вернуться обратно (не говоря уж о том, чтобы просто выжить и понять, где он находится). Ведь понятно, что и вы хотите точно того же [19].
Случай Тамар уже сейчас был мечтой каждого адвоката и кошмаром каждого судьи. Потому что приступ произошел тогда, когда она была не в своем теле. Кроме того, она может оказаться косвенно виновата в смерти Уильямсон, потому что снайпер целился в Тамар. Точнее, может быть, в Тамар. Это еще необходимо доказать. Так или иначе, пока что Тамар находилась в юридическом лимбе. Когда нужно будет выяснить, кому какое тело принадлежит и какие выводы относительно имущества Уильямсон, мадам Ламонт и самой Тамар из этого следуют, кто-то будет просиживать в бюро ночи напролет и стричь купоны со всей этой запутанной истории. Тем, что Тамар вообще не хочет возвращаться в свое тело, она только осложняет дело. Но пока принцип приемлемой последовательности на ее стороне.
– Налей и мне тоже, – сказал я.
В кармане у меня зазвонил телефон. Я посмотрел на экран. Гиди.
Телефон я перевел в беззвучный режим, снова положил его в карман.
Не сейчас, Гиди, не сейчас. Я уже позвонил в полицию, успокойся. И кстати, это спутало нам все карты, спасибо тебе большое.
– Кто там? – спросила она, наливая вина в бокал, стоявший передо мной.
– Нервные клиенты. Хотят срочно отправить посылку, наверное, – сказал я. – Я все время говорю им, что после рабочего дня не отвечаю, но они все равно пытаются.
– Лехаим [20]. – Она подняла бокал.
– Лехаим.
Мы выпили вина и одновременно поставили бокалы на стол.
– А теперь что будем делать?
– По крайней мере, в ближайшее время тебе нужно быть Кармен Уильямсон, мы же договорились, – сказал я. – Попытайся вести себя как она, делать то, что она делала, выяснить, кто она такая. А мне нужно кое-что проверить.
– Наверное, пока я останусь тут, в ее квартире.
– Э, нет. Это нехорошо. Это нетипично для нее: получается, что она вдруг стала вести себя иначе. Кто-нибудь может…
– Прекрати истерику. Я позвоню завтра и скажу, что заболела, и это вызовет гораздо меньше подозрений, чем если я приеду в ее лабораторию и вообще не буду понимать, о чем все кругом говорят. Мне нужны базовые сведения о той, кого я изображаю. Не гони волну, ладно?
– У нее своя лаборатория?
– Я погуглила ее. Она ученая, пытается найти средство от приступов. Математик. Приехала в Израиль, чтобы участвовать в исследовании, которое здесь проводят.
– И у нее самой были приступы? Парадоксально.
– С ней ничего такого не случалось до сегодняшнего дня. Я читала интервью с ней. Она стала этим заниматься, после того как с ее школьной подругой произошел приступ. У нее самой приступов никогда не было, по крайней мере на тот момент, когда напечатали эту статью, полгода назад.
– О ней напечатали статью? Вот это плохо. Если она знаменита, у нас будут проблемы.
– Слушай, почему тебя так напрягает, что я хочу остаться Кармен? Ну да, о ней напечатали статью, когда она приехала в Израиль, подумаешь, биг дил [21].
– Придется выяснить это. Может быть, она знаменитость в научном мире или в каких-то таких кругах. Может, она большой специалист.
– Я выясню. Успокойся.
– И еще надо узнать, откуда она приехала. Чтобы понимать, на каком языке она говорит.
– Ясное дело. И тогда я выучу этот язык за два часа.
– Очень смешно. Просто будем это знать…
– Она говорит на иврите. В смысле, в том числе на иврите. Она выяснила, что у ее бабушки и дедушки, что ли, были еврейские корни, и выучила иврит, еще когда была на родине. Ей поступили предложения как минимум из пяти мест, но она выбрала Израиль.
– И как, она уже совершила какое-нибудь открытие?
– У нее пока в основном теории – о частоте приступов. Год назад она обнаружила там какую-то закономерность, но в это я уже не углублялась. Почитаю про это потом.
– Ты уже знаешь о ней немало.
– А завтра буду знать еще больше.
– Итак, исследовательница приступов сама переживает приступ, сидя в темноте в запертой комнате.
– Ты так говоришь, как будто это что-то нелегальное или подозрительное. Она не имеет отношения к тому, что произошло со мной.
– С нами.
– Со мной. Перестань уже примазываться. Она влипла в эту историю случайно, как и ты.
– И тем не менее что-то здесь нечисто.
– Знаменитая интуиция Дана Арбеля. Он нутром чует.
– Да.
– Ты уверен, что не съел чего-нибудь не того?
– Очень смешно.
– Знаешь, иногда действительно события происходят случайно.
– Понятно, даже слепая курица два раза в день показывает правильное время.
– Что?!
– Не важно.
Я отпил немного вина.
– Давай вернемся к теме: какой у нас план?
– Я пойду спать, – ответила она. – А завтра встану и попытаюсь узнать о ней как можно больше по ее дому. Ее книги, лекарства в шкафчике в ванной, файлы на компе.